– А что, вы приглашаете меня на прослушивание? – ахнул Карл.

– Да, – ответил Пол. – Но вы же понимаете, что это не гарантия трудоустройства?

– Конечно!

– Тогда записывайте адрес.

Пол повесил трубку, посмотрел на Гарри, но коллега передумал задавать вопросы. Вместо этого он демонстративно открыл папку с договором и, опершись на стойку локтями, снова погрузился в чтение.

– Приятель, – позвал Пол. – Ты свободен сегодня в десять?

– Ну вроде, – пробормотал Гарри, не отрываясь от документа.

– В таком случае будь готов, – Пол поднялся на ноги и поставил телефон на стойку. – Потому что мы идём к Луису на прослушивание.

Студия Салазара располагалась почти в самом центре столицы. Одна её сторона выходила на каменную набережную, а другая – смотрела на возвышавшуюся в тупике церковь. Луис любил повторять, что такое окружение способствует записи атмосферных альбомов. Пол, впервые увидевший студию в декорациях безлунной октябрьской ночи, был вынужден с коллегой согласиться.

– Исполнять мечты – это, конечно, хорошо, – сказал Гарри, когда они вышли из автобуса и направились к студии. – Но тебе не кажется, что сейчас у нас полно других дел? Ребята уже записали несколько демо, и надо приступать к пре-продакшену, искать площадки… Да у нашей группы даже названия нет.

Он говорил без какого-либо упрёка в голосе, но Пол мгновенно ощутил угрызения совести. Это была самая трудная часть его работы: до конца отстаивать идею, в которую веришь – потому что велико искушение сдаться сразу после того, как Гарри нахмурится и покачает головой.

– Дело не в исполнении мечты, – ответил он, поднимая воротник пальто. – А в том, что я, кажется, нашёл последний элемент нашего паззла.

– Хаос?

– Лучше, чем просто хаос. Я нашёл немного рок-н-ролла.

Гарри даже застыл от изумления, но Пол схватил его за рукав и потащил – как правило, октябрь жесток к медленным пешеходам.

В приёмной их ждал владелец студии. Луис отложил газету, оглядел продрогших друзей и попросил ассистента принести чего-нибудь горячего. А сам – повёл Пола и Гарри в свой кабинет.

– Луис, мы тебя не заслуживаем, – сказал Пол, снимая сверкающее подтаявшими снежинками пальто. – Спасибо, что так быстро всё решил.

– Пожалуйста, родной, – ответил Луис, садясь в кресло. – Но я напоминаю свою цену: вы обещали рассказать, в чём причина такой спешки.

– В том, что Пол ударился в какую-то эклектику, – пробормотал Гарри, придвигая кресло поближе к батарее. – Он хочет пригласить ударника в электронную группу.

– А почему нет? – пожал плечами Пол. – У нас три хороших парня, которые будут чинно стоять за синтезаторами. А ударник добавит динамики происходящему и, возможно, какой-то отвязности – как мы и хотели, помнишь?

Гарри сел в кресло и возвёл глаза к потолку. Пол был уверен: сейчас он представляет себе будущую группу и пытается понять, как роковые ударные будут сочетаться с холодным звучанием монофонических синтезаторов.

– Луис, вот что ты думаешь? – спросил Гарри, не отвлекаясь от созерцания потолка. – Стоящая ли это идея?

Луис тоже задумался. Пока он взвешивал все «за» и «против» – в кабинет вошёл ассистент и поставил на стол поднос с чаем. Салазар поблагодарил юношу и, когда тот вышел, поделился мнением:

– Думаю, что попробовать стоит. Блюсти жанровые рамки всегда скучно – и тебе ли, Гарри, это не знать? – подмигнул ему Луис. – Но я бы предложил вот что. Вам же не нужен второй Кит Мун24 – поэтому я бы взял упрощённую установку. То есть три клавишника и ударник, который тоже проводит концерт на ногах.

– Как у Kraftwerk? – спросил Гарри.

– Можно и так сказать.

– Мистер Салазар, – в кабинет снова заглянул ассистент. – Пришёл посетитель, говорит, что ему назначено прослушивание.

