Она подошла поближе и снова прижалась ко мне, а шею обвила руками. На этот раз поцелуй был условный, короткий, как приз за победу.

– Ты довольна результатом? – спросила я.

– Более чем. Теперь можно смело продолжать делать уроки.

– Твой мозг теперь не будет тебя терзать по ночам?

– По этому поводу точно нет. Думаю, он удовлетворился на все сто процентов.

– Хорошо, я рада… За тебя и твой мозг. Но так больше не экспериментируем. А то я могу в следующий раз увлечься сильнее.

– Хорошо, как скажешь, дорогая.

– Но я теперь не могу делать уроки, хоть ты тресни. Я вдруг захотела поесть. – заявила я.

Лика согласилась, что было бы неплохо просто перекусить, чтобы мозг перестроился обратно на учёбу, а не на прелюбодеяния. Всё оставшееся время, что мы были тогда вместе, мы старались не трогать друг друга лишний раз, потому что теперь соблазн был слишком велик. Лика даже не пошла меня провожать.

Весь год был напряжённым. Все только и думали о том, чтобы как следует подготовиться к ЕГЭ и другим выпускным экзаменам. Даже мы с Ликой вели себя как можно сдержанней.

Мы пообещали друг другу, что не будем сильно отвлекаться. Если мне уже было всё равно, я заканчивала школу пополам с «4» и «5», то Лике было крайне важно выйти на все «5».

Лика постоянно занималась самобичеванием, если в сочинении ей ставили «4» за пару пропущенных запятых.

– Ну, ё-моё! Как раз в том месте, где я её хотела поставить, но почему-то решила не ставить!

– Да перестань! Ты даже с этим результатом всё равно выходишь на «5» в четверти. А вот у меня уже спорный. Ой, на завтра ещё историю учить! Ненавижу историю! Слушай, может, дашь хоть раз скатать контрольную по ней или подскажешь где? У меня там на грани срыва!

– У нас разные варианты. Учи больше, а не на мою майку пялься!

– Не будь такой врединой! Неужели ты мне не поможешь.

– Я тебе подскажу, а потом, если ошибусь, ты будешь на меня валить. Нет уж! Уже один раз подсказала, меня Ольга Борисовна чуть не выгнала.

– Ой, ладно! Справлюсь сама.

Лика была непоколебима. Она редко подсказывала, потому что боялась получить выговор от учителя. Она знала про мою слабость к истории. Поэтому не понимала, почему среди всех устных экзаменов я выбрала этот предмет.

– Ты же ненавидишь историю!

– Да понимаешь, в универ, куда я буду поступать, она мне может пригодиться. Я бы с радостью сдала что-то другое. Да хоть бы алгебру заново написала.

Мы с ней прогуляли урок ОБЖ, сидели в местном парке и ели мороженое. Вы сейчас думаете, как отличница подписалась на такое? А она к моему большому удивлению сама меня на это подтолкнула.

Лика терпеть не могла ОБЖ, или, как оно называлось в старших классах, ОВС2. Да этот предмет не любила ни одна девочка. Лика выбрала подходящий момент на перемене, дёрнула меня за рукав и прошептала: «Давай не пойдём на это долбанное ОВС! Лучше в парке посидим!». Сказать, что я была поражена наповал, ничего не сказать. Будущая медалистка подбивает на прогул. Впрочем, оценку «5» по этому предмету можно было получить просто за то, что прочитал конспект с тетради, или ответил на один единственный вопрос учителя. Получить по ОВС что-то ниже «5» было крайне сложно! Девочкам, во всяком случае. Мальчики получали оценки ещё за сдачу дисциплин.

– Слушай, так а ты уже знаешь, куда пойдёшь, что ли?

– Да. Мама нашла универ, где в приёмной комиссии сидит её знакомая. Да и специальность подходит под то, что я хочу.

– Прикольно. А кем ты хочешь стать?

– Не могу выбрать между лингвистом и филологом. Но пойду скорее всего на лингвиста. Ты же знаешь мою страсть к языкам.

– О, даааа… Твой любимый французский, кажется.

И мы вместе картаво прорычали. Это было дико смешно и эротично одновременно.

– Скажи что-нибудь по-французски. – попросила меня Лика.

Она лежала у меня на коленях и смотрела в небо.

– Парле ву франсе? – выпалила я первое, что пришло на ум.

