Шут взглянул на друга с пониманием: кажется, на этот раз именно Царевной-лягушкой увлечён поэт. Ну-ну. Надолго ли? Гусля пылко влюблялся три-четыре раза в году. Он мучился от любви, худел, писал стихи и музыку, а потом неизменно разочаровывался в объекте обожания, страдал и опять сочинял, сочинял, сочинял…

Шут усмехнулся себе под нос, а вслух сказал:

– Мне кажется, в первый номер лучше всего поместить твои стихи о Тридевятом, которые мы слышали в прошлый раз. Материалы постепенно и с умом печатать нужно. А у кого интервью брать – сам решай. Что касается Царевны-лягушки – очень интересный персонаж. Если и не в первом номере, то во втором или в третьем о ней рассказать обязательно нужно. Кстати, через неделю встречаемся на Златом крыльце для обсуждения наших планов последний раз.

– Как-так? – удивился Кот.

– Через две недели, когда закончат ремонт отведённых нам комнат, собираться начнём в редакции журнала «Хроники Тридевятого», – с гордостью сообщил Шут.

– Отлично, – промурлыкал Кот.

Гусляр же ничего не сказал – он не слушал, о чём говорят коллеги, а думал о Царевне-лягушке. И немного о несчастном Синдбаде-мореходе. Синдбаду поэт-бессеребренник сочувствовал. Ведь это, наверное, очень трудно так страстно стремиться к обогащению. Не иметь сил противиться пагубной, всепоглощающей страсти. Что движет ненасытным купцом? Поэт живо представил себя несчастным корыстолюбцем и застрочил в своей поэтической тетрадке:

Куплеты Синдбада-морехода

Я кнопку искал «Бабло»,

Но мне лишь в любви везло.

Однако же без бабла

Любовь становилась зла.

От этой любови злой

Я плешь посыпал золой…

На время случалось мне

Любовь притопить в вине.

С похмелья она опять

Кидалась меня терзать!

Шипела на ухо зло:

«Иди и ищи бабло!»

Закончив писать, Гусля вернулся к мыслям, ставшим в последнее время самыми приятными. Мысли крутились вокруг образа прекрасной Царевны-лягушки.

Гусляр решил побывать в тех местах, где жила Царевна-лягушка до своего превращения в девушку. Поэт думал: долго придётся дорогу искать, но оказалось, что от дворца ведёт к болоту хорошо утоптанная тропинка. Ещё больше удивился Гусля, когда встретил там царевну. Она возвращалась во дворец. Свернуть с узкой тропинки было некуда – Гусляр и Царевна-лягушка нерешительно остановились друг против друга.

Поэт неловко поклонился и произнёс, не поднимая головы:

– В-в-ваше Высочество…

– Да полно, Гусляр, – промолвила нараспев царевна, – мы одни, соблюдать этикет не нужно. Даже смешно. Что привело Вас сюда?

Поэт с усилием оторвал взгляд от испачканных тиной резиновых бот царевны, взглянул ей в глаза, но тут же смущенно отвернулся и покраснел, не зная, что сказать.

Царевна продолжила, не дожидаясь ответа:

– Я, признаться, скучаю по своим старым подружкам жабам и лягушкам. Иногда хожу их навещать. Как они поют! Как поют!

– П-п-простите, – обрёл наконец дар речи Гусляр, – я, кажется, что-то не то… П-п-позвольте… М-м-можно, я тоже послушаю их песни? Я, собственно, за этим и шёл на болото.

– Вы уже не в первый раз удивляете меня, Гусля! Можно, я буду вас так называть? – рассмеялась вдруг царевна, прищурив ярко-зелёные глаза.

– П-п-почту за честь и особое доверие, – ответил Гусляр.

– Как раз о доверии… Прошу, не говорите моему мужу, что встретили меня здесь…

– К-к-конечно. Я понимаю.

– Тогда пойдёмте вместе ещё раз послушаем болотные песни!

Царевна-лягушка решительно потянула поэта за рукав.

Это было восхитительно, необычно, божественно! Прежде ничего подобного Гусляр не слышал.