– Проводи его в зелёную комнату, пожалуйста, – ответил Луис и хитро посмотрел на друзей. – Ну что, пойдёмте, глянем на вашего рок-н-рольщика.

Карл был коротко стриженным и подвижным парнем, одетым в джинсу от сих до сих. Но труднее всего было оторваться от его лица, потому что оно каждую секунду становилось другим: вот он с детским восторгом разглядывает студию, вот что-то задевает рукой и с ужасом подростка смотрит, не сломал ли чего… Вот Луис подзывает его – и Карл превращается во взрослого человека с сосредоточенным и немного усталым взглядом.

– Карл, – Пол сел за синтезатор и жестом указал ему на ударную установку. – Сейчас вас ждёт не столько и не только прослушивание, но и эксперимент. Как я и говорил, происходящее – не гарантия дальнейшего сотрудничества, но…

– Да, я всё понимаю, – кивнул парень, и металлическая серёжка сверкнула в жёлтом свете ламп. – Я в любом случае рад помочь, потому что… Электронная музыка – она как дом. Я балдел и от панка, и даже от Бадди Холли25 – но только ваш лейбл даёт мне ощущение дома. И я рад хоть как-то во всём этом поучаствовать.

– Как трогательно, – шепнул Гарри Луису, но без своей обычной язвительности.

Эксперимент начался. Пол, Гарри и Карл пробовали разные сочетания, стили, жанры – пока, наконец, не поняли, что именно им нужно. Расстались они уже под утро, и Карл, ехавший в студию сотрудником супермаркета, домой возвращался ещё и ударником из безымянной электронной группы.

На стене в гостиной появился кусок разноцветного ватмана, больше похожий на картину Кандинского26, чем на план работы с группой – но, тем не менее, это был он.

В таблице значились: выпуск сингла, выступление в клубах и на разогреве у Eric’s27 – арт-роковой группы, не пользующейся бешеной популярностью среди слушателей, но обласканной музыкальной прессой.

В отдельной ячейке набрасывались варианты названий. Однажды Гарри вошёл в гостиную и увидел, что все его идеи перечёркнуты, а под ними появилось язвительное замечание: «Ну, может, сразу The Crickets28 назовёмся?!». Гарри схватил ручку и написал: «Если ты такой умный – предложи что-нибудь стоящее!». Так пространство идей превратилось в пространство перепалок – и оставалось таким, пока чья-то рука не вывела аккуратными круглыми буквами: «Может, Decline?».

– А мне нравится, – сказал Карл, поблёскивая и довольной улыбкой, и металлическим «гвоздиком» в ухе. – Звучит как… Как щелчок клавиши синтезатора. Холодно и чётко.

– Соглашусь, – поддержал коллегу Лесли и увидел, что Эдди тоже энергично кивает головой. – Чья это идея?

Стюарт робко поднял руку. Гарри внимательно на него посмотрел и спросил:

– Какое-то упадничество, тебе не кажется?29

– В такое время живём, – дёрнул плечом Стю. Как они позже выяснили – он нашёл это слово в утренней газете, где рассказывалось о рецессии в экономике. И, видимо, та статья произвела на него сильное впечатление.

– Но вы должны были вселять в людей оптимизм, – вздохнул Гарри и оглядел группу. – Вам действительно это название нравится больше других? Вы чувствуете, что оно вот прямо ваше?

Ребята какое-то время молчали, видимо, представляя, как слово будет звучать в устах диджеев или смотреться на обложке сингла. Потом стали по очереди кивать: сначала Лесли, сидевший за синтезатором; потом Карл, развалившийся в кресле; а затем – Стюарт и Эдди, устроившиеся рядом на диване.

– Ладно, – пробормотал Гарри. – Обсудим.

Глядя на план, Гарри наконец понял, какую они совершили ошибку. Нужно было пойти традиционным путём – то есть объявить прослушивание и ждать, когда в студию потянутся профессиональные исполнители, податливые, как пластилин. Или дальше делать вид, что Station – реальная группа. За щедрые отчисления Кристиан вытерпел бы любую роль.