Назначение в ректоры

Я тогда завтракал в Париже. Сидел, попивал кофе и уплетал круассаны со сливочным маслом (вкуснее лакомства в жизни не ел). Ко мне подошел мужчина, видимо, он работал в курьерской службе, или его специально наняли для этой работы, – и передал письмо. На нем я нашел печать академии. Конечно же, это меня заставило поволноваться, ведь я преподавал в то время в корпусе, что располагался в Лондоне. Очень часто я ощущал себя неуверенно в должности профессора, мне казалось, что однажды я всего лишусь.

Но в письме я нашел приказ о назначении в ректоры академии. Это огромная честь. Ее удостаиваются избранные, те, кто внушает доверие попечительскому совету. Мне пришлось в тот же день покинуть Францию и вернуться на остров Мэн. Так, в сорок девять лет мне посчастливилось стать одним из самых молодых ректоров академии. Конечно, передача полномочий проходила довольно долго, почти полгода, но это стоило того.

Я боялся, что не справлюсь, не оправдаю надежд, но сейчас, через пятнадцать лет с момента назначения, я понял, что зря боялся.

Работа со студентами

Когда я работал в должности профессора, мне приходилось обучать студентов в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Это тот возраст, когда работать комфортно; ребята знают, зачем идут; и осознанность плодотворно влияет на учебный процесс.

Но, став ректором, я больше стал уделять внимания главному корпусу, где обучались дети с семи лет. Тяжелый возраст; сложности в воспитании; адаптация проходила не всегда гладко; да и чего греха таить, система обучения у нас жесткая, выдержать ее – целое испытание. Хотя именно поэтому к нам и посылают своих детей.

В стенах академии, где живут дети семи лет, а рядом с ними – подростки шестнадцати-семнадцати лет, учишься преподавать заново. Не то, чтобы я плохо преподаю, просто в этом возрасте дети не понимают, зачем им все это. Они упорно препятствуют обучению, пытаются бодаться. Однако мы справляемся!

Об особенностях образования

Академия отличается от всех прочих учебных заведений. Тут ученик с первого года обучения становится студентом. В семнадцать лет все, кто успешно сдают экзамены, получают сразу два диплома: один о среднем полном образовании, а другой – о среднем специальном образовании. Дальше любой выпускник может поступить в один из корпусов нашей академии и проучиться до двадцати лет, получив сразу два диплома: диплом бакалавра и диплом магистра.

Это дает огромные перспективы нашим выпускникам, не говоря уже о том, что любой работодатель без всяческих сомнений сразу зачисляет наших студентов в штат своей фирмы без испытательного срока. Академия пользуется доверием, а наши студенты – действительно ценные кадры. Академия имени Карла Арратанского держит планку на протяжении многих веков.

Автор Лайза Элеонора Вебер

«Кто-то убеждается в существовании Бога; кто-то – в реальности призраков и духов; другим хочется верить в параллельные миры; моя жизнь научила меня верить, что рассвет близко!»

Кирилл Теодор Броун-Персиваль

29 августа 2001 год. Марк не спеша катил свой чемоданчик по гостиной. На улице уже ждала машина. Все работники, что трудились в доме Циммерманов, прощались с мальчиком. Кто-то просто махал рукой; кто-то касался плеча ребенка и провожал улыбкой; кто-то даже обнимал Марка.

– Ну, – спросил отец, встречая сына у главного входа, – ты готов?

– Да, – неуверенно ответил ребенок, но старался держаться как папа: уверенно, твердо и непоколебимо.

Около машины Марка ждала мать. Время от времени ее руки оказывались у глаз, и она незаметно смахивала слезы. Равенна держалась, она не могла позволить себе дать слабину. Это могло расстроить сына, заставить усомниться в отъезде. Не часто Райнхольд видел свою жену такой: одновременно слабой и вжатой в саму себя. Только так она контролировала свое тело и не позволяла ему проявлять излишнюю сентиментальность.

– Ты уже совсем большой, – Равенна опустилась на колени и крепко обняла сына. – Мой рыцарь, – она начала шмыгать носом. – Мы с папой тебя любим и будем с нетерпением ждать твоего возвращения!