– Прикольно! А что это означает?

– Говорите ли Вы по-французски?

– О! Я даже знаю, как ответить. Уи! Правильно?

– Правильно.

– Вот! Я теперь тоже знаю французский! А как будет «Я тебя люблю»?

– Жё т эм!

– Мерси!

Мы захохотали, а потом Лика добавила:

– И я тебя жё т эм! Скажи, мы сейчас узнали гораздо полезней информацию чем, то как чистить автомат, к примеру.

– Точно.

Я крутила в руках одну из её белокурых прядей. Они пахли ромашкой, лавандой и чем-то ещё.

Лика сказала, что ей жаль будет расставаться после школы. Она высказала желание поступить туда же, куда и я. Но я её отговорила. Сказала, что, во-первых, она должна выбрать, что нравится лично ей. А во-вторых, если я вдруг не поступлю, а она поступит, то потом будем ещё больше жалеть. Лика же ответила, что ей всё равно куда поступать, она будет подавать в разные университеты данные.

– Но надо же выбрать профессию. – заявила я. – Неужели тебя совсем ни к чему не влечёт?

– Меня сейчас влечёт только к тебе. А если серьёзно, я наверное, выберу экономический или филологический. У меня просто мама – экономист, и она говорит, что экономисты нужны в каждую даже мало-мальскую компанию. А филология… Да просто нравится наша русская речь, и из всех предметов больше всего обожаю литературу. Мне бы ещё научиться так красиво сочинения излагать, как это у тебя получается. А то я их пишу чисто схематично, по плану. А твои читаешь, какая-то душа даже в ста словах чувствуется. Слушай, а почему ты на филолога не пойдёшь? Это же как раз ближе всего к писательской сфере.

– Я об этом думала. Но, ты знаешь, я посмотрела на финансовую составляющую. Переводчик зарабатывает прилично, а писатель он – что? В нашем мире сложно стать продающимся писателем, даже если в тебе таланта тысяча процентов.

– Тут с тобой сложно поспорить.

– Со мной вообще лучше не спорить! Ты же меня знаешь, я всё равно буду гнуть свою линию.

– Да-да, Женька всегда и во всём права. Но я за это тебя и люблю. Ты единственная, кто способен сказать правду в глаза.

Она встала с моих колен и села рядом.

– Нет, всё-таки этот галстук так и просится, чтобы сделали вот так!

Губы у Лики всегда были мягкие и влажные, они расходились тонкими полосками. Верхняя губа была почти незаметной, и моя подруга всегда подводила её помадой так, чтобы визуально увеличить. Нижняя же губа была размера что надо. Мои же губы были пухлые и большие. У них был один большой минус – они постоянно высыхали или обветривались. Вот и сейчас Лика укололась о небрежно торчащий кусочек кожицы.

– Почему ты не ухаживаешь за своими губами? Я же тебе даже блеск для губ подарила и помаду гигиеническую.

– Да я забываю, прости. А зачем мне их увлажнять, если у меня тут под рукой естественный увлажнитель существует?

– Твой естественный увлажнитель отказывается тебя целовать в обветренные губы! Ты взяла с собой косметичку?

Делать было нечего, хотела целоваться, надо было провести для этого специальную процедуру. Я вздохнула, достала из сумочки помаду и блеск, и сделала всё необходимое, чтобы кожа на губах снова стала мягче.

– Другое дело! – одобрила Лика.

– Да, только теперь она размажется.

Лика махнула рукой:

– Помолчи!

После очередной порции эндорфина, полученной от простого, но очень нежного поцелуя, я посмотрела на часы:

– Ой, сейчас урок закончится. Пошли назад.

– Идём, только теперь мейкап надо поправить, а то спалимся. – хихикнула Лика.

Я недовольно прорычала, но делать было нечего. Палиться не очень хотелось.

Как мы потом выяснили, с урока сбежали втихаря ещё и Ника с Оксаной. Мы столкнулись с ними около магазина, когда решили пойти обратно. Они сказали, что сидели всё это время на спортивной площадке. А потом пошли к магазину за семечками и сигаретами. Мы учились в такое время, когда у подростков не особо спрашивали паспорт. Тем более, если подростки в магазин ходили одни и те же. Да и Оксана всегда с мейкапом и при своём росте в сто восемьдесят сантиметров и крепким телосложением всегда походила на совершеннолетнюю.