– И именно из любви к тебе я первый скажу, что ты творишь какую-то чертовщину, – пообещал Кристиан. – А Гарри с Полом – исключение, лишь подтверждающее правило. Я работал с разными коллективами, и могу сказать точно: многие из них распадаются из-за того, что участники стали слишком близки друг с другом.
Кристиан вздрогнул от холода и принялся тушить сигарету о металлическую стену урны.
– Пошли обратно?
– С радостью, – ответил Лесли, и они быстро, временами переходя на бег, зашагали в сторону дома.
Их куртки обросли ледяным бисером – сезонным украшением октября. Лесли принялся искать вешалки или стулья, на которых одежда могла бы висеть и оттаивать. Кристиан и Пол уединились в комнате последнего, и по офису Unsound Records расстелилась странная тишина: Гарри с Лесли молчали, но при этом в двух комнатах не умолкал шипящий шёпот, обволакивающий их, как тонкое шерстяное одеяло.
Лесли, наконец, развесил куртки и посмотрел на Гарри, разбирающего хлам на стойке:
– Они так и не выходили?
– Нет, – ответил он, хмуро разглядывая какую-то коробку. – Я уже хотел было сам заглянуть, но дверь-то скрипит.
Лесли сел в кресло и скрестил ноги. Гарри всё-таки определился со своим отношением к найденной коробке – и отправил её в мусорное ведро.
– Как ты думаешь, Крис был прав? – спросил Лесли. – Тогда, в гостиной?
Гарри смёл со стойки целую батарею картонных стаканчиков и удовлетворённо кивнул. Потом он переключился на пробковую доску, с которой принялся снимать многочисленные чеки и записки. Лесли почему-то было приятно смотреть, как Гарри наводит порядок – и он не мог понять, какое ему дело до этой стойки.
– Знаешь, Лесли, – наконец сказал Гарри. – Чтобы понять, кто из них прав, нужно выбрать точку отсчёта. Чего мы хотим от этих ребят? Послушания и трудолюбия? Ну, тогда Крис задал верный тон. А если мы хотим, чтобы они стали независимыми творческими единицами…
Гарри снял какую-то записку и непонимающе на неё уставился.
– Чей это почерк?.. – спросил он словно у самого себя, а потом – обратился к Лесли: – Не знаешь, что это? И кто такой Карл?
И тут он вспомнил.
Лесли сам стоял за этой стойкой и боялся лишний раз к ней прикоснуться, потому что не выносил грязных поверхностей. А ему приходилось искать ручку и бумагу, периодически задевая рукой то шершавые кольца от кофейных стаканчиков, то глянцевитые пятна, оставшиеся от какой-то еды.
– Господи… – охнул Лесли. – Я совсем об этом забыл.
– Забыл о чём?
– К Полу приходил какой-то парень, – ответил он. – Я предложил оставить ему номер телефона, и… Боже, как стыдно, – у Лесли жутковато дёрнулось левое веко. – Он же, наверное, до сих пор ждёт звонка.
Гарри поскрёб щёку, вероятно, вспоминая, не знают ли они какого-нибудь Карла.
– Он не приносил демок?
– Нет. Эта бумажка – собственно, всё…
Лесли услышал скрип двери и замолчал. В образовавшейся щели что-то сверкнуло, и наружу высунулся взлохмаченный Эдди. Бледно-розовые пятна на скулах стали ярко-красными – видимо, у них со Стюартом состоялся непростой разговор.
– Мистер Мэллиндер… – начал он.
– Они тут где-то с Крисом болтают, – Гарри вышел из-за стойки, не выпуская из рук странную записку, и крикнул: – Пол, Кристиан! Подойдите-ка.
Лесли ободряюще улыбнулся Эдди. Он искренне ему сочувствовал: Unsound Records поставил музыкантов перед непростым выбором – и в душе Лесли радовался, что ему подобных решений принимать не приходилось. Эдди, столкнувшись с Лесли взглядом, практически сразу отвернулся, как будто перед ним никто и не сидел – и глаза зацепились лишь за царапины на старом кожаном кресле.
– Поговорили? – спросил Пол, выходя из комнаты. Следом вышел Кристиан, и уж по его виду точно нельзя было сказать, что их разговор оказался ничуть не проще, чем у юных клавишников.
Эдди распахнул дверь, и на пороге появился Стюарт.
– Да, мы обдумали ваше предложение, мистер Мэллиндер, – сказал Стю. Опустив раскрасневшееся лицо, он едва слышно добавил: – И мы готовы его принять.
– Опаздываешь, – пробормотал Гарри, не отрываясь от документов. – Твои коллеги уже давно что-то там сочиняют.
