Но эти ждали его внутри, а он был последовательным, и в первую очередь занялся теми, кто был снаружи.

Стрелковое оружие было против него бесполезно – пули и снаряды попадали в гравитационные ловушки и меняли свои траектории. Впрочем, выстрелов было не слишком много, потому что солдатам оказалось неожиданно сложно прицелиться. С такой же проблемой столкнулись и мелкие аристократы, входившие во внешний круг охраны императора. Ломтев не стал мелочиться и выцеливать их всех по одному, а прихлопнул двумя ударами по площадям.

Похоже, что никого не пропустил. А если кого‑то и не заметил, то не страшно. Он здесь не для того, чтобы устроить геноцид и разрушить все до основания. У него был конкретный счет к конкретному человеку, и после его предъявления остальная империя может жить, как хочет.

Ломтев остановился.

Снаружи, если не считать ревущего пламени, все было тихо. Танки не подоспели, авиация тоже куда‑то делась. Что ж, похоже, свою главную ставку противник делал на силу, и самые сильные ждали его внутри.

Осталось только выяснить, хватит ли у них этих самых сил. И не переоценил ли он себя, решившись на такую атаку?

Ломтев немного изменил гравитационный вектор, пролетел над руинами половины Большого Императорского двора, проник в оставшуюся стоять вторую половину на уровне третьего этажа, а потом, через проломы в перекрытиях, спустился ниже. До императора оставалось всего‑ничего, и Ломтев уже понимал, где пройдет эта встреча.

Что ж, это было вполне в духе Менщикова… Скорее всего, он даже будет сидеть на троне.

* * *

Император сидел на троне. Левая рука покоилась на подлокотнике, правая придерживала лежащий на коленях Скипетр. В отличие от всех остальных император выглядел спокойным и безмятежным. Ни тени тревоги на лице.

Генерал‑аншеф Кравцов оценил диспозицию.

Их было мало, катастрофически мало. Правда, сейчас он не мог точно сказать, сколько нужно людей, чтобы он посчитал их количество достаточным.

Пятеро князей – двое молодых, трое из старой гвардии – выстроились за троном и удерживали над императором индивидуальный защитный купол. Десять гвардейцев, его лучших бойцов, мелких аристократов, чьи способности усиливала броня, рассредоточились вдоль стен, но никакой надежды генерал‑аншеф на них не возлагал.

И двенадцать высших аристократов, в возрасте от тридцати двух до шестидесяти одного года, лучшие воины столицы. Скорее всего, лучшие воины империи.

В любой другой ситуации Кравцов бы посчитал, что этого хватит.

Но не сейчас. Сейчас он уже не был уверен ни в чем.

Он снял шлем – от поступающей извне информации уже не было никакого толку, а эта хрень мешала ему целиться, взял наизготовку свой карабин, направил его в сторону двери – хотя тут тоже не факт, угроза может прийти с любой стороны – и ждал удара, который должен проломить последний защитный экран. Для экономии энергии и повышения прочности его уменьшили в размерах, теперь его едва видимая мерцающая граница проходила чуть ли не посреди тронного зала, метрах в пятидесяти от самого трона.

– Наш друг заставляет себя ждать, нес па? – беззаботно сказал император. – Я уже начинаю переживать, не случилась ли с ним какая неприятная оказия.

Генерал‑аншеф через силу улыбнулся.

Створки дверей, тяжелые, высокие, обитые золотом, истинная гордость придворных мастеров, слетели с петель, словно с той стороны их пнул какой‑то великан. Они пролетели через тронный зал, ударились о защитный барьер и со страшным грохотом рухнули на пол.

Колебатель тверди вплыл в зал через освободившийся дверной проем. Он парил всего в нескольких сантиметрах над землей, и Кравцов не понимал, какой в этом смысл.

Может быть, ему просто лень идти?

