— Может, не стоит так торопиться? — Я сегодня просто мастер диалогов, ляпаю первое пришедшее на ум. Нет бы подумать — Радослав УЖЕ едет, он в дороге и мы этот факт никак не изменим.

— Альфа сказал — нужно прояснить все до конца. Я так понял — Радо сомневается в том, что я его сын. Хочет узнать правду.

— А ты как думаешь? — Я постеснялась спросить у него, не могла ли теть Люба что-то напутать, да и как такие вещи вслух произносить? Практически напрямую намекнуть о неразборчивости его мамы в связях! Нет, я такое сказать не могу, извините.

— Я своей маме верю, — твердо ответил Никита и на этом мы закрыли тему.

Ожидание визита предполагаемого папаши внесло некоторое напряжение в какой-никакой привычный распорядок дня. Я старалась отвлечь Никиту от мучающих его мыслей, но мои усилия практически не приносили результата — Никита пребывал в задумчивом состоянии, а потом и вовсе взял телефон и вышел из дома.

— Ты куда?

— Маме позвоню.

Это было неожиданно, но обнадеживающе.

После теть Любиного признания я всерьез запереживала за их с Никитой отношения.

Всю неделю Никита игнорировал звонки мамы, не отвечал на ее сообщения и сам, конечно, не звонил и не писал. Бедная его мама дошла до совершенного отчаяния и решила узнать о его делах через меня, и я, помня о слабом здоровье женщины, ответила и заверила, что с ним все в порядке.

Поведение Никиты вызывало вопросы и у меня, но не могла же я его насильно заставить общаться с мамой? Пару раз намекнула, наткнулась на жесткое сопротивление, и отстала. Сами разберутся.

И вот теперь он ушел звонить, а я подумала, что и так весь день просидела дома и решила выйти на прогулку.

День выдался чудесный — не слишком жаркий, но и не холодный. Приближение осени ощущалось по свежим ночам и по обильной утренней росе, а днём было все то же привычное континентальное лето.

Я махнула рукой Никите, расхаживающему с телефоном по лужайке перед домой, и пошла по давно разведанной тропинке вдоль реки. Никита помахал в ответ и двинулся следом на некотором отдалении. Затянулся его разговор с мамой, но это и хорошо, им это нужно. Пусть выскажут свои обиды, решат все вопросы и заживут как раньше, без ссор и недомолвок.

Я медленно продвигалась вперёд, собирала редкие лесные цветы и симпатичные стебли злаков, посматривала на бликующую в лучах вечернего солнца гладь реки и чувствовала себя вполне сносно, что само по себе было удивительно.

На ум пришли чьи-то слова, запавшие в душу и как нельзя лучше подходящие к ситуации, в которой я оказалась — "Я сильная не потому, что могу всех победить, а потому, что могу пройти через все испытания и не сломаться."

А ведь и правда, — в жизни такое произошло, все полетело кувырком, перевернулось с ног на голову, а я вот иду, цветы собираю, рекой любуюсь и улыбаюсь солнечному дню.

— Настя! — от резкого окрика и напряжения в голосе Никиты я споткнулась на ровном месте и, неуклюже взмахнув руками и растеряв собранные стебли, упала.

Я не ударилась и даже не поцарапалась, за что большое спасибо плотному дениму на ногах, но испугалась не на шутку — на тропу в каких-то двадцати метрах от меня вышли три волка.

— Настя! — повторный окрик превратился в рычание, за спиной раздался треск одежды и уже знакомый хруст, услышав который я непроизвольно прикрыла глаза — Никита обернулся волком.

Волки оживились, обменялись короткими порыкиваниями и это все, что я успела заметить до того, как через мою голову перелетел здоровенный волк Никиты и встал на пути у гостей.

Он предупреждающе зарычал и отступил на шаг назад, бедром подталкивая меня, заставляя встать.

Я осторожно поднялась на ноги, посмотрела на незнакомых волков и попятилась назад.

— Никита, пойдем со мной, — шепотом позвала я, но зверь лишь дёрнул ухом и выше поднял голову, рассматривая возможных противников.

Пришлые волки не проявляли агрессии, скорее демонстрировали интерес и я даже притормозила, заинтригованная происходящим и неожиданной догадкой — а не те ли это гости, которых мы ждали весь день?

— Никит, — опять позвала я. — Это он?

