Мы пока что не были готовы ни к первому, ни ко второму повороту событий. Хотя даже тот же друг гей, что подвозил Лику, когда она ездила ко мне, предлагал ей подобную услугу, чтобы мы не мучились. Но мы отказались наотрез, хотя он и обещал полную стерильность данной процедуры.

Кстати говоря, этот гей, которого Лике подогнала Оксана, исполнял эдакую роль её парня. В то же самое время, Лика перед его родителями притворялась его девушкой. А театралка из неё была ещё та, потому что родители нашего знакомого были в восторге, и даже чуть не сосватали их друг другу.

А пока мы с Ликой довольствовались тем, что есть. Мы настолько порой увлекались процессом, что теряли счёт времени. Поэтому у Лики на телефоне всегда стоял контрольный будильник, который напоминал нам, что пора привести себя в порядок, надеть чистые трусики, но перед этим тщательно искупаться и заправить Ликину кровать. Порой я сваливала ещё до приезда родителей Лики.

Тем временем пришло время поступать в университет. Я чуть не провалила мою «любимую» историю и еле сдала тест на «3». Моих баллов в принципе хватило, чтобы поступить, но этого было недостаточно, чтобы попасть в топ-15 к бюджетникам.

Я знала, что наш факультет туризма, связей с общественностью и режиссуры точно не пропускал взяточников. Здесь не покупались бюджетные места, по крайней мере, я об этом не слышала.

Мама сильно разочаровалась, но скорее не из-за меня, а из-за системы отбора. Она точно поняла из уст приёмной комиссии, что на бюджет можно попасть, набрав тот самый проходной минимум в 10 баллов. А, как оказалось, 10 – это был проходной балл в университет в принципе.

Также маме забыли сообщить, что за целый курс платить было не обязательно, а можно было заплатить за семестр, то есть, ровно столько, сколько было у мамы на тот момент денег для моей учёбы.

Поэтому я была вынуждена поступить на заочное обучение, но наш декан сказал, что в данном ВУЗе тягу к знаниям только поощряют. Я могу в принципе посещать любые лекции очников, для самообразования так сказать.

Для Лики же с её золотой медалью всё сложилось как нельзя лучше. В Сельхозе всё как раз мерили не оценками, а баллами. Поэтому результаты ЕГЭ по русскому и математике сразу выдвинули её в первые ряды. Но она всё равно негодовала, что в этой компании находились люди со 100-процентными результатами по обеим предметам.

– Ой, бьюсь об заклад, что за круглый результат, их родители выложили круглую сумму. – сделала я очередной вывод Капитана Очевидность.

– Я надеюсь, что это так. Иначе, я начну комплексовать.

– Кися, перестань! Ты среди них самая умная. Вот увидишь, когда поступишь. Они все окажутся тупыми как пробка. Это же типичные папенькины сынки и маменькины дочки.

– Вот именно! Видела бы ты их надменные лица. Одна золотая молодёжь. У каждого по машине, что ни машина – то Мерс или БМВ, а то вообще какой-нибудь Бентли! А ведь им почти всем ещё не исполнилось восемнадцати! – Лика закрыла ладонями лицо. – Ты представляешь, ведь они же все потом на дорогу выезжают!

Я скривила кислую мину:

– Представляю. – Меня аж передёрнуло. – Вот из-за таких придурков потом даже по тротуару ходить боишься.

– Во-во. – поддакнула Лика. – Женька, я не хочу туда поступать!

Бедную мою девочку всю затрясло. Она прижалась к моему плечу, через минуту на котором образовалось огромное солёное озеро, из которого вниз стекали ручьи. Мне ничего не оставалось, только гладить её по голове и успокаивать.

– А почему ты с папой не поговоришь? – спросила я.

– Да в том-то и дело, что я говорила. Представляешь, он сказал, что я неблагодарная, мол, он столько пахал, взял кредит, чтобы заплатить этот дебильный взнос. А я такая овца, что плюнула ему в лицо. Ну, это я утрирую, но суть одна. Его понесло. «Я тебя столько лет воспитывал! А ты мне вот как отплатила». И всё в таком духе.

Я не понимала. Неужели, родной отец, дядя Лёша, мог сказать дочери такие слова? Неужели он не понимал, что причинял ей боль?

