– Так ты себя вспомни, первые чаевые же, – Красверг добавлял те самые приправы, которые накануне принесла Мелисса из "Темной Розы". Он напевал старую поварскую песенку и притопывал ногой.

Последним клиентом в этот вечер стал Берни "Холодный Глаз". Он изрядно выпил, но вёл себя достаточно сдержанно и почтительно. Бандит сидел, теперь уже, за стойкой и рассматривал дно своего бокала. На удивление, он не отправился домой в компании красавиц, как он обычно это делал. Он не ушёл домой в компании сомнительных персон. По какой-то непонятной причине, и это было удивительным откровением и для самого Берни, он остался в таверне до последнего.

Владмир многозначительно кашлянул и перевёл взгляд с Мелиссы на Берни. Последний понял, что пора уже уходить.

– Доброй ночи вам, сударыня, – он отвесил не очень уверенный поклон, затем повернулся к хозяину. – И тебе, Владмир, спасибо и до завтра.

Бернард, шатаясь, вышел на улицу. Лицо его обдало морозом,  это немного протрезвило головореза. На улице его ждали охранники, которые сопроводили бандита домой. Владмир закрыл дверь за Бернардом на замки и засов. Выдохнув, поскольку день выдался непростой, хозяин таверны направился к себе в спальню, находившуюся на первом этаже.

За окном была глухая ночь. Каждый шорох ветра чётко слышался и эхом разносился по улочкам города. На улице никого не было, кроме Бернарда и его охранников, которые шли домой, их пение еще некоторое время было слышно в таверне. Чуть позже пошёл снег, мягкими хлопьями застилая крыши домов белым покрывалом. Снег шёл, не останавливаясь до самого утра, а как только солнце взошло, весь город заискрился разноцветными алмазами снежинок.

В то же самое время, глубокой ночью, когда весь город засыпал, Нидхегг и Нивалис прибыли на место, где нашли труп преступника. Бухта Заброшенных Кораблей – место безлюдное, здесь давно уже никто не живёт, даже самые отчаянные отшельники. Повсюду были разбитые о рифы корабли, разного размера, принадлежавшие разным народам. Здесь были и пиратские галеоны, и драккары, и фрегаты стражи, и каравеллы людей. Обломками был заполнен весь песчаный берег. С первого взгляда казалось, будто здесь была ожесточенная битва, такие сильные были повреждения у кораблей. Но все это были происки прошлых поколений сирен. Это сейчас им запрещено применять свои прекрасные голоса для заманивания моряков в свои ловушки. А сотню или две лет назад, они только этим и жили. Тех, кто выжил в кораблекрушениях, сирены брали в рабство.

Среди обломков, пахнувших сыростью, смешанной с запахом водорослей, лежал труп светлого альва, посиневший и, кое-где, то ли надкусанный крабами, то ли повстречавшийся с вековыми кораллами на глубине моря. Подходя ближе, друзья учуяли запах разлагавшегося тела, прикрываемый морской солью и водорослями, от чего легче не становилось. Рядом с телом уже бегал отряд криминалистов. МакРаф стоял в сторонке, прикрывая рукой рот и сдерживая рвотные порывы.

– О, а вот и вы, – еле смог выдавить из себя Колин. – Ваш утопленник?

– Думаешь, утопили? – Нидхегга запах никак не трогал, он держался уверенно и спокойно.

– Думаю, прыгнул сам. Пока что криминалисты ничего не нашли, ничто не указывает на насильственную смерть, – МакРаф выпалил ответ, как скороговорку, боясь, что запах попадёт в рот и тогда его точно стошнит.

Нивалис подошёл к телу полукровки, провел рукой в воздухе, будто зачерпнул невидимой воды, а затем сделал выпад этой же ладонью, отодвигая воздух от себя. Перед ним и Нидхеггом появилось призрачное изображение утопленника при жизни, последние несколько минут.

– А че так мало!? – Нидхегг удивленно крикнул, подходя к другу. – Ты что, заклинание забыл?

– Это максимум, дальше нет ничего, – Нивалис сам был в недоумении. Обычно заклинание показывало от нескольких часов до нескольких дней.

