– В Мраморный павильон отправилась. Прогуляться перед обедом.

Джайлан-хатун улыбнулась уголками губ, зная, что в Мраморном павильоне Небахат Султан всегда встречалась с теми людьми, рядом с которыми ее не должны были видеть. Раньше она была ее поверенной, знала все ее тайны, а теперь стала предательницей и даже не по своей воле. Ее использовали в грязной игре, зная, что она не в силах сопротивляться.

– Тогда зачем же она меня позвала?

– Госпожа давно за тобой посылала и, не дождавшись, отправилась на прогулку, – вернувшись к своему занятию, ответила служанка.

Заметив, что она ставит на столик блюдо с пахлавой, которую госпожа терпеть не могла, а затем еще и кувшин миндального шербета, аромат которого распространился по покоям, Джайлан-хатун усмехнулась с досадой.

– Как тебя зовут, хатун?

– Падме, а что?

– Вот что, Падме, – подойдя к столу, Джайлан-хатун убрала блюдо с пахлавой обратно на поднос. – Запоминай, если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули отсюда в первый же день. Госпожа ненавидит пахлаву, а от миндального шербета ее и вовсе выворачивает. Она не любит сладкое и орехи. На обед она предпочитает суп, а вот на ужин что-нибудь запеченное – мясо или рыбу. Вместо шербета приноси ей мятный чай – это днем, а на ночь стакан молока с медом.

Бестолково смотря на нее, Падме-хатун затем расстроенно оглядела принесенный ею поднос.

– Но почему… почему на кухне мне дали все это?

– Посмеяться, – по-доброму хмыкнула Джайлан-хатун и всучила ей полный поднос. – Ступай, принеси, что я сказала. И поторопись, пока госпожа не вер…

Она осеклась, когда в покои вошла сама Небахат Султан в сливочно-белом платье и с накидкой из черного меха на плечах. Обе служанки поклонились ей и заметили, что следом за госпожой вошел и главный евнух Азиз-ага.

– Что это за запах? – поморщилась Небахат Султан, не глядя всучив накидку Джайлан.

– Падме-хатун случайно перепутала подносы, когда забирала обед для вас на кухне, но она сейчас же исправит свою оплошность, – ответила Джайлан-хатун, многозначительно стрельнув глазами на перепуганную Падме.

С недовольством посмотрев на ушедшую служанку, Небахат Султан присела на тахту, расправила складки изысканного платья и с прохладной улыбкой воззрилась на напряженного Азиза-агу.

– Ты, наверно, удивлен, Азиз-ага. Я редко обращалась к тебе за помощью.

– Это так, госпожа. Чем я могу быть вам полезен?

Повернув голову к Джайлан-хатун, султанша снова наморщила свой маленький носик и кивнула ей в сторону террасы.

– Приоткрой двери, Джайлан, пока я сознание не потеряла от этого «благовония». И жди меня на балконе.

Поклонившись, Джайлан-хатун сделала, как ей было велено, и с ее уходом Небахат Султан снова обратилась к евнуху.

– Известно, что Гюльнуш-хатун – правая рука валиде, и потому я обращаюсь к тебе, ага. Если ты помнишь, мы вместе оказались в этом дворце и по воле одного и того же человека. Мерган Султан несколько лет была нашей госпожой, и мы служили ей рука об руку. Но после я оставила этот путь ради будущего своего сына. А что насчет тебя? Ты все еще верен ей?

– Я служу лишь нашему повелителю, госпожа, – не поднимая глаз, отвечал Азиз-ага.

Устало поджав губы, Небахат Султан встала с тахты и не спеша подошла к нему. Несмотря на ее маленький рост и миловидность, такое лицо султанши всегда заставляло ее собеседников насторожиться. Она была неизменно вежлива, степенна и часто улыбалась, но прячущийся за этим железный характер хасеки был в гареме хорошо известен.

– Раз так, то ты мне не откажешь, ведь мы с повелителем два части одного целого. Мы действуем едино и вместе противостоим трудностям. Сейчас ты должен выбрать сторону, как это сделала я много лет назад.

Сглотнув, Азиз-ага осмелился на нее посмотреть и скованно произнес:

– Я верен повелителю и всему правящему семейству. Других господ у меня нет.

– Это радует, – Небахат Султан одарила его холодной улыбкой превосходства. – Значит, ты выполнишь все, что я тебе прикажу.

– Госпожа, вы меня не так поняли, – изумил ее своими словами евнух. – Я предан вам, как и всем членам семьи султана, но подчиняюсь ему одному и только.

