– Не хочешь занять свое место? – Эстелла указала Мэлоуну на второе кресло, рядом, пытаясь скрыть нахлынувшую оторопь. Но тот остался стоять у двери.

– Я как раз на своем месте.

Спорить не было ни желания, ни сил, так что Эстелла вновь обернулась к поверенному, развернувшему белоснежный лист с фамильной печатью Барксов. Расправивший крылья ворон – почти такой же, как сейчас сидел по правую руку от поверенного и заглядывал тому через плечо.

– Прошу об одном, – в голосе поверенного послышалось неподдельное сочувствие. Эстелла крепко сжала подлокотник кресла. – Не принимайте то, что сейчас услышите, слишком близко к сердцу. Наверняка, я абсолютно уверен, у них были причины так поступить.

«Да читайте уже!» – хотелось крикнуть, но вместо этого Эстелла протянула руку, пытаясь выхватить бумагу у поверенного из рук. Однако тот вовремя поднес ее к лицу, подслеповато прищурился.

– «Сия воля наша, графа и графини Баркс, должна быть оглашена в одном единственном случае…» – поверенный прочистил горло, прежде чем продолжить. Вынул из кармана пиджака маленькую серебристую флягу, сделал глоток. – «…Единственном случае: если обстоятельства нашей кончины будут вызывать хотя бы малейшие сомнения у наших доверенных лиц».

– Лиц? – Эстелла вскинула брови. – Я не ослышалась? И много таких?

«И как много еще я не знаю о делах родителей?»

– Оба здесь, – ответил до сих пор молчавший Мэлоун.

«Похоже, вообще ничего», – вынуждена была признать Эстелла. А поверенный продолжил зачитывать волю двух людей, которые с каждым словом казались ей все более чужими.

– «Нашей единственной дочери, Эстелле Лин Баркс, завещаем полное содержание до дня ее замужества, либо пожизненное, если таковой день не настанет. Кроме того, ей дозволяется проживать в родовом поместье Баркс столько времени, сколько она сама этого пожелает».

И вроде стоило бы выдохнуть с облегчением. Если бы только поверенный снова не замолчал, чтобы сделать глоток из своей фляжки.

– Видимо, есть какое–то «но», – поторопила его Эстелла, заставив поперхнуться.

– Да… да, кое– что… спорное, так сказать. «Обладателя же графского титула семьи Баркс мы завещаем выбрать нашему фамильному ворону, Гарушу».

– Что?

Нет, это определенно была какая–то насмешка! Эстелла не удержалась и все же выхватила листок у поверенного. Строчки расплылись перед глазами, но прочесть и убедиться в правдивости слов поверенного она сумела. Дочитать написанное – тоже. Разжала руку, и завещание медленно опустилось на пол.

– Месяц до церемонии передачи титула. Значит, всего месяц, чтобы Гаруш признал меня графиней Баркс?

«Или не меня», – обухом ударило по голове, когда Гаруш подлетел к Мэлоуну и сел ему на плечо.

«Так будет лучше», – попытался убедить себя Мэлоун под цокот каблуков вылетевшей из кабинета почти– графини. – «Для тебя же самой лучше».

Не помогло это самовнушение. Ни раньше, ни сейчас. Уж точно не когда перед глазами все еще стоит ее лицо со сжатыми от гнева в тонкую ниточку губами. Массивная дубовая дверь захлопнулась, но удаляющийся цокот все еще был отчетливо слышен. Лишь когда он затих, Мэлоун позволил себе снять ворона с плеча и подойти к поверенному. Тот и не заметил этого, так внимательно изучал документы из ящиков стола.

– Что-то любопытное? – Мэлоун оперся обеими руками на край стола, заглянул в бумаги.

Сплошные таблицы, строки с числами. Попробуй тут, разберись. А вот у поверенного получается. Сидит, бурчит себе под нос, будто перед ним увлекательное чтиво. Только побарабанив пальцами по крышке стола, Мэлоуну удалось обратить на себя внимание.

– А? – поверенный отодвинул стопку бумаг в сторону. – Не спешите, молодой человек, мы не можем ничего упустить из-за невнимательности.

– Или из-за медлительности, – проворчал Мэлоун. – Что вы надеетесь тут разузнать?

Если и искать причины случившегося, то точно не в рабочем кабинете графа. Никто в здравом уме не станет хранить важную информацию там, где найти может любой желающий.