Последние несколько минут альва, которые хранило его сознание – это прыжок с самой высокой точки бухты в беспросветную глубь моря. Нидхегг медленно обошел труп снова, взяв небольшой сучок и сдвигая одежду на груди полукровки. На всю грудь у утопленника красовалась чёрная метка – две змеи, одна пожирает другую. Нивалис, увидев это, резко подошёл к МакРафу и прошептал:

– Уводи людей, живо.

Колин даже не думал сопротивляться. Он громогласно скомандовал всем собрать свои вещи, как можно быстрее и покинуть место преступления.

– Нидхегг, бухти свое заклинание, – Нивалис быстро двигался к другу от МакРафа.

Дракон стоял у трупа и шептал слова древних, поглаживая рукой воздух, как морскую гладь. Но он не успел договорить, как метка на груди альва вспыхла фиолетовыми искрами, раздался звук, будто где-то подожгли фитиль. Через секунду труп исчез. Даже горстки пепла не осталось. Остался лишь запах сожженной ткани и горелых водорослей.

Нидхегг и Нивалис смотрели на пустое место, секунду назад бывшее утопленником. Они стояли посреди песчаного берега бухты, будто просто вышли на прогулку. Со стороны моря дул приятный ветерок, задорно играя с волосами мужчин.

В эту же секунду, рядом с левым плечом Нивалиса заискрился воздух. Белые искры медленно расширились в круг, но уже достаточно большой, чтобы можно было пройти обоим друзьям. В искрящемся портале виднелся встревоженный Линдинет, он метался из угла в угол, ожидая увидеть господ.

– Господин Нивалис, Господин Нидхегг, – голос призрака срывался на истерику, – они пропали!! ВСЕ ПРОПАЛИ!!!

Друзья переглянулись и, ни секунды не думая, вошли в портал. Оказавшись по ту сторону, мужчинам предстала картина, которую они видели всего раз. Духи, призраки, привидения – все летали, как сумасшедшие, в воздухе повисли десятки искрящихся белых кругов больших и маленьких.

– Линдинет, отставить панику! – скомандовал Нивалис. – Четко и по делу. Кто пропал?

– Все!!! – истошно орал призрак. – Трупы всех преступников исчезли! В морге никого нет!

– Отчёты о вскрытии есть? – Нидхегг недовольно осматривал комнату, в таком шуме сосредоточиться было невозможно.

– Да, всё тут, я сразу же все вам приготовил-с, как только узнал.

– Молодец, впал в панику после, – Нивалис одобрительно хмыкнул.

– Господин Нивалис, господин Нидхегг, он вас вызывает. Вызывает прямо сейчас! – Линдинет показывал на кроваво-красный рубин в оправе из золота, лежащий на столе призрака рядом с отчетами о вскрытии. Камень светил ярко, добавляя в унылую комнату, покрытую белой завесой, красноватого свечения.

Друзья ничего не стали говорить. Они оба подошли к камню, но прежде чем коснуться, Нивалис прихватил папки с отчетами. Как только они прикоснулись к рубину, их закружило в черно-красном водовороте. Ощущение после использования королевского портала не самые приятные. В этом водовороте, дракона кидало  из стороны в сторону, мотало по кругу, подбрасывало то вверх, то вниз. Нидхеггу никогда это не нравилось. А Нивалису было все равно.

Они стояли у входа в исполинский замок, который был покрыт пеплом и золой. Было немного душновато от того, что под ногами кое-где проглядывалась лава сквозь почерневшую землю. Пахло горелым. Повсюду эхом прокатывались крики, мольбы, истошные вопли душ, оставшихся в этом забытом месте. Друзья медленно пошли к замку, дорога была неровная,  вся в ухабах.

Они вошли в замок, проходя сквозь огромную дверь. Мужчины немного удивились тому, что увидели. Перед их глазами предстал король Ада, в человеческом обличье, в ярких шортах-бермудах, солнечных очках и соломенной шляпе.

– Нивалис, мой дорогой, – елейно начал владыка, снимая очки, – ты представляешь, лежу я на шезлонге,  под солнцем, отдыхаю со своей женой и тут … – он резко сжал очки в руке, те хрустнули и разлетелись на осколки. – Ко мне открывается портал, а оттуда призраки в панической атаке визжат мне о том, что начали пропадать трупы преступников. Как это понимать?

Король Ада стоял, скрестив руки на груди, ожидая ответа. Нидхегг смотрел на него и, невольно, принял такую же позу. Нивалис задумчиво потирал подбородок, думая, что ответить.