– Я боюсь за Баязида. Отец… Сегодня все обошлось, но вскоре его может не стать. И мне страшно представить, что учинит Саид. Он не пожалеет нас. Ты сам видел, что сегодня было.

– Ты торопишься со смертью своего отца. Он проживет еще много лет, поверь мне. И это он, а не твой брат, главная угроза нам и нашему сыну.

– Из-за Исмаила? Ты думаешь, что он… – Мерган Султан запнулась, но все же договорила: – Хочет посадить его на трон?

– Несомненно, – мрачно ответил Мехмет-паша. – И чтобы этого добиться, он должен будет устранить всех других претендентов.

Страх и злоба наполнили Мерган Султан, стоило ей представить, что ее отец ради власти пожертвует внуком, собственной кровью. Ей не хотелось верить в это, и сердце ее по-прежнему тянулось к нему, ведь она столько лет видела в отце свой идеал, любила и почитала его.

Не так просто выбросить из головы большую часть жизни, где она имела семью и, не ведая этого, была беззаботна и счастлива. Она была счастлива и теперь, обретя уже собственную семью, но тем страшнее было потерять это. Страшась неопределенности будущего, султанша в объятиях мужа повернулась к нему лицом и прижалась своим лбом к его, надеясь, что они сумеют справиться со всеми трудностями вместе.

Не спалось и Айнишах Султан, которая уже в ночной сорочке сидела за столом и с мечтательной улыбкой заканчивала письмо. В нем она смело писала о том, что было у нее на сердце. Отчаявшись добиться взаимности благодаря намекам и недосказанности, она решила действовать смелее. Ведь вскоре Баязид уедет от нее, и эта разлука может продлиться годы. Султанша не хотела отпускать его, не заручившись его обещанием вернуться невредимым и воссоединиться с ней.

Дописав письмо, Айнишах Султан бегло его перечитала, по привычке закусила нижнюю губу и, преодолев последние сомнения, подвинула к себе книгу под названием «Государь», которую она даже не удосужилась открыть. Вложив письмо меж ее страниц, девушка захлопнула книгу и оставила ее на столике. Завтра она должна будет оказаться в руках своего владельца и поведать ему об ее чувствах, которые она больше не могла, да и не желала скрывать. Не ведая об этом, Баязид в этот самый миг спал крепким сном, пока лишившийся покоя Исмаил с открытыми глазами лежал в постели и с тоской думал о девушке, чье сердце давно уже принадлежало другому.

Сердечная мука владела и сидящей у окна женщиной, которая смотрела из него на спящий город, освещенный светом луны. На ней было свободное черное платье, а на спине копной лежали темные, слегка спутанные волосы. Когда-то она считала эти места родными, ведь здесь она родилась и здесь выросла. Но спустя годы, когда она познала иную жизнь, полную счастья взаимной любви, когда ощутила пьянящий вкус власти и успела поверить, что все трудности остались позади, она теперь чувствовала себя чужой здесь.

Ее сердце, ее мысли и переживания тянулись через бесконечное море к человеку, которого она любила и которого, похоже, навсегда потеряла. Потеряла по вине того, кто в этот момент медленно вошел в распахнувшиеся с шорохом двери и остановился у порога. Замерев, женщина со страданием смежила веки, желая исчезнуть, а может и умереть. Чтобы не видеть его лица, не чувствовать на себе его рук, не терпеть эти бесконечные унижения, которым он без устали подвергал ее.

Чувствуя на себе пронзительный взгляд, она распахнула глаза и надменно обернулась, явив ему свое лицо с едва заметным синяком, ползущим по левой скуле. Мужчина окинул ее странным, злобно-опечаленным взглядом и вошел в комнату с грозным и непреклонным видом. Готовый ко всему, что встретит здесь, ко всем ее крикам, оскорблениям, насмешкам и ударам, которые она наносила ему с не меньшей жестокостью, с какой он подавлял ее сопротивление.

– Может, лучше убить меня сразу? – сиплым голосом спросила она, бесконечно устав от боли, жестокости и гнева, которые переживала в этой комнате ночь за ночью.

Он поглядел на нее со злой насмешкой и снял с себя плащ, небрежно бросив на пол.

– Ты не умрешь, пока я этого не пожелаю, Нилюфер.

