Тем временем из повозки хана выскочил шустрый юноша и, смиренно подняв руки, приблизился к нам. Дэйкири немедленно направила копьё на него.

– Мы только взглянем на товар, – успокаивающе произнёс хан.

Дэйкири не дрогнула и слегка повела бровью, разрешая парнишке подойти ближе. Тот опасливо зыркнул на копьё дикарки. Он быстро перебрал несколько шкур и задом попятился к фургончикам, видимо, решив не нервировать девчонку.

– А зачем вам в Трутнёвку, ребята? – продолжил расспросы хан.

– По делам. – Дэйкири сплюнула и исподлобья поглядела на торговца.

Он задумчиво наклонил голову, но, несмотря на грубость дикарки, продолжил:

– А кто такие будете? Как звать вас?

– Я Дэйкири, а это мой братец Алекс.

Шут недоверчиво фыркнул и уточнил:

– Не бледноват ли твой братец для горца?

– Болел много.

– Странные вы ребята, да больно дорого за товар просите… Спросим, что о вас наша ясновидица скажет, не мошенники ли вы, случаем? Она соврать никому не даст. – И Шут обратился к девочке, стоявшей у него за плечом: – Что думаешь, София?

София улыбалась и хитро рассматривала меня из-под полей потрёпанной шляпы.

Я сощурился, чтобы казаться более похожим на родственника Дэйкири.

– И глаза у него светлые. Как же так могло со слышащим случиться? – Ясновидица сложила руки на груди и с насмешливым видом повернулась к Дэйкири.

– А он у нас альбинос.

Я закатил глаза. Тоже мне, нашла болезного альбиноса.

Торговцы переговаривались, обсуждая цену на наши припасы, а я бестактно пялился на белобрысую Софию.

Мне настолько приелись одинаковые морды дикарей, что лица торговцев с их светлой кожей и привычным разрезом глаз радовали душу, как первые весенние лужи.

Девчонка в шубке, перевязанной под грудью, и пышной юбке была похожа скорее не на торговку, а на бродячую цыганку.

Интересно, они нас покормят, если возьмут с собой?

София заметила моё внимание и подмигнула:

– Я думала, что у альбиносов не только глаза светлые, но и волосы… А у тебя чёрные. Странно да?

Я испугано натянул шапку до бровей, а София продолжала закидывать нас вопросами:

– Сколько вам лет? А вы уже стали воинами своего племени?

Дэйкири сощурилась.

– Хочешь проверить?

– Ха-ха, нет, воздержусь.

– Слушай, Дэйкири, ты свои шкурки только с благословением Эры за семь золотых в городе продашь. Давай мы за пять купим и довезём вас, куда скажешь? – привлёк наше внимание хан.

– Проезжай своей дорогой, хан Погрымыть, с такими предложениями.

Ага, не на ту напали.

Хан сделал философскую физиономию и закивал, как ни странно, одобряя ответ.

– Но за двадцать – это грабеж, малой! Постыдись богини!

Пока они торговались, я снова наткнулся на любопытный взгляд Софии. Изогнул бровь, мысленно спрашивая: чего надо?

На это она сложила тонкие губы в улыбку и тихонько зашептала что-то на ухо Шуту. Тот опустил острый подбородок и с подозрением разглядывал нас из-под шляпы.

Тем временем спорщики договорились и выдали Дэйкири мешочек с золотом, после чего она пропустила их к телеге. Я едва успел выхватить оттуда свою укулеле, а телегу уже поволокли к дальней повозке.

Хан махнул нам в сторону фургона Шута и приказал:

– Грузитесь, малые.

Обойдя фургон, мы обнаружили заднюю дверь с небольшим порогом и лестницей.

Внутри пахло кошачьей мочой, и духота сдавливала лёгкие. Тесно. На полу валялись матрасы и цветные тряпки. Пёстрые шторы разделяли фургон на отсеки, а посередине я едва не наткнулся на железное сооружение: по-видимому, это была печка. Забился в угол, прижимая к себе гитарку, и обнаружил источник неприятного запаха. Кудрявый парнишка пролил на матрас стеклянный бутылёк и, зажимая нос одной рукой, усиленно оттирал содержимое.

– Чтецы, – брезгливо сморщившись, бросила Дэйкири и уселась рядом, скрестив ноги и положив копьё перед собой.

