Меня обычно побаивались. И Вадим тоже боялся. Он мне в этом даже признался. Прошло полчаса, и от его страха не осталось даже следа.

Я любовался тем, какой он. Внешность – ладно, красивых людей хватает, за их общество обычно не возникает желания платить. То, каким Вадим оказался внутри, как повёл себя со мной – почти завораживало. Его дерзость, смех в глазах, его откровенные попытки манипулировать мной, но не скрытные, а словно спрашивающие: «Эй, дядя, и это всё, что ты можешь мне предложить? Как-то слабовато».

Девушки, согласные исполнять ту же роль, которую взял на себя Вадим, с самого начала вели себя совершенно иначе. Они сразу же признавали мою полную власть над ними, прогибались под мою волю и никогда не пытались дерзить или отстаивать своё мнение. Со мной их личность будто уходила на второй план, мне доставалось прекрасное тело, тепло и нежность, вечное «да» на всё и сразу. И ноль борьбы, ноль желания показать своё «я» или разговаривать на равных и спорить.

И вот Вадим на фоне прекрасных женщин – вроде бы так же послушен желаниям, но явно задумал свою игру. Я говорю одно, а он ищет лазейки, чтобы вывернуть всё в свою пользу. Он смотрит, слушает, и кажется, что всё его внимание, весь интерес прикованы только к тебе. И ты становишься центром всего его мира, но подчиняется он не тебе, а собственным желаниям и целям. И именно это так влечёт к нему, заставляет желать его приручить, покорить, сделать своим безраздельно.

Всего пара слов, насмешливая улыбка, ирония в глазах, и он показался мне таким живым, настоящим, что в какой-то миг я пожалел, что оплатил его внимание деньгами. Мне стало до крайности любопытно, какой он, когда сам, по своей инициативе проявляет интерес.

А затем я вспомнил, сколько мне лет, а сколько – ему, и пожелал себе воспользоваться губозакаточной машинкой. Она мне сейчас очень бы не помешала, как и холодный душ – распалённому телу.

Я и так уже достаточно влип в этого человека. Пообещал взять его на работу, не имея изначально такого желания. Уж очень мне понравилось то, как Вадим меня уговаривал. И ведь смог, уболтал, заворожил нескучной, острой игрой слов и смыслов.

Давно я не получал такого глубокого удовольствия от общения с другим человеком. И кем – любовником по контракту, двадцатитрёхлетним мальчишкой, неудачником, позволившим себя обмануть, не боящимся показать боль и слабость или выставить себя нелепым, смешным. Очаровательным, красивым, желанным.

– Ничего себе у вас домик! – Вадим прилип к боковому стеклу, разглядывая приближающийся особняк. – Да это же замок. Точно! У вас там и флаги есть.

Его искренний восторг доставил мне на удивление острое удовольствие. Я отлично понимал, что со мной происходит. Такое в моей жизни уже было, давно, правда, и я не думал вновь это испытать. Мне следовало быть осторожней с Вадимом, но я уже вышел из люка этого самолёта и летел вниз, надеясь, что когда придёт время спасаться, парашют разума раскроется и убережёт меня от превращения в мокрое пятно. А пока я мог наслаждаться полётом. Хотя бы сегодня дать себе волю побыть дурачком, падким на свежее мясо и яркие эмоции.

– Пойдём.

Я вышел из машины у главного входа. Пользовался им нечасто – захотел прихвастнуть, удивить, поразить неискушённое воображение Вадима. Повёл его за собой по лестнице, украшенной скульптурами и цветами.

Высокая резная дверь открылась сама, постаралась прислуга.

– Мария, это Вадим, мой личный помощник. Он у нас поживёт какое-то время. Приготовьте ему голубую спальню на втором этаже.

Мы с Марией обсудили пару вопросов: когда и где подавать обед, и прочее, что она захотела у меня уточнить. Краем глаза я наблюдал за реакцией Вадима. Его слегка приоткрытый рот и частое дыхание, сушащее мягкие губы. Его лицо выглядело настолько сексуальным, что у меня потяжелело в паху.

– Пойдём. – Я взял его за руку. В этом не было необходимости, но я захотел ощутить его вспотевшую ладонь в своей руке. Коснуться хотя бы так, пока на нас всё ещё оставалась одежда.

