Я его больше всех ненавидела. Этот худой, длинный мальчишка с пальцами-крюками был главным подстрекателем в классе. Это он подначивал всех остальных мальчиков, чтобы те тоже меня обижали. То он просто дразнился, то дёргал за волосы, а то тыкал линейкой.
Однажды он нарочно решил сыграть в сифу на перемене. Достал где-то пыльный и вонючий мужской носок, скрутил его в жгут и начал кидаться. Парни ловили и кидали вобратку Паше. Тот выбрал момент, когда я отвлеклась и не просто швырнул в меня этим носком, а буквально размазал его по моей спине, как если бы в руках у него было говно, а не носок.
В этот раз пацаны начала указывать в меня пальцами и кричать «Фу! Женя – сифа! Женя – сифа!».
Злость и отчаяние завладели мной. Я схватила упавший на пол тот самый носок, потом повернулась к Паше и попыталась со всей дури ударить в него этой штукой. Но это, казалось, его ещё больше смешило. Каждый раз, когда ему удавалось довести меня до слёз, он дико гоготал:
– Га-га-га! Женька опять расплакалась! – дразнил он.
И все в классе заражались хохотом, как будто этот самый Гусь давал им команду «Ржать!».
Он был тем самым мальчиком, который заставлял меня к ним так брезгливо относиться.
Иногда я еле сдерживала слёзы, чтобы не расплакаться в школьном автобусе. Все свои обиды я приносила домой. Удар на себя принимала подушка.
Мама долгое время была не в курсе, что её дочку в школе гнобят и обижают. Но она была не виновата. Ведь учителя на родительских собраниях говорили лишь об отметках подопечных, да сколько ещё нужно денег на эти пресловутые шторы. А я сама всё время отвечала маме, что всё у меня в порядке.
Она ни разу не увидела как я плачу, потому что домой возвращалась тогда, когда я была в школе, а уходила уже вечером, когда я тихо сидела в углу и делала уроки, ну или делала вид, что делала.
К тому моменту у меня уже появилась подружка, с которой я всем делилась. И лишь она меня всё время подбадривала. Это она научила меня краситься и (как бы смешно это сейчас ни казалось) правильно носить лифчики. Мы с ней были не разлей вода. Училась она в параллельном классе, а жила за стенкой от нас. Так случилось, что мы вместе ездили с ней на школьном автобусе, где сидели вместе.
Единственное, чего не знала Ника (так её звали), это что мне не нравятся мальчики. Нет, что они дебилы и недоумки, это она понимала. Вернее сказать, понимала, что я их такими считаю. Да и она сама прекрасно знала тех пацанов, что меня постоянно цепляли.
С Никой я научилась от них абстрагироваться, а их глупое поведение мы спихивали на типичный для подростков спермотоксикоз. Мы даже смеялись, когда Ника меня в очередной раз успокаивала и произносила это смешное для нас слово.
Если бы не Ника, я бы в школе пропала. Она мне помогла спокойно пережить пребывание в старших классах. Но одно событие однажды всё-таки смогло меня сильно вывести из колеи. И только благодаря ему я поняла, что всё-таки мне нравятся девочки.
Случилось это то ли весной, то ли в начале осени в десятом классе. Я уже точно не помню. Между сменами приходилось стоять на улице, потому что охрана внутрь не пускала, пока не прозвенит звонок с шестого урока первой смены. У каждого класса всегда был свой такой уголок, где мы все вместе тусили и ждали, когда прозвенит долгожданный звонок. У кого-то, может, было иначе, но у нас так. Девочки, как и парни, дружили с ребятами из параллельных классов. И в тот день толпа подружек из «Г» и «В» подошли к нашей компашке. Девчонки, казалось, нашли новый способ, чтобы надо мной поиздеваться, поэтому так ехидно хихикали, когда шли.
– Женька, ты такая хмурая всё время! – заявила одна из них. – Мы тут тебе подружку нашли. Она говорит, что давно по тебе сохнет. Честное слово! Она просто лесбиянка, ей девочки нравятся.
Остальные начали подтрунивать и поддакивать. «Да-да… Чес слово, лесбиянка!».