Да для меня сам факт того, что я смогла, что я поступила своим умом, а не деньгами, был гордостью. Да, мама заплатила за меня деньги, но это был не подкуп, чтобы запихнуть меня на бюджет, это была цена за коммерческое отделение, за год обучения. Да если даже умножить эту сумму на пять, пусть на шесть, она была гораздо меньше того, что заплатил за Лику дядя Лёша. Спрашивается, ну зачем?! У тебя же такая умная дочь! Она вполне могла поступить на бюджет в любой, мать его, университет нашего города.

Но папе важно было, чтобы дочка попала к сливкам общества. И мнение дочери никакой роли не играло. Это было очень печально, мне искренне было жаль Лику, аж до слёз. Да, в тот день я сама чуть не расплакалась. Чтобы держать себя в руках, я сжала кулаки так, что ногти впились в кожу и оставили там след.

Сама Лика понимала, что иногда я так делала, когда сильно злилась на кого-то, поэтому на всякий случай меня успокоила:

– Не надо, не злись на моего папу. В конце концов, он думает, что делает как лучше для меня. Так и быть, сдам я последний экзамен, а там будь что будет.

– Да я не злюсь на дядю Лёшу, мне за тебя обидно стало.

Тут она заметила, что я сама еле-еле сдерживаюсь от слёз.

– Давай ещё ты мне тут зареви! Прекращай, а ну улыбнулась быстро!

И я смогла-таки сделать над собой усилие, чтобы улыбнуться.

– Всё, я не реву! И ты не реви! Прорвёмся. Ну хоть со специальностью он тебе дал определиться?

– Слава богу, да. Я подумала, что всё-таки пойду на экономиста. Хочется всё-таки, чтобы диплом приносил пользу, а не просто пылился на полочке.

Эх, если бы мы знали, что наши дипломы нам предложат запихнуть в то самое место, где ещё ни одна из нас не была ни в прямом ни в переносном смысле.

Тем временем Лика успешно сдала и третий экзамен. Она буквально оказалась в группе лидеров по суммарному количеству баллов. Отец ей был явно доволен, даже пообещал, что если первый год она закроет на все пятёрки, то он ей подарит автомобиль, чтобы она не чувствовала себя серой мышью среди других мажоров. Но Лика не хотела становиться одной из этих неопытных водил-малолеток.

– Я теперь даже стараться не буду. Мне в школе хватило. Ты знаешь, специально буду учиться на отъебись, лишь бы диплом получить. Три, так три, четыре, так четыре.

– Ха-ха! Не смеши мои тапочки! Я знаю, что ты так не умеешь. Ты же перфекционист! Ты даже в постели не угомонишься, пока мы обе не кончим.

Лика тоже застенчиво хихикнула:

– Тут ты права на все сто. Но теперь это для меня будет дело принципа.

– Секс?

– Оценки, дурочка! Кстати,о сексе. Ты уже думала о том, как будешь лишать себя девственности?

– Ммм… Не знаю… Наверное, обойдусь малой кровью… В смысле, найду себе парня, и дело с концами. Что-то мне не хочется под нож лезть.

– Ксю говорит, что знает какого-то хорошего хирурга. Он делает всё аккуратно и безболезненно каким-то современным методом. Всё, что тебе остаётся, это вставлять туда после операции заживляющие свечки и пару неделек воздержаться от секса. Она сама проделала эту процедуру сразу, как только поняла, что собирается спать только с девушками.

– Ну, не знаю. Это всё звучит стрёмно как-то. Лучше уж по старинке.

– Не знаю, как ты, но я всё равно не готова к тому, чтобы в меня проникло что-то непонятной формы и противное на ощупь.

– Гы-гы. Тебя же никто не заставляет его трогать. Закрыла глаза и расслабилась.

– Ты говоришь, прям как мой гинеколог. Забыла добавить «и дышите животом».

Мы залились с этой хохмы диким гоготом. Никогда не думала, что слово «гинеколог» может вызвать приступ смеха.

В любом случае, мы обе решили, что сделаем это не раньше, чем нам стукнет восемнадцать. А там, как получится.

На моё совершеннолетие собралась вся наша компания. Пришла и Ника с Оксаной, был тот самый друг гей, что притворялся парнем Лики. Они пришли, держась под ручку.