Он повернул ко мне лицо, в котором легко читался восторг, изумление, потрясение.

– У вас охренительный дом, – сказал он и смутился. – Простите. Здесь очень красиво… – Долго в рамках приличий он не смог находиться, честно выпалил то, что у него вертелось на кончике языка: – А вы на порядок богаче, чем я думал. Верней, я и не думал, что у нас бывают такие дома…

Вадим умел доставлять удовольствие своим ртом. Всего лишь слова, но у меня почти сорвалось дыхание.

– Именно у нас, – сказал я, – и бывают такие дома. Чтобы любой входящий сразу же понимал, с кем имеет дело.

– О да. – У Вадима сияли глаза. – Я понимаю. – Он облизнулся. Его дыхание было частым, словно мы уже занимались любовью. – А где эта голубая спальня? Где я теперь буду жить?

– Подожди немного, тебе её приготовят. Освежиться перед обедом сможешь пока у меня, в моих комнатах.

Сжимая его ладонь, я повёл Вадима за собой. Как мальчишка, горел нетерпением развернуть уже наконец столь многообещающий подарок Вселенной.

Павлов не отпускал мою руку, и как бы странно я себя при этом ни чувствовал, так и не решился высвободиться. Послушно последовал за ним наверх, в спальню, будто превратился в нежную девушку с оленьими глазами, не способную сказать «нет» или даже толком нахмуриться.

К такому отношению к себе я не привык. В сексе обычно играл ведущую роль, и это от меня, скорей, ждали заботы и инициативы. До сих пор оберегать и направлять меня не пытались. Даже Кирилл, которого я признал топом, особо не нежничал, относился как к равному. Костя, в счёт существенной разницы возраста, поначалу пытался мной руководить, но я быстро расставил всё по местам, и выбраться из-под меня он не пытался.

Павлов сделал точно так же, только на место сразу поставил меня. Прогнуть его и прежде у меня не было ни единого шанса, а уж когда я увидел, как он живёт, иллюзии развеялись в один миг. Ну и ладно. Это ведь Павлов – любой каприз за ваши деньги, как говорится.

А денег у него оказалось неожиданно много. Речь шла о действительно больших суммах, не паре миллионов, а десятках и, скорей всего, сотнях. Не то чтобы я видел его счета на оффшорах, но тут и без банковских выписок всё очевидно.

Его дом – современное поместье на окраине города, где, кстати, чертовски дорогая земля возле водохранилища. Её, по слухам, вроде как нельзя застраивать, но разве богатых волнуют законы? Дом Павлова – настоящий замок, но не старинный. Без золотых финтифлюшек на всех поверхностях, а такой, что с первого взгляда видишь – вот что называется дорого, богато и стильно.

Он длинный, широкий, в три этажа, везде светлый мрамор и белые стены, высокие окна, кое-где – витражи, витая лестница, как в старом кино о жизни помещиков, напольные вазы, картины как из музея, сверкающая люстра, будто в театре, прислуга в коричневом платье и белом переднике. А позади – парадная лестница со статуями и цветами, тенистый сад, ухоженные газоны, вертолётная площадка, конюшни, из которых, когда мы приближались, выводили коней под цветными попонами. У Павлова наверняка всё тут есть: и бассейны, и бани, и бильярды, да что угодно для развлечения и отдыха особо богатых и важных людей.

У въезда на территорию находился двухэтажный дом, туда свернули машины телохранителей. Павлов построил целый комплекс зданий для обслуги, водителей и охраны. Я как увидел всё это, так обалдел.

Но мы поехали дальше, деревья у дороги медленно расступились, и передо мной предстало то, что Павлов называл своим домом. Прежде я не видел таких. Только в кино, но в реальности это совершенно другое. Ты находишься рядом, внутри, можешь протянуть руку, потрогать, пощупать, и вся эта роскошь – не мечта, а реальность – со всей силы, как кувалдой, бьёт по мозгам.

Вот даже лестница – будто в музее, но лучше, новее, и кованые перила, высокие стрельчатые окна, картины. Одна эта лестница выглядит так, что охренеть!