– Я тоже вас люблю, – обнимая мать, ответил Марк. Он поглядел на своего отца. – Вы будете меня навещать?

– Конечно, Марк, – отец потрепал сына за волосы. – Ну, нам пора, – мужчина указал на машину. Равенна с трудом отпустила сына.

– Ты со мной не поедешь? – спросил Марк у матери.

– Нет, мой дорогой, по правилам так нельзя. Но я обязательно приеду к тебе с папой.

Марк бросился на мать и крепко ее обнял. Его маленькие ручки сильно ухватились за Равенну, он и не думал отпускать ее.

– Глупые правила! – закричал мальчик.

– Но они все же правила, и мы должны их соблюдать. – Райнхольд засмеялся от такой реакции сына. – Ну же, садись в машину, – мужчина поставил в багажник чемодан и сумку, которую вынес один из работников.

Машина тронулась. В след уезжающему Марку Равенна еще долго смотрела и махала рукой. Как только автомобиль скрылся из виду, женщина расплакалась. Вся прислуга в доме впервые видела ее такой слабой и… живой!

Сын с отцом ехали молча. Марк рассматривал пейзажи за окном. Они напоминали ему фотокарточки, хранившиеся в библиотеке; когда их смотришь, они также мелькают на белой ткани. Осознание, что его домом на ближайшее десятилетие станет академия, немного пугало. Все-таки в семь лет сложно свыкнуться с таким положением дел, быть абсолютно беспомощным, чтобы как-то повлиять на происходящее.

Академия находилась довольно-таки далеко от Пеникуик. Дорога вела Циммерманов на юго-запад острова через такие города, как Камнок – Эйр – Кейрнрян; затем переправа до Белфеста, а оттуда – до столицы острова Мэн – Дуглас. Академия располагалась к юго-западу от города на пути к Ньютауну. Весь путь занимал около тринадцати часов.

Никогда Марк еще так долго не был в пути. Один город сменялся другим; он удивлялся всему, что видел. Его детское воображение рисовало невероятные картины: будто бы он – маленький принц, преследуемый страшными чудовищами, а все эти городки – его владения. Ему хотелось верить в чудо, иначе дорога становилась невыносимой. В те моменты, когда фантазия отдыхала, мальчик крепко спал.

Райнхольд не мог не радоваться тому, что его сын так рад этой поездке. Хотя, возможно, через десять лет ему приестся этот путь; все рано или поздно становится привычным и скучным. Но сейчас – в этот самый момент – Марк восхищался величиной мира, где он родился. Мальчик позабыл о доме, о тревогах и страхах, о трудностях, ожидающих его впереди, ведь сейчас он был самым счастливым ребенок на всей планете.

Наконец, спустя много часов, машина подъехала к повороту, ведущему к академии. Въезд на территорию охраняла стража, а дорогу перекрывали высокие тяжелые металлические врата черного цвета с коваными лозой и цветами. Они со скрипом распахнулись, впуская путников на территорию академии.

– Все это – моя новая школа? – удивился Марк.

– Все это и не только! Территория академии огромна, о некоторых местах ты даже не узнаешь, а они будут являться частью всего этого величия. Хотя, – Райнхольд заулыбался, ощутив гордость за земли Циммерман, – у нас намного больше владений!

Вот и пришло время рассказать об Академии.

Полное название этого учебного заведения звучало так: «Академия имени Карла Арратанского для юных дарований». Главный комплекс, где начинается обучение в академии, располагался на острове Мэн, там сидело все руководство. Помимо него существовали еще несколько корпусов: один из них в Лондоне – «Корпус Верховной власти»; в Бостоне – «Корпус научных изысканий»; в Цюрихе – «Корпус банковского манипулирования»; в Афинах – «Корпус философии и правовых норм»; и еще несколько более мелких – по всему миру.

Особенностью данной академии всегда считался подход к образованию юных студентов, поступающих сюда для получения умений и навыков, а также престижного диплома по окончанию. Академия принимает детей семи-восьми лет, прошедших подготовительное обучение (научившихся писать, читать, считать и изучавших специальные дисциплины, такие как: философия, латынь, история и прочие).