– Пресветлая Айна! – возопила тётка с двумя чёрными косами, уложенными в причёску-гнездо. – Да почисть его в снегу, пока стоим, дышать же нечем!

От этого вопля парнишка подпрыгнул, а из гнезда тёткиной причёски взлетела птица и закружила по комнатке. Хлопнула дверца со стороны погонщика, и, раздвигая шторы, внутрь зашла София. Наморщила носик, но остановила Кудрявого:

– Поздно, не ходи уже. Сейчас поедем.

И действительно, фургончик дёрнулся и пришёл в движение.

Я подтянул в угол ближайшую подушечку и, облокотившись на неё, устроился поудобнее. Незаметно разморённые теплом веки потяжелели. Голова гудела от запаха и духоты, но дрёма никак не переходила в сон. В конце концов, торговцы выкинули матрас на крышу, а в открытую дверь залетела бодрящая волна свежего воздуха.

Кормили здесь не так вкусно, как в норе дикарей – никаких деликатесных мышей, только пресная каша на обед и ужин. Но, в отличие от родичей Дэйкири, женщины и мужчины чтецов жили в одном помещении и обедали совместно.

Сама же Дэйкири остерегалась таких традиций и уползала с миской в угол.

Я, наоборот, на редкость быстро преодолел свою нелюбовь к незнакомцам и пристраивался поближе к печке, с любопытством вникая в быструю речь торговцев. Разобрать удавалось не все слова, и многое приходилось домысливать, но это было в тысячу раз понятнее, чем дикарская тарабарщина.

В дороге обитатели фургона играли в карточную игру, правила которой я никак не мог понять. София выбыла из игры, и битва завязалась между финалистами – Длинным Дедом и Молчаливым мальчишкой. Дед вытянул ножищи так, что занял полфургона, и с дремотным спокойствием покуривал трубку, пуская дым в противника. Мальчишка хмурился и долго просчитывал комбинации перед решающим ходом. Я сгрёб сброшенные и более не нужные карты и стал разглядывать их, пытаясь понять логику игры.

Основные карты – местные божки: двенадцать братьев и сестра, с подписями и символами. Я повертел их в руках, но текст оказался не читаем, как бы я его ни поворачивал.

– Красивые, верно? – София присела рядом.

– Да, только непонятно, как в это играть.

– Как это?! По-моему, всё очень даже понятно! Это Скальдра, хотя откуда вам, горцам, знать об этой игре? – она скорчила снисходительную гримаску. – У вас в племени, верно, рисунки только наскальные, а здесь, гляди – как живые!

Ну, до живых, на скорую руку намалёванным картинкам было, как мне до Святой Земли, но я решил не огорчать девочку. София принялась раскладывать карточки, с вдохновением объясняя их значение:

– В зависимости от количества игроков разыгрываются боги первой и второй ступени. Главная задача – использовать способности богов так, чтобы они дали лучшую комбинацию, чем у противников.

В фазу ночи Эра бьёт всех, а в фазу дня – Айна. Способности богов запомнить легко. Гляди, здесь всё, как в жизни. Вот Сивий – холод, Мтори – война, Ясень-Гай – лес и так далее. Братья открывают разные возможности в сочетании с другими картами. Например, ночью Айна может победить Эру, если за неё сыграют Трик-Трак, Беер и малые карты – воины-слышащие. Но это самый простой расклад. В каждой битве будет решаться перевес способностей братьев, влияния Айны, Эры и других карт-помощников. Например, кому выпадет предсказательница или сёстры Живы.

А это Ихтар – бог мира грёз. Он может усилить или ослабить сторону, за которую выступает, это зависит от того, как выпадет семигранник. И ещё одна подвластная удаче карта. – София подняла глаза, хитро улыбнулась. – Брат Айлель – любовь. Он может перевернуть игру, блокируя способности богов.

– А это что? – я вытащил карту, изображавшую зеленую кляксу на фоне звездного неба.

– Это Бездна.

Но я все еще хмурился, не понимая её, и Софии пришлось объяснять подробнее:

– Ну, это Ингвар – повелтель духов, – сказала она страшным шёпотом. – Карта редко замешивается в основную колоду, потому что все слишком усложняет. Это конец света. Когда она выпадает, разверзается Бездна и всем богам приходится несладко.