– А чего я натворила?

– Вот и я спрашиваю – чего?

– Ну ЛенСан…

– Елена Александровна, – знакомо проворчала она.

– Да-да, я поняла, Елена Александровна. Так в чем там дело?

– Ко мне сюда мужчина приходил, про тебя спрашивал.

Я ощутила как побледнела.

– К-какой еще мужчина?

– Молодой. Анкету твою просил. Спрашивал об успеваемости, поведении и прочем.

– Ну ты же не дала? – голос сел.

– Не "ты", а "вы"!

Боже, боже, боже! Это точно был он. Да что ему надо-то от меня?!

Директриса детского дома протяжно вздохнула.

– Рита, я понимаю, что адаптация у всех проходит после выпуска тяжело, но это не значит же, что нужно во все тяжкие.

– Да что вы говорите такое! Какие еще тяжкие? Я честно работаю, между прочим. Ну… работала. Там кое-что произошло просто… – вспомнила, как менеджер с непроницаемым лицом забрал у меня куртку, отчитав за крошечную дырочку в кармане. Которая, кстати, была до меня.

– В общем, я ничего ему не сказала, конечно, так, в общих чертах. Но номер телефона твой дала, не обессудь. Кстати, ты в центр занятости сходила?

– Пока ЛенСан, вот прям сейчас как раз туда иду. Созвонимся, – я сбросила вызов и сжала телефон в руках.

Теперь он знает мой номер. Потрясающе. Но зачем он ему?

Поднимаясь на свой этаж, обходя тут и там разбросанные окурки и лужи засохшей мочи, я поняла, зачем ему это – чтобы я никуда не пропала и вернула ему украденные деньги. Конечно, поэтому, зачем же еще! И визитку свою дал тоже по той же причине: чтобы я ему по номеру телефона деньги перевела. Богатый, а жлоб. Все они такие.

А впрочем, чего ты хотела? Чтобы он их тебе подарил? С какой это радости?

Плач Киры я услышала еще даже не открыв дверь, вернее, не плач – тихий скулеж. Почуяв неладное, я быстро вошла в общий коридор и увидела Кнопку: та сидела на коврике у двери своей комнаты, "обняв" руками острые коленки.

Я бросила на пол пакет и опустилась перед ней корточки, притянула девочку к себе.

– Эй, ну ты чего это? Кир?!

– Ма-мама-а у меня деньги забрала-а… Которые ты мне да-ала-а… – несколько раз всхлипнула она и, втянув носом сырость, икнула. – Я хорошо их спрятала, как ты и говорила, а она все-равно их наш-нашла. Подумала, что я их у бабы Тамары сперла. А я не воровка!

– Ну конечно ты не воровка, ты чего! Я сейчас пойду и скажу твоей маме, что это я тебе их дала, – погладила ее по жидким темным волосикам и впервые в жизни подумала о том, что детский дом – это еще не самое страшное.

– Она все равно их тебе не отдаст, уже потратила, – она снова всхлипнула и скосила глаза на торчащую из переполненного мусорного пакета пустую бутылку.

– А почему ты тут сидишь?

– Да к ней дядя Володя пришел. Сказала не заходить, пока он не уйдет, а то получу.

Хотелось подняться, войти в ее комнату, снять с нее дядю Володю и… Но кто я такая, чтобы лезть? Она мать, а я беспризорная восемнадцатилетняя сопля, которая живет по-соседству.

Ну почему жизнь так несправедлива? К Кире, ко мне…

– Может, ты все-таки заберешь меня, а? – шмыгнула носом Кнопка, поднимая с пола уже порядком потрепанную Русалочку. Несколько клоков волос уже выпали, образуя неряшливые проплешины. – Я хорошо буду себя вести, обещаю. Картошку буду чистить и подметать.

Ножом по сердцу и то не так больно…

– Тебя мне не отдадут, заяц.

– А почему?

– Потому что у тебя мама есть. Ты ведь все равно ее любишь. Любишь же?

– Не знаю… наверное. Но жить все равно с тобой хочу.

Да что ты будешь, а..!

За стеной начали набирать обороты звуки, от которых мне захотелось смачно сплюнуть. Желательно в растоптанные ботинки дяди Володи.

– Пошли ко мне, да? Мультики посмотрим.

– Так у тебя телевизора нет.

– А мы на телефоне.

