Если бы ее мама была здесь, она бы уговорила его отпустить девушку, Мелисса была  уверена в этом. Ну что тут скажешь. Тётя и дядя опасались отпускать её туда, где одни пираты и демонюги всюду шныряют. Как-то раз, Мелисса в отчаянии сказала, что убежит туда сама, так дядюшка Рисс запер её на неделю и не выпускал.

– Пришли, золотце, подожди здесь, я мигом, – дядюшка быстро зашёл в небольшую лавку  мастера Обриуса. Его семья поколениями шила одежду для всего города, они были весьма почитаемым семейством. Вождь лично заходил к ним за одеждой для своей семьи. Ценник, конечно, у мастера Обриуса был, как у гномов, высокий, но зато одежда всегда была качественной, многое могла пережить и служила всегда долго.

Мелисса огляделась вокруг. Маленькие лавчонки вверх и вниз по улице, детишки бегали туда-сюда, важные и не очень оборотни шли по своим делам. Город жил дальше, вот только девушка смотрела на это всё и радости не видела, только презрение осталось к этому месту в её глазах.

– Да вы посмотрите, кто тут ошивается? Никак сама Мелисса-грязнушка.

Знакомый голос: мерзкий, с высокими капризными нотками, лениво тянущий каждое слово. Даже не поворачиваясь, Мелисса знала кто это. Младшая дочь вождя, Рита, мелочная, капризная дрянь, но красивая до нельзя.

– Что это ты  тут делаешь, чернь проклятая? Неужто решила волком стать? – Рита издевательски посмеивалась,  а свора её поклонников мерзко хихикала. – Забыла что ли где твоё место, мразь?

Мелисса молчала. Она очень много сил тратила на то, чтобы ничего не ответить. И несмотря на то, что волком она ещё не обернулась ни разу к двадцати пяти годам, способности-то  у неё были. Но дядюшка сказал, никому не показывать их, чтобы не изгнали. О, только адская тьма знала, каких усилий стоило девушке молча стоять, просто стоять.

– Ну что же ты молчишь, грязненькая дрянь? – Рита медленно возникла прямо перед самым носом Мелиссы. Взгляд «милой» дочери вождя упал на шарф ручной вязки: – Откуда золото берешь на такую одежду? Неужели кто-то согласился в нашем городе тебя замуж взять? – Рита резко потянула шарф Мелиссы на себя. – Возьму себе, как подарок от тебя, моя молчаливая уродочка.

Терпение Мелиссы лопнуло. Этот шарф мастер Обриус подарил ей за спасение его маленьких волчат. Ему было много лет, но выглядел он как новый. Девушка резко схватила Риту за руку, глаза Мелиссы медленно наливались кровью от ярости. Ярости за все годы обид и издевательств. «Выгонят? Да плевать!» – пронеслось в её голове.

– Отдай – выговаривая каждую букву, Мелисса сжимала руку обидчицы сильнее. Вся её свита резко отошла назад, храбрости связываться не было.

Рита скорчилась от боли, слова вымолвить не могла, лишь тихонько поскуливала, но шарфа не отпускала.

– Отдай, дрянь, немедленно, – Мелисса говорила тихо, почти что шипела. Её серые глаза сузились, она сжимала руку Риты сильнее до тех пор, пока не раздался гулкий хруст перелома костей. Та взвыла от боли. Взвыла на всю улицу.

Из магазина мастера Обриуса выбежал дядюшка Рисс. Он побелел.

– Отпусти, пойдем скорее, – он хрипел, его могучий бас пропал. Он схватил Мелиссу за руку, потянул шарф из руки Риты: – Бежим, скорее.

Мелисса очнулась от нескончаемого гнева только на подходе к дому.

– О чем я тебя просил?! – нервно воскликнул  дядя Рисс. – Что я тебе говорил, девочка моя?

– Никого не трогать, силу не показывать, – хмуро отозвалась  племянница.

– А ты что? – стоя уже возле дома, оборотень тряс пакетом, задыхаясь уже не от бега, а от гнева. – Ты хоть представляешь, что будет, когда вождь Руфус об этом узнает???

И тут до Мелиссы дошло. Изгнания ей не избежать. За свою любимую младшенькую красавицу, Руфус горло перегрызет всем. К тому же, это было не первое предупреждение для Мелиссы.

