Вошел надзиратель. Он был один и в руках нес теплое пальто.

– Прошу Вас на прогулку, мсье – он был неожиданно вежлив.

Вот это да! Обращение на «мсье» безо всякого «заключенный номер такой-то». Какая-то совершенно непостижимая метаморфоза. Конечно, с последнего визита Филипа Пергона прошел почти месяц, в течение которого я спокойно писал свой опус и старался не думать, что роковая минута приближается с каждым часом. Меня выводили гулять, но безо всякого подобного обхождения.

Я поблагодарил надзирателя и надел предложенное пальто. Оно было теплым и мягким.

В этот раз я гулял почти 3 часа и не в тесном внутреннем дворике крепости, а на просторном плацу. Когда-то в древности здесь, наверное, происходило построение римского гарнизона, о чем говорили древние ветхозаветные плиты пола.

Меня сопровождало двое надзирателей, следующих за мной на почтительном расстоянии.

Я гулял напропалую. Ну как еще выразить это состояние, когда я почти бегом пробежал несколько кругов подряд, прочищая свои прокуренные легкие, с жадностью вдыхая свежий морской воздух. Эх, а ведь в юности я с легкостью пробегал десяток километров без единой остановки.

Когда я устал, я присел на корточки. Ко мне тотчас же подошёл один из моих церберов и предложил проследовать за ним. Я послушался. Меня привели в смежный двор, закрытый со всех сторон решетчатыми стенками. Вдоль них тут стояли длинные скамьи, на одну из которых меня и посадили.

Продолжая пребывать в смятении, я сел и закурил. Неистовый гвалт чаек сопровождал меня отовсюду. Господи, Атлантика никак не могла меня отпустить.

Закутавшись в пальто, я наслаждался каким-то совершенно незнакомым доселе мне состоянием. Это когда вроде как уже ты попрощался с жизнью, полностью переосмыслил всё, извинился искренне перед всеми своими жертвами. И тут внезапно тебе дают какой-то призрачный шанс.

А может, не шанс, а изощренный вид пытки? Может, это итальянцы постарались, дабы воплотить свои ненормальные понятия о вендеттах и прочей чепухе? Мол, дать мне надежду перед самой петлей…

Я сидел и изнывал от непонятных чувств, бушующих у меня внутри. Внезапно около меня возник Филип Пергон, сияющий словно начищенный бак для воды.

– Я вижу, новости будут явно не из плохих? – попытался сострить я.

– Уверен, Вы уже оценили по достоинству свой завтрак сегодня. – мой адвокат сел и закинул ногу на ногу, всем видом показывая свою профпригодность.

– Было дело. Каким образом это взаимосвязано с Вашим визитом? Кстати, что-то я не припомню чтоб Вы частили в последнее время, навещая меня, – съязвил я.

– Вчера я добился! – Пергон сделал свой лицо еще более значительным, – отмены приговора по Вашему делу в связи, внимание, в связи с вновь открывшимися фактами. Суд отзывает приговор и возвращает дело в прокуратуру на доследование.

Наверное, мое лицо представляло собой адскую смесь из эмоций, потому что мой адвокат рассмеялся, причем настолько искренне, что мне захотелось задушить его в объятиях.

– Вижу, что Вам это явно по нраву!

-Филип, если это шутка, то крайне неудачная…

– Полный порядок, – он пересел ко мне на скамью и похлопал по плечу, – если быть до конца честным, то тут не только моя заслуга. На днях Левый фронт провел массовую забастовку по всей стране. Бастовало почти триста тысяч человек. Вам конечно же, об этом ничего не известно, ведь так? В общем, мадам Легранд на внеочередной сессии парламента объявила, вернее, пригрозила что выведет на улицу миллион человек к следующим выходным. Требования как обычно, большей частью, популистские, но чертовски привлекательные для бедных и чернокожих районов. В частности, она снова упомянула Вас в своей речи и потребовала немедленного пересмотра дела.

– Что-то мне не верится, что эта мадам….