В тот же миг в него ударило несколько молний, струя испепеляющего пламени и луч обезвоживания от князя Суховеева. Любое из этих проявлений силы на таком расстоянии, практически в упор, гарантированно убивало любого человека, превращая его в небольшую горку останков. При суммарном же их воздействии от противника и горстки праха не должно было остаться, но мальчишка продолжал свое неторопливое движение.

Он словно поглотил эти молнии и это пламя, и боги только знают, что там еще, и этого урона оказалось недостаточно даже для того, чтобы он замедлился. Это было невероятно, и в то же время, это было очень знакомо.

Где‑то генерал‑аншеф уже видел такой стиль боя… И значит, сейчас…

Мальчишка словно взорвался, только ему это совсем не повредило. Теперь молнии и пламя били не в него, а исторгались из его фигуры. Он вернул полученный урон отправителям, и этого хватило, чтобы проломить силовой барьер. В следующую секунду гвардейцы открыли огонь, но сделать больше пары выстрелов ни у кого не получилось.

Колебатель просто размазал их о стены. Никакая броня от такого не спасает.

Кравцов тоже выстрелил, и его пуля точно так же ушла в молоко. А он ведь видел ее полет, видел, что она направляется прямо в голову врага империи, и видел тот момент, когда она словно отрикошетила от невидимой стены и улетела в сторону.

Целых два дара, обреченно подумал Кравцов. Да еще и таких мощных…

В следующий миг на генерала‑аншефа обрушилась страшная тяжесть, и больше он уже ни о чем не думал.

* * *

– Большой Императорский дворец частично разрушен, – сказал Влад. – Но у этого сообщения лаг около часа. Может быть, он уже и полностью разрушен, только мы этого еще не знаем. Сообщения идут через спутники, но нужно какое‑то время, чтобы отрабатывали наши агенты на местах. Британцы и Китай наверняка знают больше, но в этой ситуации с нами они вряд ли поделятся.

– Да это уже и не очень важно, спешить теперь некуда. Игра сделана, – согласился Олег. – Но хотелось бы узнать счет.

* * *

Ломтев пересек невидимую линию, которая раньше служила границей защитного поля.

Все боевые аристократы были мертвы. Все гвардейцы были мертвы. В живых оставались только император и пятеро князей, державших защиту над ним и друг над другом.

Ломтев опустился на паркет и неторопливо пошел к трону.

Один из князей, тот, что стоял крайним слева, схватился руками за грудь и медленно осел на пол.

Несколькими секундами позже у второго взорвалась голова.

Третий…

Ломтев выщёлкивал их по одному, и когда до трона оставалось каких‑то жалких десять метров, император остался без прикрытия. Сжимающие Скипетр Времени пальцы правой руки побелели от напряжения, но на лице Менщикова играла его фирменная улыбка.

– Как тебе до сих пор удается шагать? – поинтересовался он.

– А как тебе до сих пор удается сидеть? – спросил Ломтев.

– Туше, – сказал император. – Значит, ты восстал из мертвых, не так ли?

– Ты тоже, – сказал Ломтев.

– В какой‑то степени, – согласился император. – Но я не был окончательно мертв.

– Это я недосмотрел, – сказал Ломтев.

Он уже добрался до первой ведущей к трону ступеньки. Всего их было пять. Наверное, их количество что‑то символизировало, но вряд ли уже кто‑то мог сказать, что именно.

Император перехватил скипетр обеими руками и направил его навершие Ломтеву в грудь.

– Поговорим? – спросил он.

– А смысл? – спросил Ломтев и поставил ногу на первую ступень.

Ступени были довольно широкие, но все равно их теперь разделяло меньше двух метров.

– Тогда прощай, – сказал Менщиков.

Ломтев занес ногу над второй ступенью. Император несколько недоуменно посмотрел на скипетр.

– Не работает? – сочувственно спросил Ломтев. – Со всеми этими устройствами вечно такая беда. В тот момент, когда они тебе нужнее всего, происходит какой‑то сбой.

– Значит, ты забрал не только силу Романова, но и сам его дар, – сказал Менщиков. – Как?

Ломтев не ответил. Да и какая уже разница?