Я ответила грубо, помню. Что-то типа «Да мне срать!» и решила свалить от этих неадекватых тупых куриц (как я их про себя называла). Но они не отставали… Если честно, девочка та, действительно, была ничего. Я знала, что в неё полшколы влюблено. Я сильно сомневалась, что она-то может быть лесбиянкой. И тем более, что она хочет дружить (или встречаться) со мной, с эдаким ботаником-замухрышкой, которая в принципе ни с кем дружить не собирается. Ну кроме Ники. Ника была самым редким исключением. И вот она, сильно, как мне казалось, переигрывала, когда начала наседать:
– Ну Женечка! Ты мне очень нравишься, клянусь! Не обращай внимания на этих дур! Они ржут, потому что для них это всё шутки. Но я не шучу, я бы очень хотела, чтобы ты была моей девушкой.
Она даже пыталась мне сыпать комплименты и взять за руку. Но я-то знала, что она хочет просто поиздеваться надо мной, чтобы все остальные поржали над местным клоуном. И вот, когда я мысленно проклинала этот день и считала секунды до заветного звонка, за спинами этих куриц раздался звонкий и до боли знакомый голос.
– Да отстаньте от неё, идиотки! Чего вы к ней пристали?
Круг девочек разомкнулся, и я увидела образ моей белокурой спасительницы.
– Лика? Тебе-то какое дело до неё? – поинтересовалась одна из одноклассниц, что была явно зачинщицей этого представления.
– Да как вам не стыдно! Знаете, что она вам ничего не сделает, и пристаёте. Тоже мне, нашли козла отпущения. Идите к кому другому приставайте со своими тупыми шутками!
– А ты чего, заступница что ли? Ха! Смотри, Жека, у тебя заступница нашлась! – сказала самая жирная и противная в нашем классе.
Тут зазвенел спасительный звонок, и со ступенек полетела первая смена. Они, буквально, сбегали из школы, готовые сбить всех на своём пути. Малолетки, старшеклассники. Все они сбились в одну большую кучу улепётывающих школьников. Казалось, что это волна ополоумевших сейчас собьёт меня с ног и тут же растопчет. А мне было всё равно на тот момент. Пусть топчут, пусть убьют и уничтожат в этой массе. Меня так всё достало, что на тот момент я хотела только одного – раствориться где-то среди этого потока.
Спустя ещё миг всё рассеялось. Я уже не понимала, куда подевались все девочки, которые минуту назад готовы были меня морально добить и уничтожить. Гул голосов бегущих школьников смешался со звоном дребезжащего старого звонка. Он звенел в ушах всё громче и громче, как будто пытался взорвать барабанные перепонки. Потом вдруг в одно мгновение вместе с толпой исчез и этот звон в ушах, и гул. Всё начало успокаиваться, пока наконец не остановилось и совсем не замерло.
– Ну всё, они к тебе больше не будут приставать, обещаю.
Хлопок по спине и ободряющий спокойный женский голос привёл меня в чувство. Я очнулась от оцепенения. Некто схватил меня за руку своей мягкой, тёплой ладонью и потащил в школу. Ещё какое-то время мне понадобилось, чтобы понять, что за руку меня ведёт Лика.
– Да что с тобой? Уже всё нормально, пошли в школу, скоро уроки начнутся.
Мы остановились около охранников, что проверяли наличие сменки.
– Сменку предъявите!
Эта фраза донеслась до меня откуда-то сзади, как будто из другого измерения. Лика уже прошла вперёд и ждала меня в фойе школы. Именно охранник помог мне окончательно вернуться на землю.
– Да, вот.
Я развернула сумку и показала пару чистых чёрных туфелек без каблука.
– Хорошо, проходите в класс.
Старенький охранник повернулся чуть боком, развернул своё плечо от дверного проёма, чтобы я могла пройти. Потом таким же движением, как будто он был самой дверью встал назад.
Когда я поравнялась с Ликой, она снова протянула мне руку. Я протянула ей свою в ответ, хотя ещё до конца не понимала, почему она вдруг проявляет ко мне такой дружественный знак. Отказываться, благо, не позволяло воспитание. Вроде как уважение ко мне человек проявил. По крайней мере, она вела себя доброжелательно и внушала доверие.
– Слушай, я, конечно, знаю, что ты какая-то странная. Но сейчас, ты как будто зависла что ли? Пойдём. Эли сегодня нет. Ты не против, если я с тобой посижу?