– Прошу прощения, – Лесли набросил плащ на «плечики» и повесил его в шкаф. – Я опоздал на поезд.
– Да? – Гарри сделал какую-то пометку красным карандашом и переложил бумаги в другую стопку. – А я думал, ты местный…
– Я ночевал не у себя дома.
– Понимаю, – усмехнулся он, берясь за следующую пачку. – Подружки, все дела…
Лесли не стал объяснять, что провёл ночь в родительском доме. Вместо этого он разгладил ладонями графитового цвета рубашку и направился в гостиную, откуда доносились чарующие звуки аналогового синтезатора.
Стюарт что-то напевал, а Эдди – пытался подобрать к этому мелодию, но оба замолчали, едва Лесли вошёл в комнату. Стю осёкся, а Эдди посмотрел на него всё тем же не очень приятным взглядом – словно Лесли был полупрозрачным, и он пытался увидеть стену, искажённую его силуэтом.
– Доброе утро, – Лесли сел в кресло и наслаждением вытянул гудящие от бега ноги. – Простите, что помешал.
– Всё нормально, – равнодушно ответил Стюарт, поигрывая кисточками от покрывала.
– Чем занимаетесь?
– Пытаемся придумать сингл.
– О, классно, – от любопытства Лесли даже сел прямо. – Уже есть что показать? Гарри сказал, вы давно сидите.
– Да так… – Эдди быстрым движением поправил очки. – Пока ничего особенного.
И – тишина.
Стюарт продолжал подбрасывать кисточки, а Эдди – так внимательно разглядывать клавиши, как будто видел синтезатор в первый раз. Никто из них не поднимал глаз, не пытался заговорить – и Лесли явственно чувствовал, как они хотят, чтобы он ушёл. В груди стали лопаться странные чувства – как лопаются пузыри на поверхности закипающей воды. Было не очень приятно. И непонятно.
– Что ж, – он поднялся на ноги и одёрнул рубашку. – Не буду отвлекать. Но с радостью послушаю, когда вы что-то напишете.
– Ладно, – без энтузиазма отозвался Эдди.
Лесли кивнул им на прощание и отправился на полузаброшенную кухню. Там он включил старый кофейник, нашёл пачку кофе из супермаркета по соседству и, не скупясь, насыпал горькой пыли в фильтр. Кофейник забулькал, распространяя по помещению аромат сожжённых зёрен, и Лесли стал искать себе чашку.
За этим занятием его и застал звукоинженер. Лесли обернулся, ожидая увидеть насмешливый взгляд – но Кристиан смотрел обеспокоенно.
– Ты расстроен? – спросил он, прислонившись к дверному косяку.
– Нет, – Лесли удивлённо взглянул на Кристиана и сунул запылившуюся чашку под струю воды. – Конечно, это не самый мой удачный опыт общения с коллегами, но плакать в подушку я из-за этого не буду.
Он стряхнул остатки воды с кружки и налил себе кофе. Пережаренный, но при этом некрепкий – нужно постараться, чтобы найти напиток ещё хуже. Кристиан, внимательно за ним наблюдавший, негромко сказал:
– Я думаю, они тебя побаиваются.
– Меня?! – Лесли вскинул левую бровь. – Крис, а мне кажется, что побаиваются они тебя. Особенно после твоей проникновенной речи.
– Не в этом смысле, – покачал головой Кристиан. – Вы слишком разные. Они – талантливые провинциалы, а ты – свой в нашей тусовке. И им явно нужно время, чтобы привыкнуть к ситуации и к тебе в том числе. Поэтому… Просто дай им это время.
– Ты меня удивляешь. Это на тебя так влияют разговоры о культуре лейбла?
– На меня влияет то, что мы не закончили сингл, – холодно ответил Кристиан. – А ты вместо того, чтобы работать, припёрся сюда пить эту гадость.
– Прояви сочувствие, Крис, – Лесли укоризненно покачал головой. – Я не спал почти всю ночь.
Через десять минут после этого разговора они уже сидели в комнате Кристиана и снова слушали демозапись. Лесли словно выпил не чашку, а минимум целый кофейник – у него появились сотни идей по поводу того, каким должен быть сингл, и он взялся за воплощение каждой из них.
Эдди и Стюарт смотрели уже не настороженно, а с любопытством, потому что Лесли постоянно мелькал у них перед глазами: он то приносил инструменты из комнаты Гарри, то пускал отдельные фрагменты записи задом наперёд и что-то рассказывал про сонорную гармонию20… Но мысли Кристиана, сделав оборот вокруг домашней студии, упорно возвращались на кухню, где он не так давно наблюдал за методичным завариванием кофе.
