— Так, что тебя гложет, кошечка? Все еще тоскуешь по Маске? Я знаю, что он связался с той, кто ему не по зубам.

И вот оно — в двух словах. Настоящая причина моего разочарования. Маска — прекрасное чудовище БДСМ-клуба Explicit. Мужчина, которому я доверяла нанесение жестких ударов в течение последних двенадцати месяцев, и теперь он был вне игры — жил в блаженстве со своей зеленоглазой маленькой сабой Кэт. Моногамный. Верный. Несвободный.

Я была не единственной, кто тосковал по нему; он оставил за собой кучу разочарованных женщин. Я даже не особо подчинялась ему, но он был здесь, доступный. Его темное присутствие на окраине нашего маленького странного сообщества предполагало абсолютное доминирование, разрушение границ, о которых вы никогда и не знали. Он был чертовски хорош. И действительно, черт возьми, больше не доступен.

— Как поживает идеальная пара? Пожалуйста, скажи, что она ему уже надоела.

Рэйвен улыбнулась, и улыбка осветила ее лицо.

— У них все хорошо. Первый настоящий отпуск. Маврикий. Солнце, песок и две недели грязного секса…

— Ты не помогаешь, — простонала я. Но улыбалась. Улыбка Рэйвен не оставляла никого равнодушным.

— Итак, что произошло между тобой и Кейном? Я думала, вы, ребята, привыкли друг к другу, — промурлыкала она.

— Слишком привыкли. Я больше не могу настроиться. Все происходит как по шаблону.

— И ты не можешь это изменить? Вернуть немного остроты, так сказать.

— Мы не говорили об этом, — призналась я. — Следовательно, он злится. Наверное, смущен. Я была там стервой.

— Он это переживет. Он большой мальчик.

— Да, так и есть, — усмехнулась я. — Но этого недостаточно. Больше нет.

Ее глаза сверкнули порочностью.

— Может тебе стоит показать старой собаке несколько новых фокусов?

— Я не хочу ему ничего показывать. — Я пыталась выразить свое разочарование словами, глядя на знакомую толпу на танцполе, желая все еще чувствовать магию этого места. — Я хочу что-нибудь грубое… что-то дикое… что-то… не знаю…

— Что-то опасное? — закончила она. — Кого-то опасного? Ты вступаешь на извилистую дорожку.

— Возможно, мне нужно расширить свой кругозор.

Рэйвен придвинулась ближе, красные губы сжались в нехарактерно серьезную гримасу.

— Маска — дикарь, Софи, но здравомыслящий дикарь. На самом деле он не надрал бы тебе задницу, если бы ты сама этого не захотела. Ребята здесь не соответствуют его жестокости, конечно, но некоторые из психов в онлайн-чатах, они действительно сделают это. Маска так хорош, потому что он контролирует свое дерьмо. Он контролирует тебя, контролирует сцену и он контролирует себя. Таких, как он, немного, но есть куча чудаков, которые получат удовольствие за твой счет. — Она помахала бармену, чтобы тот принес еще коктейль. — Все, что я хочу сказать, — береги себя, ладно? Здесь безопасно, люди в порядке. Они могут не дать тебе всплеск адреналина, что давал Маска, но они оставят тебя в целости и сохранности.

— Да, да, я знаю. Я плохо соображаю.

Она коснулась моей руки.

— Реальной жизни снова становится слишком много?

— Неужели я настолько предсказуема?

— Я просто знаю тебя.

Я громко вздохнула, отпуская часть напряжения, которое носила всю неделю.

— Мне это нужно, Рэйвен. Это единственное, что позволяет мне оставаться собой.

— Ты проповедуешь обращенным, Мисси. Я поняла. Просто говорю быть осторожной.

— Я буду осторожной. Ничего сумасшедшего.

— Ты лжешь, — сказала она.

Я закатила глаза.

— Я буду в порядке! Не можем же мы допустить, чтобы Софи Хардинг из великих Хардингов сбилась с пути?

— Твоя семья владеет национальной собственностью, а не династией.

— Попробуй сказать это моему отцу.

— Может, тебе сделать это, — проговорила она. — Не прячь всю жизнь под скалой и не жалуйся, что не видишь солнца. Это твоя жизнь. Дай им отпор.

— Ауч. Это грубо.