Однако поверенный, кажется, не был с этим согласен. Вальяжно откинулся на спинку кресла.

– Предположим, их гибель действительно была подстроена, – проговорил он с видом профессора, вознамерившегося прочесть лекцию перед нерадивыми учениками.

– Есть сомнения? – краем глаза Мэлоун заметил снующих во дворе слуг. Подошел к окну, задернул штору.

– Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, пока не выяснил все детали.

Мэлоун картинно вздохнул. Похоже, разговор обещал быть долгим.

– Хорошо, предположим. И?

– Как по-вашему, какие причины чаще всего толкают на дурное? Деньги, молодой человек. В нашем мире они приводят все в движение, как бы печально это ни было. Так что именно с этого кабинета и необходимо начать поиски.

То, как Мэлоун скептически хмыкнул, услышав эти слова, не укрылось от поверенного.

– Вижу, вы со мной не согласны?

– Есть еще личные мотивы. Не все, знаете ли, на деньгах помешаны. Неприязнь, ревность, невольное оскорбление. Или даже намеренное. Людям не чужды эмоции, даже если их очень хорошо скрывают. Стоит проверить, как с этим обстояли дела в семействе Баркс.

– Что ж, – поверенный с равнодушным видом вернулся к изучению бумаг. – Вот и проверьте. Заодно сможете узнать их получше, раз раньше не удалось.

На эту неприкрытую насмешку даже ворон не смог промолчать. Захлопал крыльями, громко каркнул. Не на поверенного – в потолок, но даже это Мэлоун воспринял, как знак поддержки. Молча развернулся. Уже на пороге кабинета, рывком открывая дверь, поймал себя на мысли: поступает точно так, как несколько минут назад Эстелла.

«Совсем как обидчивый ребенок», – отругал он себя. Остановился, бросил поверенному:

– Мы ведь не будем друг от друга скрывать, если выясним что-то важное?

Вряд ли поверенному удастся хоть на шаг приблизиться к правде. Он из тех, кто копает слишком глубоко, да не там, где нужно, но вдруг?

Мэлоун дождался утвердительного кивка и вышел в коридор. За миг до того, как захлопнулась дверь, ворон вылетел следом и устроился у него на плече, больно впившись острыми когтями.

Шаг, и Мэлоун едва успел затормозить, чтобы не врезаться в неожиданно возникшее препятствие.

– Ты? – при виде преградившей путь вздернувшей курносый носик Эстеллы все мысли вылетели из головы от неожиданности. – Ты же ушла, я слышал.

Эстелла красноречиво кивнула на туфли, которые держала в руках.

– Ты не все слышал. А вот я – да. Или думал, вы двое, – она покосилась на ворона. – Трое, будете здесь все решать, а я не при чем?

– Чем девочка вроде тебя может помочь? – выпалил Мэлоун, не раздумывая. Препираться сейчас не было никакого желания. Попытался обойти Эстеллу, но она встала посреди коридора, широко расставив локти.

– Например, могу назвать еще одну причину устроить двум влиятельным людям несчастный случай. Причину, о которой никто из вас даже не упомянул. Желание заполучить их титул.

Ворон только раскрыл клюв, но Эстелла предупредительно подняла руку.

– Молчи, Гаруш. Если он тебе понравился, это ничего еще не значит.

За углом послышались чьи-то голоса. Эстелла схватила Мэлоуна под руку и втолкнула в ближайшую комнату. Огромный зал, как выяснилось через мгновение. Такой знакомый, и такой пустой. Раньше не был.

Раньше…

Мэлоуна вдруг охватило нестерпимое и совершенно необъяснимое желание оказаться отсюда как можно дальше.

– Слушай, я понимаю, ты злишься, – он поторопился захлопнуть дверь, не давая себе возможности отступить. – На твоем месте любой был бы в бешенстве.

В лучах закатного солнца и лепнина на стенах, и паркетный пол казались отлитыми из золота. Мэлоун оторопел, не осмеливаясь сделать больше ни шага, настолько неправильным было находиться здесь.

– Я, злюсь? – усмехнулась Эстелла. Демонстративно покружилась. Совсем бесшумно, и оттого будто вовсе не касаясь пола. – А по-твоему, должна стоять в сторонке и смотреть, как меня пытаются оставить ни с чем? Кто ты вообще такой?