– Я тоже так думал до поры, до времени. Но не далее, как три дня назад я имел честь лично встречаться с нею, с этой мадам, мне позвонил ее секретарь и пригласил к ней на приватную встречу. Она оказалась на редкость умной теткой, кстати, не такой уж и старой, как я думал, глядя на нее по телевизору, – Филип самодовольно хмыкнул, смакуя мое удивление.

– Ты меня здорово интригуешь, друг! Скажем так, прибавку к своему гонорару ты заслужил уже точно. Но все же, хотелось бы поконкретнее.

– Мадам Легранд высказалась в таком духе: мол, товарищ Видаль, слышите, она Вас называет товарищем, эдакое марксистское панибратство; в общем, товарищ Видаль приговорен к смерти неправедным буржуазным судом Пятой республики, погрязшей во всех смертных грехах оголтелого капитализма и прочее. Поэтому она готова настаивать на отмене Вашего приговора в обмен на Ваше сотрудничество с Левым фронтом.

– Я политикой никогда не интересовался, – несколько безнадежно ответил я несколько безнадежно.

– Зато политика всегда готова прийти к каждому гражданину. В данный момент у Вас есть шанс избежать петли весьма законными методами. А именно следующими. Левый фронт требует от правительства уйти в отставку и назначить Временный комитет по управлению страной. Президент не должен препятствовать этому, иначе леваки грозятся повторением 68 года, то есть миллионными забастовками, остановками предприятий, роспуском профсоюзов. На предстоящих выборах в парламент левые могут безоговорочно победить, у них есть для этого все шансы, они в таком случае сформируют новое правительство и объявляют полную амнистию всем осуждённым по тяжким статьям уголовного кодекса. Вы ж в данном случае у них как знамя неправедно осужденного.

– Но я убивал людей!

– Смотря каких людей! Банкиры, капиталисты, главы мафиозных кланов, аристократы, министры. Конечно же в глазах простого люда всё это выглядит крайне притягательно. В высшей степени эмоционально, смахивает на истребление зажравшегося буржуазного класса.

– 21 век на дворе, – ухмыльнулся я.

– Левые идеи всегда будут популярны среди народов. Ведь основная идея Нео-марксизма – это то, что государство ПРОСТО так обязано тебя кормить. Только потому что ты ходишь каждый день на работу, а можно и вовсе не работать, и жить на социальные пособия. При этом можно ходить на митинги и быть политическим активистом. Самое дурное в том, что левые не понимают, что деньги на прокорм всей этой оравы бездельников должны откуда-то браться, и они по-детски думают, что взять они их смогут, попросту отобрав у богатых. Либо, что скорее всего, они это понимают и намеренно вводят в заблуждение массы, дабы можно было легче ими управлять. В любом случае, если отбросить лирику, сейчас это Ваш шанс.

– Филип, меня слегка утомила это политическая минутка, – зевнул я, – лучше расскажи, что мы делаем дальше.

– А дальше, – Филип встал и направился к выходу, – будет дополнительное расследование по вашим московским делам. С той мадемуазель Вы там здорово успели покуролесить. Как ее? Ковалевская?

Воспоминания вновь нахлынули на меня страстным дождем. Лия, черт побери, сколько же зла я натворил в этом мире, поддавшись на ее чары. Её природное соблазнительное ведовство (а как еще выразиться, я не знаю) сделали меня игрушкой сначала в ее руках, а потом уже моей преступной похоти и чудовищного эгоизма.

– Филип, а что насчет завтраков? – успел я спросить своего уходящего защитника.

– Ах, да, пардон! Чуть не забыл. Отныне все свое питание и личный комфорт Вы можете оплачивать сами. На Ваш счет открыт личный счет в банке, который обслуживает данную тюрьму. Так что можете заказывать что угодно. Еда будет доставляться из ресторана. Но учтите, я вам советую всегда закладывать десять процентов от каждого блюда на надзирающий за Вами персонал. Потому как им тоже хочется вкусно питаться, а когда они увидят что их подопечный ест как буржуй, хех.. В общем, Вы меня поняли.