Впервые за долгие пасмурные дни меж облаков показалось солнце и осветило отсыревшую за время дождей землю. Когда оно пробилось сквозь плывущие по небу тучи, Сулейман находился в одичавшем саду небольшого поместья, где они жили своей маленькой семьей. Поместье было старым и обветшалым, и слуги его-то не могли привести в порядок – что уж говорить о саде. Они купили его несколько лет назад за гроши, когда им пришлось покинуть свое старое убежище.

Сулейман со светлой грустью вспоминал место, в котором родился и вырос. Большой, богато обустроенный и уютный дом со множеством комнат, просторной гостиной и фонтаном во внутреннем дворике жил в его памяти до сих пор. Он часто играл возле фонтана в детстве, а матушка сидела на его бортике и так весело смеялась, что у него в голове до сих пор звучал ее солнечный смех. Это был дом торговца коврами Али Эфенди, женой которого являлась Элмаз-хатун – тетка его матери. Благодаря ее доброте они и жили там много-много лет. И даже после смерти Али Эфенди дом остался в их распоряжении, поскольку две его дочери уже вышли замуж, а первая жена скончалась.

Это было хорошее, счастливое время, и единственной, кто омрачал их безбедное существование, была его бабушка Карахан Султан. Сулейман рос и души не чаял в любящей, нежной матери, преклонялся перед добротой и благородством Элмаз-хатун и тихо ненавидел злобную, жестокую Карахан Султан, которая была виновницей всех ссор и скандалов в доме, которая неустанно призывала их к мести за смерть его отца и за потерянный трон. И несмотря на гибель сына-султана, она все еще называла себя султаншей, словно это обстоятельство ничуть не меняло ее положения.

Много лет все ограничивалось лишь словами и бесплодными призывами к возмездию, и Сулейман надеялся, что в будущем все останется также, но вот Элмаз-хатун тяжело заболела, и после ее смерти все изменилось. Права на дом заявили родственники Али Эфенди, а их выставили за порог. Карахан Султан нашла выход – она продала свой изумрудный перстень, над которым тряслась так, будто оно было редчайшей реликвией в мире. И на вырученное золото купили это старое поместье в Ускюдаре.

Жизнь здесь потекла совершенно иначе. Теперь хозяйкой в доме была Карахан Султан, и она не давала покоя никому: ни Сулейману, ни его матери, ни слугам, а их было лишь трое, включая Менекше-хатун, верную помощницу покойной Элмаз-хатун, кухарку и мальчика-раба Севара, который работал за троих и исполнял почти все поручения хозяев. Золото иссякло, и семейство жило бедно. Выживали за счет рукоделья Эсфир Султан, которое Менекше продавала в лавку портного на рынке, и тех жалких крох, которые посылали внучки Карахан Султан, благодаря ее стараниям недавно вышедшие замуж за наместников далеких и незначительных провинций.

Сулейман не был дураком и понимал, что его бабушка снова собирает сторонников, как уже делала прежде по рассказам его матери. Прежде Карахан Султан мало, что знала о своих выживших внучках. Она и не вспоминала о них, пока Сулейман не вырос. Это стало для нее знаком к началу действий, и Карахан Султан быстренько отыскала внучек. Все пятеро – Мелек Султан, Айше Султан, Эсмехан Султан, Махфируз Султан и Ясмин Султан – вдовами жили в Бурсе, в поместье Ферхата Бея, упокоившегося мужа Мелек Султан. И, строго говоря, они не очень обрадовались возвращению в их жизни бабушки, но из уважения к ней согласились на встречу. Это и было их ошибкой. Карахан Султан обладала такой сильной волей и столь жаркая ненависть полыхала в ней, годами не находя выхода, что она вмиг подмяла внучек под себя и сделала их своими безвольными марионетками.

В кратчайшие сроки самые мягкие и податливые из сестер Айше Султан и Эсмехан Султан стали женами санджак-беев Килиса и Семендире, за ними последовала более своенравная Ясмин Султан и до сих пор держала оборону Махфируз Султан. Но и ей не оставили выбора. Вот-вот должна была состояться ее свадьба с капуданом-пашой Тургутом Реисом, которую Карахан Султан устроила ценой больших усилий и долгих уговоров. Все знали, что из всех сестер Махфируз Султан была самой волевой и решительной. Сломить ее было непросто даже Карахан Султан, и она который месяц подряд тщетно добивалась от внучки покорности.