На самом деле, не все в городе её ненавидели. Она многим помогала, сердце у нее было там, где надо. У Мелиссы была одна особенность – она не боялась огня, он её не жёг, как остальных, а лишь грел, как родную. Так она и спасла малышей мастера Обриуса. Как-то давно, мелкие проказники забрались в закрытую таверну, чего-то там начудили, но выбежать не смогли. Хозяин таверны поставил смекалистую защиту, зайти можно – а вот выйти…. Начался пожар, старая таверна горела быстро, лет ей было много, древесина прохудилась. И вот стоит мастер Обриус со своей женой перед таверной, они поздно прибежали, а сделать ничего не могли. А Мелисса не стала стоять, огонь её не пугал. Она вошла и вышла через несколько минут, держа мелких нарушителей на руках. Дядюшка Рисс слезно умолял никому об этом не говорить. Если бы вождь узнал, что она в родстве с огнем, точно бы изгнали, если не хуже. Ведь почти все в городе считали, что Мелисса обычный человечек, неприметный такой, слабенький, хиленький человечек.

Но себя в руках держать Мелисса не всегда могла, видимо, как говорила, тетушка Мэй, волчье все-таки что-то есть. Гнев иной раз было не унять. Так, она однажды сломала хребет тому, кто ее избил по приказу Риты. Долго парнишку лечили, восстанавливали. Тогда все списали на то, что нападавший неудачно упал, вот и получилось, что хребет себе  раздробил. Но Руфус сразу понял, что к чему, и тогда Мелиссу предупредил:

– Мне проблемы в стае не нужны. Вокруг тебя, Мелисса, масса непонятностей всегда да загадочных историй. Еще одна – и ты вылетишь из стаи вместе с больными во время Чистки!

Остаток дня  Рисс и Мэй места себе не находили. Всё ждали, когда же охрана Руфуса за Мелиссой придет. Тетя знала, что вождь такого не оставит. Заснули они с дядюшкой поздно, всё переговаривались на кухне сидели, шептались о чем-то.

Мелисса вообще глаз не могла сомкнуть. Где-то глубоко внутри трепетала надежда, что её изгонят, и не придется всё это терпеть. Где-то глубоко в душе, Мелисса мечтала  стать свободной и уйти туда, где никто не будет осуждать. Уснула она не скоро, спала плохо, дергаясь от каждого шороха.

Утро наступило, а вместе с ним и тревожный крик тетушки Мэй прилетел в комнату Мелиссы.

– Золотце, вставай!

Девушка медленно открыла глаза. Солнце ярко било  в глаза, морозный воздух наполнил комнату за ночь, от чего вылазить из-под одеяла не хотелось вдвойне.

– Надо было окошко-то закрыть, – младшенькая Нора спокойно зашла в комнату Мелиссы и аккуратно села на край кровати. –  Мелисса, а ты, правда, вчера Рите руку сломала?

Девушка резко села на кровати:

– А ты откуда знаешь?  –  пребывая в легком шоке от такой осведомленности двоюродной сестры, Мелисса быстро проснулась и даже взбодрилась.

– Подслушала вчерась, – без всяких угрызений совести ответила Нора.

– Даааа, – протянула девушка, собирая свои пепельно-белые волосы в хвост. – Я случайно, ты так никогда не делай, – Мелисса сказала это на автомате. Норе еще учиться здесь, так что не очень хотелось подавать дурной пример.

– Ой, да ладно, сестрица, вот ты эту дребедень давай моим братьям будешь задвигать, а?

– Так, во-первых, прекрати так разговаривать. Тетушка Мэй тебе за такое рот с мылом вымоет, – Мелисса проговорила это медленно, оторопев от наглости малышки. – А во-вторых, я тебе правду говорю, тебе так делать не стоит, если хочешь жить в этом городе без проблем.

– Серьезно? – Нора рассмеялась громко и звонко. – Мелисса, ты думаешь, кто-то рискнет ко мне подойти? У меня два старших брата, причем не самых маленьких. Волки статные будут, за ними уже девчонки носятся.

И то была правда. Расс и Росс пошли в дядюшку Рисса. Крупные, сбитые, плечи широкие, высокие, с угрожающим оскалом вместо улыбки. Нора с ними всегда гордо ходила, носик задирала так высоко, что ног не видела своих.

– К тому же, у меня сестра  изгой, от меня все шарахаются, – из ее уст это звучало так гордо.

У Мелиссы комок в горле застрял. Вот так её и любила семья тетушки. За всё – за достоинства и недостатки, просто потому, что она, Мелисса, была их родней. Они любили её за то, что она просто есть.

– Так, – сглотнула слезы девушка, выходя из небольшой ванной комнатки и вытирая лицо полотенцем, – пошли, давай завтракать. А то никакая крутизна от тетушки не спасет.