Никита, конечно, ничего мне ответить в животном виде не мог, но кончики его ушей дрогнули, а нос шумно вдохнул, выискивая в воздухе следы запаха волков.

Один из трёх гостей выступил вперёд, но сразу остановился, услышав предупреждающий рык Никиты, и тоже потянул носом.

Медленно и осторожно звери обнюхивали воздух, изучающе разглядывали друг друга и я, даже стоя в относительном отдалении от них, отчётливо видела удивление и волнение обоих волков.

Надо сказать, что удивлялись не только они, но и я, особенно когда пришлый волк вдруг легко поднялся на задние лапы и на моих глазах превратился в высокого темноволосого мужчину, невероятно похожего на Никиту.

Я тихо ахнула и физически ощутила волну недовольства от волка Никиты в свою сторону. Затрудняюсь это объяснить, но я точно знала — ему не понравилось мое внимание к гостю, но не стоять же мне с закрытыми глазами?

Мужчина абсолютно не стеснялся своей наготы, смотрел на нервничающего волка Никиты уверенно и доброжелательно хоть и взволнованно, и все было более-менее, пока он не решил посмотреть на меня.

Мощный рык потряс тихую лесную поляну, волк Никиты дерганно взвился в воздух, извернулся в прыжке и опустился на землю в человеческом обличье.

Выпрямился во весь рост, расправил плечи и скрыл меня от пытливого взгляда гостя, а его — от моего. Но в мои планы не входило разглядывание упругого Никитиного зада, я хотела видеть хоть что-нибудь из происходящего, поэтому сдвинулась в сторону, чтобы иметь возможность наблюдать за выражением лица и мимикой незнакомца.

— Здравствуй, Никита. — Губы мужчины подрагивали от волнения, ноздри трепетали, — он точно глубоко вдыхал и изучал Никитин запах, это было понятно даже с приличного расстояния, разделяющего меня и мужчин. — Меня зовут Радослав.

— Я знаю кто ты, — Никита даже не подумал отвести взгляд, а я тихо выругалась и беспомощно сжала тонкую ветку тополя, за которую цеплялась все это время.

Никитка, ну что же ты делаешь? Даже до меня давно дошло, что нельзя смотреть прямо в глаза оборотню, тем более, такому сильному. У Радослава волчище нереальных размеров, кажется, даже больше, чем у нашего альфы, да и сам он вон какой! Рост у него, пожалуй, такой же, как у Никиты, а вот мышечной массы поболее. Да и не только в массе дело. Радослав излучал энергию уверенности и неимоверной силы, такой, что даже мне, человеку, хотелось почтительно склонить голову.

Радослав усмехнулся, дёрнув уголками губ, и вновь его лицо приобрело серьезное, даже жесткое выражение. Он в упор смотрел на Никиту и с каждой секундой его взгляд становился все тяжелее, пока не приобрел однозначно угрожающее выражение. А Никита стоял все так же прямо и только по подрагивающим от напряжения мышцам на его спине я понимала насколько ему тяжело.

Делая шаг вперёд, я ни о чем не думала. Я просто знала, что должна поддержать Никиту. Как друга, как парня, как близкого человека. Я уверяла себя, что сделала бы тоже самое для Катьки, для мамы и для любого другого родственника.

Я без страха приблизилась к Никите, двигаясь медленно, чтобы не помешать их непонятному для меня поединку взглядов. Подошла, вдохнула знакомый запах горячего тела и прижалась грудью к обнаженной спине, до каменного состояния сведенной судорогой напряжения.

Никита коротко выдохнул, накрыл обжигающей ладонью мои пальцы, скользнувшие ему на талию, и, хоть это и казалось невозможным, ещё выше вскинул голову и, я готова была поклясться! — торжествующе улыбнулся.

— Кхм… Силен… - вот хоть опять бери да клянись, — в голосе Радослава я слышала растерянность и … гордость что-ли? — Здравствуй, сын!

Вроде здоровался уже. Так, стоп! Сын? Он назвал Никиту сыном? А с другой стороны, кто он ему еще, сын конечно. Просто как-то непривычно.

Я выглянула из-за плеча Никиты. Радослав сдержанно улыбался, — все ещё пытался "держать лицо", но лучики мимических морщин возле глаз и подрагивающие уголки губ выдавали его состояние. Если бы Никита не продолжал стоять замороженной статуей, его отец бы точно сграбастал в объятия и закружил по поляне, как детсадовца.