Она подняла руку.

— Я из тех девочек, кто любит грубую любовь.

— Будто я не знаю, — улыбнулась я. — Спасибо за ободряющую речь, доктор Рэйвен. Я буду иметь это в виду, когда в следующий раз приду на семейный ужин, сражаясь с папой за моральную ценность выбора социального жилья над частным сектором.

— Обращайся. — Она притянула меня к себе для поцелуя. Ее губная помада имела вкус клубники и, скорее всего, Кары. В такие моменты мне хотелось быть лесбиянкой, и чтобы Рэйвен была одинокой. — Береги себя, Мисс, серьезно. Обещай мне, по крайней мере, что приведешь его сюда. Кем бы ни оказался твой Мистер Опасный, убедись, что вы здесь, где мы можем хотя бы присматривать за вами.

— Когда я найду его, ты будешь первой, кто его оценит, — проговорила я. — Обещаю.

Я помахала на прощание Каре, и Тайсону, и Трикси, и всем остальным, кого я так хорошо знала в клубе Explicit, а затем повернулась к ним спиной.

Оказавшись на холодном лондонском воздухе, я уставилась на дорогу, которая приветствовала меня в совершенно новом мире. Мире принятия и освобождения… дружбы и азарта. Дорога в мир удовольствий, о которых я никогда не знала, что они существовали.

Я бы никогда не поверила, что ощущения в Explicit могут притупиться. Никогда не думала, что мне понадобится что-то еще, что-то большее, чем красивые игры, в которые я научилась играть в этом месте.

Маске есть чертовски много за что держать ответ.

Софи

— Ты слышала новости? — Кристина склонилась над моим столом, вооруженная папками с досье на арендаторов для брифинга по антиобщественному поведению, который состоится в полдень. Ее седые волосы были туго стянуты в фирменный пучок, очки сидели на носу.

Я не слышала никаких новостей, не то чтобы мои уши были особенно открыты для них. Остаток уик-энда я просидела, приклеившись к телефону, просматривая анкеты в «Эджплей» — сети знакомств для таких извращенцев, как я. Теперь телефон лежал у меня на коленях под столом, пока я навязчиво проверяла новые сообщения.

— Какие новости?

— Ты действительно не слышала? Бог ты мой! Это касается и твоего участка.

— Моего участка?

Она снисходительно заворчала.

— Ну, ты же — управляющая по недвижимости в Ист-Веил, не так ли?

— Насколько я помню.

— Ты думаешь, кто-то догадался бы сказать тебе, не так ли? В наши дни здесь нет общения, все через электронную почту, электронную почту, электронную почту, и ни каких чертовых разговоров.

— Какие новости о Ист-Веил? Кто-то снова выбросил холодильник с балкона? Угнал автомобиль? Помочился в общем коридоре? Еще больше граффити?

— Тебе нужно относиться к этой недвижимости серьезнее, Софи, она не похожа на Хейгрув. У Ист-Веил намного больше проблем, чем чья-то моча в коридоре.

— Я знаю, знаю, — сказала я. — Мне жаль. Давай начнем сначала. Что случилось в Ист-Веил?

На ее лице появилась абсолютная искренность, будто среди многоэтажек разразилась сама война.

— Каллум Джексон… в эти выходные его выпустили.

Теперь она завладела моим вниманием.

— Я думала, он пробудет в тюрьме еще полгода?

— Очевидно, хорошее поведение. Если ты можешь в это поверить.

Если бы слухи о Каллуме Джексоне были хотя бы на половину правдой, я бы не поверила. Он был помечен в нашей системе красным флажком как беспокойный арендатор самого свирепого сорта. Только на самом деле он не арендатор, по крайней мере, официально. В Ист-Веил он жил с матерью, хорошо известной в нашей жилищной ассоциации. После Каллума у нее забрали оставшихся двоих детей, но социальные службы пришли слишком поздно. По общему мнению, он был непредсказуемым, жестоким и практически диким. Ханна Джексон — мать года — выбросила своего сына на улицу несколько лет назад — я читала об этом в файле о здании Ист-Веил, когда мне его передали — и с тех пор он жил в округе, устраиваясь на ночлег в гараже, или в ремонтных мастерских, или даже в пустующих домах, если их вовремя не заколотили.