Единороги же, вроде, не летают? Тогда, значит, это Пегас. А у драконов на брюхе…

Додумать мысль я не успела, так как резко налетевшей воздушной волной меня подняло в воздух и отбросило назад, почти в центр зала

Я в очередной раз осторожно и медленно открыла глаза. Ожидаемо мутило.

…У драконов на брюхе должна быть чешуя. Мысль всё же додумалась.

Ковёр, на котором я лежала, вперив взгляд в потолок, тоскливо и мучительно размышляя о превратностях бытия, рассеянно разглядывая сиреневое небо, перламутровые облака, роняющие искрящийся золотом дождь, и всё ту же диковинную флору, изображённую на стенах, – превратился за это время в цветущую лужайку с порхающими разноцветными бабочками, стрекозами и теми самыми неизвестными мне симпатичными насекомыми.

Туман за окном окончательно рассеялся. В небе же над моей головой облака становились всё пышнее, и внутри них что-то потрескивало.

Ни одного известного мне или хотя бы знакомого по картинкам в моей прежней жизни цветка на изображённых деревьях и лианах, ползущих по стенам ввысь, я не узнавала.

Растения слегка раскачивались под порывами несуществующего ветерка, а цветы с противным чавканьем раскрывали свои бутоны и, роняя золотистую пыльцу, источали вполне ощутимый аромат, от которого меня мутило ещё сильнее. Добивали меня проснувшиеся и порхающие там же крикливые, хотя и довольно милые на вид, птахи, перелетающие с цветка на цветок и оспаривающие друг у друга первенство пронзительными трелями. От энергичных взмахов их крыльев пыльца поднималась вверх, к облакам, а те стряхивали её вниз, прямо на меня.

Я закрыла глаза.

Итак: какие выводы из всего непонятного, произошедшего со мной сегодня, можно сделать.

Я, Полина, неуверенный пользователь нового тела. Тельца, я бы даже сказала. Мало того, есть реальный такой риск зашибить его вскорости его же эмоциональными всплесками, приводящими к неконтролируемым обморокам.

А посему: первым делом необходимо заглушить эмоции. Для начала абстрагироваться от неприятных ощущений, стенаний и переживаний. Прийти в себя от увиденного и попытаться если не понять все имеющиеся в наличии неожиданные и совершенно не поддающиеся осмыслению факторы, то хотя бы принять их по умолчанию, как данность. Красивую, моментами шокирующую, непонятную и неизвестно, комфортную в будущем или, напротив, опасную.

Мне абсолютно неизвестно, как выглядят аборигены этого Мира, но новому телу, на мой взгляд лет около тринадцати, хотя это может быть и не точно. Но, в любом случае, я совершенно не представляю, как буду с ним сосуществовать. Инфантильный вид соответствует предполагаемому возрасту и мало отличается от меня былой в те же годы. Это, в принципе, не так уж и плохо, и с этим я уже дело имела. Хотя не могу сказать, что и хорошо: мне почти двадцать девять, так что ни легко, ни просто мне в этом теле не будет.

Но сейчас важно следующее:

Я, Полина и я мыслю, анализирую, ищу выход. Реалии пока казались даже очень ничего, так что я уже научилась немного радоваться, и даже не проходящая тошнота даёт ощущение некоей стабильности.

Вопрос главный: что случилось с девочкой, и каковы могут быть в связи с этим последствия для меня. Вот чем стоило бы обеспокоиться в первую очередь.

Неутомимый горнист в этот раз старательно имитировал вопль раненого зверя, а за окном разлился золотисто – белый свет.

В облаках надо мной громыхнуло, и разразился самый настоящий тропический ливень. Я только сейчас поняла, как мне хотелось пить. Я закрыла глаза и с наслаждением принялась ловить ртом капли, лёжа в тёплой мокрой траве.

Полина

Напившись и напитав водой тело я уснула.

– Доброе утро, Пинна. — Едва слышно прошептали у меня над ухом.

Может оно, конечно, и доброе… мрачно подумалось мне. Пинна? И кто такая Пинна? С перепугу я вскочила с пола. Волосы вздыбились, извергли сноп зелёных искр, после чего обессиленно обвисли. Я осторожно выглянула в столовую. Как могла, быстро пересекла её и заглянула в спальню. Комнаты по-прежнему были пусты, и я с облегчением подумала, что мне просто послышалось.