Слегка нахмурившись, Небахат Султан с улыбкой недоверия осведомилась у него:

– Ты смеешь отказывать мне?

– Я всего лишь выполняю свой долг, госпожа. Если позволите, я вернусь к работе.

Он поспешно поклонился и быстрым шагом вышел из покоев, оставив султаншу в полном недоумении. Выходя на балкон, она, однако, быстро пришла в себя и уже раздумывала над тем, как ей изменить ситуацию в свою пользу.

– Госпожа, – Джайлан-хатун, находящаяся здесь, снова сделала поклон.

– А я о тебе напрочь забыла, – удивленно повернувшись на ее голос, пробормотала Небахат Султан и прошла к мраморным перилам.

Солнце осветило ее, и светло-каштановые волосы султанши, струящиеся мягкими локонами, налились золотом. Джайлан-хатун с тоской на нее поглядела, потому что любила всем сердцем и хотела и впредь быть ее преданной слугой. Но этому уже не суждено сбыться… Она хорошо знала султаншу – та от нее избавится, когда для этого будет подходящее время. Предательство она не простит никогда.

– Джайлан, как долго ты рядом со мной? – вдруг спросила Небахат Султан, продолжая лицезреть открывающийся с балкона чудный вид на залив.

– С тех пор, как родился шехзаде Касим, госпожа, – подавленно откликнулась рабыня.

– Верно, – чуть усмехнулась Небахат Султан. – Став султаншей, я выбрала тебя среди множества рабынь и приблизила к себе. Все эти годы ты была мне надежной опорой. Лишь тебе я могла доверять в этом дворце, полном лжи и интриг. Но ты предала меня, Джайлан.

– Госпожа! – сокрушаясь, Джайлан-хатун рванулась к ней и в отчаянии упала перед султаншей на колени. – Клянусь, я не предавала вас! Никогда бы я не пошла против вас, госпожа. Валиде Султан вызвала меня к себе уже поздним вечером, сказала, что я пойду к султану, а когда я попыталась возразить, Мерган Султан пригрозила мне смертью. Евнухи уже схватили меня, чтобы отвести в темницу для пыток. Я… я испугалась! Не знала, как мне быть.

Медленно повернувшись к ней с неприступным видом, Небахат Султан посмотрела на нее сверху-вниз и горько улыбнулась. И столько боли и разочарования было в этой улыбке, что Джайлан-хатун не сдержала слез. Султанша мягко коснулась пальцами ее подбородка, но слова ее были холодны как лед:

– За твое предательство я могла бы лишить тебя жизни, Джайлан. Однако, я оставила тебя в живых в память о твоих былых заслугах. И я буду так милостива, что даже устрою твою судьбу. Ты не станешь увядать в Старом дворце, а выйдешь замуж за достойного, обеспеченного человека. Станешь свободной женщиной, чего мне никогда не получить. Если выполнишь мой последний приказ.

Плача на коленях, Джайлан-хатун судорожно покивала, показывая, что готова на все.

– Любой приказ, госпожа. Я все исполню.

Топкапы. Султанские покои.

Когда он был в саду с сестрой, пришел ага и сообщил, что повелитель хочет видеть его. Айнишах Султан оскорбилась, что отец не позвал и ее, но сделала вид, словно это не так и продолжила прогулку. Шехзаде Касим поспешил вернуться во дворец и сразу же направился в покои правителя. Он застал его сидящим на тахте вместе с шехзаде Хасаном. Встав перед ними и поклонившись, шехзаде Касим вежливо осведомился:

– Вы посылали за мной, повелитель?

Султан Ахмед был одет в темно-серый кафтан – он предпочитал темные, приглушенные цвета, которые оттеняли его проницательные серые глаза. Повелитель всегда выглядел просто и неброско. Даже его улыбка была бесхитростной, а выражение его лица – неопределенным. Он как будто постоянно носил непроницаемую маску, прячущую его истинные чувства.

– Да, сын. Проходи, садись.

Шехзаде Хасан подвинулся к отцу, и его старший брат сел на освободившееся место – таким образом они оказались на тахте втроем. Падишах приобнял младшего сына, и тот расцвел редкой улыбкой. Хасан казался слишком маленьким для своих десяти лет. Он был худой, очень бледный, с черными волосами и бегающими карими глазками. Болезненный мальчик быстро уставал от активных игр, потому все чаще сидел в покоях с матерью, играл в игрушки и скучал. Находиться рядом с добрым, ласковым отцом было для него настоящим праздником.