Весь день он всё думал и думал о Царевне-лягушке, вспоминал необычный цвет её глаз, грациозную походку, нежный голос. Проведя бессонную ночь, поэт-горемыка окончательно влюбился в очаровательную царевну и сочинил стихи, которые записал в свою рабочую тетрадь:

Царевна-лягушка

По традиции давней в субботу

Царь со свитой спешит на охоту,

А царевна в резиновых ботах

Убегает одна на болото.

Там поёт она странные песни

С музыкальными жабами вместе

И сидит на коряге до ночи -

Во дворец возвращаться не хочет…

Только не проболтайтесь случайно,

Так как это ужасная тайна!

Прочитав написанное, понял поэт, что не сможет стихотворение это в журнале опубликовать. Стал он дальше о Лягушке-царевне думать и догадался, что несчастлива она. Решил тогда поэт во что бы то ни стало помочь красавице-зеленоглазке. Но как тут поможешь? Ничего путного Гусляр не придумал и пошёл к Шуту за советом.

Шут выслушал друга и сказал:

– А ведь я о житье-бытье Царевны-лягушки многое знаю, ведь она – невестка нашего царя и молодая жена Ивана-дурака-младшего. Что тут скажешь? Не повезло девушке с мужем. Дурак он и есть дурак. Впрочем, наш Ваня, сдаётся мне, не совсем безнадёжен. Глядишь, поумнеет со временем. Эх, молодо-зелено…

Это утверждение звучало забавно из уст молодого человека – по годам Ошин-младший был моложе Ивана-царевича. Гусляр улыбнулся, подумав об этом, но не перебивал друга, а слушал и кивал.

– Ну кто просил его кожу лягушачью сжигать? – продолжал Шут. – Сам потом к Кощею ходил: умолял жену отдать. Вернулась обиженная царевна – простила Ваньку. Вот только счастья ожидаемого все равно у красавицы нет – одни заботы. Муж хвастается перед братьями и придворными многочисленными талантами своей супруги, а царь-отец своего отпрыска поощряет: то хлеб невиданный ему испеки, то кафтан сшей за одну ночь, а то ковёр ему, видишь ли, понадобится. Загрузил невестку работой – выспаться не даёт. А понятия у Иванов-дураков, что у старшего, что у младшего, нет. Видит бог, пора мне в это дело вмешаться, хоть я и ненавижу влезать в чужие семейные дела. Как бы тактично донести до Ваньки-младшего, что женщине тоже свободное время требуется? На полноценный сон, занятия любимыми делами и саморазвитие. Может, с Котом Учёным посоветуемся? Две головы хорошо – а три лучше. Как раз на сегодня встреча у Златого крыльца назначена. Пойдём скорее. Кот, наверное, уже на месте.

Кот Учёный дремал на верхней ступеньке Златого крыльца под лучами неяркого осеннего солнца. Сегодня он устроился на отдых здесь, чтобы не проспать встречу со своими юными друзьями. Коту снились юркие серые мыши, забавные гуси и разноцветные голуби. Он обожал сны о птицах и грызунах.

Когда пришедшие на условленную встречу Гусляр и Шут растолкали спящего, Кот зашипел на них спросонья. Лишь выслушав дважды сбивчивый рассказ коллег о несчастной Царевне-лягушке, Кот Учёный сумел вникнуть в ситуацию и пришёл наконец в благостное расположение духа.

Потирая всё ещё сонную морду лапой, он проговорил нараспев:

– Во-первых, Царевне-лягушке нужно посоветоваться с Василисой Премудрой, да не просто поговорить по-родственному, а на консультацию записаться. Во-вторых, она должна идти к Василисе вместе с мужем Иваном. Так будет лучше.

– Т-т-ты прав, мой чуткий друг! – воскликнул Гусляр. Как же я до этого не додумался! Прошу тебя, Шут, поговори, пожалуйста, с царевичем. Думаю, ты сумеешь на него повлиять. А потом давайте поможем прекрасной зеленоглазой царевне выступить вместе с подругами-жабами перед публикой. Я слышал, как они поют. Это восхитительно, поверьте! Это будет бомба! Такой программы ещё не было за многовековое существование Тридевятого царства.