На всякий случай метнулась, если это можно было так назвать, к кровати и нырнула под одеяло. В детстве, помнится, помогало всегда.

На этот раз не помогло.

— Доброе утро, Пинна Луция.

Зазвучало уже совершенно отчётливо и снова, как будто совсем рядом. Вот прям под одеялом в районе соседней подушки. А глюк – шутник… Я проползла по кровати от края до края, ощупывая пространство под одеялом: а то эти местные невидимки… не знаешь, чего от них и ждать. За окном опять раздался вопль незримого и, на этот раз уже совершенно точно, умирающего драконопотама.

Никого не обнаружив, я прислушалась к звукам в комнате и из под одеяла осторожно выглянула. Никого.

За окном несчастный монстр, вызвав у меня очередной неконтролируемый приступ сердцебиения, ещё раз отчаянно взвыл, и, медленно затихая, умолк. Надеюсь, навсегда.

– Пинна Минор, ты проснулась? – раздалось из-за изголовья кровати.

Таким тоном, как будто обладатель голоса точно знал, что я не сплю.

И мы, значит, на «ты», и Пинна, похоже, имя этого Тела. А это вот: миннорр… и голос та-а-кой…

И какой? Пока с ассоциациями как-то не складывается. Когда-то я, наверное, определила бы его, как бархатный баритон. И, наверное, в прошлой жизни от такого тембра у меня могли бы и мурашки пробежать, и затрепетали бы те самые бабочки, и, возможно, перехватило бы дыхание, и сердце бы забилось заполошно и подкатило бы к горлу…

Нет, нет, стоп! Ощущение колотящегося в горле сердца – это последнее, что я помню перед тем, как это Тельце хлопается в обморок. А тут бы в себя прийти, что вообще пока не удаётся. Потому как совершенно невозможно прийти в себя в абсолютно чужом теле, которое ещё и упирается.

И вот, это упоротое Тело таки да, на голос среагировало! И дыхание сбилось, и сердечко встрепенулось, и … а более и ничего. Точно, малолетка.

А вот я уже хочу познакомиться. Перед глазами замелькали варианты образов, подходящих, по моему мнению, к чарующему голосу незнакомца. Мысленно отобрав самых отъявленных красавцев, я сложила их в воображаемую папку и трепетно прижала к груди. Ну или что там у нас… Да, что-то есть.

– Пинна Луция, позволь мне войти. – голос прозвучал прямо в голове.

То есть, я в этот момент чётко осознала, что голос всё это время звучал у меня именно там.

Я подпрыгнула на кровати то ли от неожиданности, то ли от того, что это Тельце, с какой-то радости или по его старой привычке, устремилось в объятия своего кого-то там. Но, запутавшись в ночнушке, снова рухнуло на пол, на этот раз сознания, к счастью, не потеряв.

Как интересно…, думала я, потирая ушибленные места. И что, так вот запросто, на рассвете, захаживаем в спальню к очевидно несовершеннолетней девице? А эта, прости Хоспади, малолетняя Пина Колада прям сломя голову и свои тощие ноги подкинулась двери открывать! Я с грустью снова посмотрела на свои ножки и ручки. Или, может быть, они здесь все такие доходяги, и мой прекрасноголосый незнакомец в том числе?

Знакомиться расхотелось.

Взгромоздившись на кровать, я плотнее укуталась в одеяло и решила не отзываться. Умерла я в конце концов или как? Буду прятаться под одеялом до тех пор, пока это самое одеяло с меня не стянут насильно. Потому что подумать обо всём завтра мне уже не светит. А думать нужно сегодня и, желательно, прямо сейчас. Вот только как это сделать, если в твоей голове то неподражаемое тысячеголосое стаккато не даёт сосредоточиться, то чужой голос и, вдобавок, ощущение такое, что мозги перемешивают.

Оу! …только не сейчас! Новая вспышка света за окнами активировала в моей голове новую какофонию. Цикады голосили, как в последний раз.

Неугомонный монстр ликующе возопил и пронёсся под окнами. Птахи с испуганными криками сорвались с цветов и заметались по всей спальне, осыпая меня новыми порциями пыльцы.