Кира радостно поднялась с пола, не забыв свою куклу, и мы вместе пошли в конец коридора к моей каморке. По пути в заднем кармане пиликнул смарт, оповещая о новом входящем сообщении. Наверное, очередные скидки: "купите украшение с бриллиантом и получите подвеску в подарок". Я горько усмехнулась. Глянуть бы хоть раз, как эти бриллианты выглядят.

Мазнув пальцем по экрану, открыла сообщение.

И обалдела.

"Пополнение счета на 100 тысяч рублей".

– А какой мультик будем смотреть, Рит?

Сто тысяч.

– Давай Русалочку?

Кто? Как? Почему?!..

Может, социальные выплаты?

Но там ежемесячное пособие кот наплакал, откуда такая сумма?

Или я просто не знаю чего-то. Новый год же скоро, может, какой-то указ президента вышел?

Боже, храни царя!

Сто тысяч! Это же просто с ума сойти! Это же… Новая куртка. Нормальная еда. Одежда. Это же… целое состояние!

– Или Миньонов давай? Ты знаешь, кто такие миньоны?

Заказать пиццу! Огромную, с колбасками пепперони и болгарским перцем. И два литра колы. И картошку-фри с двумя соусами. Вот Кнопка обрадуется!

– Как насчет гигантской пиццы и других гадостей?

Щербатый рот расплылся в широкой улыбке.

– Дава-ай.

Улыбаясь, я открыла мобильный банк и заглянула в историю переводов, чтобы еще раз убедиться, что это не сон. И в оповещении было указано…

Роман Сергеевич Б.

"– Ко мне сюда мужчина приходил, про тебя спрашивал…

– ... номер твой телефона дала…"

Я резко остановилась, ощутив, как позвоночник присыпало декабрьским снежком. Снова в ужасе посмотрела на входящее сообщение.

Это он. Беркут.

– А с чем пицца? Давай с сыром?

– Они все с сыром… – машинально ответила я, словно зомби открывая свою хлипкую дверь.

Он. Никаких сомнений.

Но… зачем?

Зачем. Зачем. Зачем! Этот вопрос крутился в голове, когда я снимала обувь, когда разматывала вязаный шарф и вешала на гвоздь куртку.

Зачем…

Что ему от меня нужно?

Может, он сумасшедший? Перепутал? Стебется?

Может, он хочет меня как-то подставить?

– А мы в пиццерию сами пойдем или закажем? – возбужденно бубнила не переставая Кира. Меня же словно в прорубь опустили. А потом в чан с кипятком и обратно.

А вдруг это все-таки не он? Может, совпало просто...

Это выглядело так притянуто за уши, что даже стало смешно. Господи, какой бред. Ну конечно, это он, Роман из торгового центра. Мужчина с дорогом кашемировом пальто и фигуркой ягуара на капоте.

Меценат? Самаритянин? Псих? Стратег?

Какого черта ему от меня нужно?

Пожалел?

Стало тошно, унизительно и гадко. Ничего хуже чем перевести мне деньги представить просто нельзя. У меня есть руки и ноги, мне не нужны чужие подачки!

Я верну ему все до копейки.

– Вот перец не надо, перец я не люблю. В пиццу же ложат, да?

Я перевела на Киру рассеянный взгляд.

– Кладут.

– Чего?

– Прости, заяц, но пиццы не будет.

– Не будет? – погрустнела. Впрочем, тут же улыбнулась. – Ну и ладно. Давай мультики смотреть?

Я поставила на центр стола пустую кружку и, прислонив к ней включенный телефон, вышла из комнаты. Приземлилась на кухонный подоконник. Из приоткрытой форточки дуло просто нещадно, но это меня мало волновало.

Ну как он мог, а?

Не знаю, может, моя реакция неправильная и я должна прыгать до потолка, но вот что-то не прыгалось. Я чувствовала себя как никогда униженной.

Гордая дура, тебе же как воздух нужны эти деньги. Но зная, откуда они пришли…

Ни за что. Я лучше с голода умру, чем потрачу его подачку.

Следующие четыре дня я вкалывала как проклятая, стояла с утра до самой ночи у подземки раздавая листовки. Я почти ничего не ела, ходила сорок минут пешком до работы и обратно.

Я усиленно копила семь тысяч.

Деньги на карточке жгли карман, хотелось поскорее избавиться от этой ноши и начать наконец-то дышать свободно.

Чертов Беркут Роман Сергеевич. Чтоб тебя!