— Какого черта? — прошипел Роджер. — Где ты нашла это животное? Выглядит чертовски злобно.

— Он мой друг.

— Неужели? Надеюсь, ты знаешь, как держать его на поводке.

— С ним все будет в порядке. — Я надеялась, что это правда.

Роджер улыбнулся.

— Ты сделала это, чтобы завести меня, да? Немного грубый юнец, готовый занять мое место, если я буду не в форме…

— Что-то вроде того, — пробормотала я.

— Плохая девчонка. Ты за это заплатишь. — Он осмотрел мои игрушки. — Я позволю ему только слушать. На кровать.

Я сделала, как мне было сказано, села на край кровати с четырьмя столбиками, позволяя знакомому приливу адреналина пройти через меня. Роджер взял несколько кожаных наручников и длинную цепь, крепко обмотав ее вокруг толстого резного деревянного столба.

— Может, сегодня ты будешь хорошей девочкой и примешь мой гребаный кулак, и не будешь плакать. Я заставлю тебя умолять об этом, чтобы тот придурок услышал, как сильно ты меня хочешь.

Роджер не играл. Он был возбужден присутствием другого мужчины, кипел под своей холодной внешностью. Он стоял надо мной, опустив толстые пальцы мне под подбородок и приподняв мое лицо.

— Ты хочешь, чтобы он услышал тебя, не так ли? Хочешь, чтобы он узнал, какая ты грязная маленькая шлюшка. Может, мне стоит оставить тебя связанной, когда закончу, пусть ему достанутся мои объедки. Наверное, он привык к объедкам. — Роджер резко дернул меня за платье, спуская его по груди. — Он их видел? Бьюсь об заклад, он бы хотел?

Я покачала головой.

— Хорошо. Он не захочет, когда я закончу с ними. Руки за голову.

Злобные шлепки жестко опустились на нежную кожу, достаточно меткие, чтобы попадать по соску. Я закрыла глаза, выгибаясь к нему дугой. Блядь, да. Вот оно. Это было то, чего я жаждала. Он покрутил соски между пальцами, дразня их обманчивым чувством безопасности, прежде чем возобновить нападение.

— Посмотри на эти сладкие маленькие сиськи, грязная девчонка, — прошептал он. — Теперь они подходят к твоему гребаному платью.

Моя плоть была ярко-розовой в его руках, он крепко сжимал ее, пока я не начала извиваться.

— Больше… пожалуйста.

— Пока нет. На кровать, покажи мне свою красивую белую задницу.

Я встала в позицию, двигая ногами, пока платье не задралось до бедер. Рождер помог задрать его дальше, хорошенько шлепнув меня по заднице. Удар эхом разнесся по комнате. Грубые пальцы пробрались меж моих ног, скользя к моим трусикам.

— Как я и думал, чертовски мокрые.

— Пожалуйста… — прошипела я, жаждая вторжения.

— Ты этого не заслужила, — рявкнул он. Я ахнула, когда он отошел, и не открывала глаз, пока он возился на комоде. Я услышала, как он шлепнул себя по ладони… кожей… кожаный ремень. Он схватил меня за запястья и потянул вверх по кровати, пока не надел наручники. Роджер не был расслабленным, как Кейн, наручники были тугими, цепи натянутыми. Он подтолкнул мои колени под меня, пока моя задница не оказалась в воздухе, заставив стонать, когда спустил трусики вниз по моим бедрам.

— Персиковый гребаный вид с этой стороны. Пора тебе заслужить свое удовольствие.

Не было ни разогревающих шлепков, ни легких касаний ремнем. Роджер перешел прямо к делу, нанеся сильный удар прямо по моим ягодицам.

— Да… блядь…

— Достаточно громко для тебя? — прорычал он, снова ударяя. Это было громко, чертовски громко.

— Сильнее… пожалуйста… — простонала я, покачиваясь назад, когда удары прекратились.

— Грязная гребаная сука. — Он подчинился, осыпая идеальными шлепками, и адреналин подскочил, в ушах зазвенело, дыхание сбилось. Как же мне это нравилось. Роджер наклонился ближе. — Умоляй меня, грязная девчонка, дай этому головорезу понять, как сильно ты меня хочешь.

— Больше… да… пожалуйста…

— Громче. Дай ему, черт возьми, услышать это.

Дерьмо. Я потерялась, двигаясь в ритме… прекрасная боль…

— Пусть он, блядь, услышит тебя, — прошипел он.

— СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО! ПОЖАЛУЙСТА, ДА, Я ХОЧУ ЭТОГО!

— Хорошая девочка, — простонал он. — Ты, блядь, примешь их. — Я взвизгнула, когда он засунул в меня свои мясистые пальцы. Блядь. Его стиль. Я извивалась в цепях, когда его большой палец попытался присоединиться к остальным.

— АХ! Дерьмо…

— Ты настолько промокла, что, готов поспорить, он слышит через стену, как ты хлюпаешь. — Он пошевелил рукой, чтобы это продемонстрировать. — Раздвинь колени шире.

Я стиснула зубы и сделала, как он просил, открывая себя для большего. Выгнула спину, меняя положение, пока его жесткие гребаные пальцы не коснулись нужного места.

— ДА! — воскликнула я. — Там… пожалуйста…

— Попал в сладкое местечко, да?! О, черт возьми, да. — Он обхватил свободной рукой мое бедро, нащупывая клитор. — Давай заставим тебя кричать, мать твою.

И он заставил. Эндорфины достигли максимума, унося меня в сабспейс (примеч.: Внутри субкультуры БДСМ словом сабспейс обозначается специфическое измененное состояние сознания партнёра, возникающее вследствие физических воздействий (таких, как флагелляция) и сопутствующих им эмоциональных переживаний. В данном состоянии деятельность коры головного мозга затормаживается, а в кровь выбрасывается большое количество эндорфинов. Субъективно действие эндорфинов проявляется в ощущении восторга, радости, счастья и тому подобных ощущений, потере чувства времени и реальности. Объективно оно определяется снижением психомоторных реакций на боль или другие негативные раздражители. Как и в состоянии обычного транса, внешними признаками могут быть расфокусированный взгляд и расслабленная лицевая мускулатура), пока я дергалась в его хватке. Месяцы разочарования нарастали и затихали, и оставалось только подчинение, только наслаждение — спасительная боль от его руки между моих ног. Я не сопротивлялась, мне было все равно, я раскачивалась взад и вперед, принимая столько, сколько могло мое тело.

— Я должен позвать его, — прорычал он. — Тебе бы это понравилось, не так ли? Он мог бы увидеть, какая ты тугая, какая грязная, как глубоко я погружаюсь в твою возбужденную маленькую пизду.

— ОХ, БЛЯДЬ… Я КОНЧАЮ, БЛЯДЬ, ДА, Я КОНЧАЮ… — Я рассыпалась, дергаясь, извиваясь и издавая стоны, не заботясь ни о чем. Это было все, что мне нужно. Все, чего я хотела.

Не все. Мой мозг пытался удержать мужчину в комнате рядом со мной, человека, чья рука толкалась вглубь меня, но не он толкнул меня через край.

Это был образ Каллума Джексона в дверном проеме.

Наблюдающего за мной.

Желающего меня.

— БЛЯДЬ. БЛЯДЬ. БЛЯДЬ…

— Хорошая девочка.

Я съежилась от звука, издаваемого его пальцами, когда он вытаскивал их. Я была такой мокрой. Еще было больно, очень больно. Я рухнула плашмя на кровать в приятном постсвечении.

— Ты кончил?

— Даже не близко, — ответил он, потянувшись к моим наручникам. Он расстегнул их, освободив меня.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже?

Я в замешательстве уставилась на него.

— Но ты же еще не кончил.

Он улыбнулся.

— Я не отчаянный мужчина, Мисси. Может я и возбужден, но не в отчаянии. — Он наклонился ближе, обдавая дыханием мое ухо. — Ты хочешь не меня, и ты это прекрасно знаешь.

Поймана, раскрыта, унижена и разоблачена. Это было чертовски ужасно.

— Мы все еще можем…

Он погладил меня по волосам.

— Не переживай. Это было достаточно весело, спасибо.

— Черт, Роджер, это так неловко. — Я села, не сводя с него глаз. — Это не то, что ты думаешь…

— Не имеет значения, что я думаю. — Он проверил в зеркале свои очки и отряхнулся. — Просто убедись, что ты знаешь, что делаешь. Это самая контрпродуктивная мера безопасности, которую я когда-либо видел. Я почти боюсь оставлять тебя с ним.

Я поняла, что улыбаюсь.

— Со мной все будет в порядке.

— Надеюсь, что так, Мисси. Может быть в другой раз. — Он поцеловал меня в лоб. — Я сам найду выход. Пожалуйста, спаси меня, если он набросится. Я ценю свою селезенку.