Ответа не было.

– Я знаю, что вы здесь, – сказал Ник. – И когда я не могу вас видеть это раздражает.

– Хорошо, – сказал Ломтев.

Хотя он уходил, как Чеширский кот, медленно и постепенно, разве что без улыбки, появился он резко. Вот никого не было, а вот он снова сидит на камне. Ник даже моргнуть, наверное, не успел.

– Я знаю, что ты сомневаешься, – сказал Ломтев. – Это нормально.

– Вы можете читать мои мысли?

– Нет, – сказал Ломтев. – Только какие‑то отблески, сильные эмоции, общие ощущения.

– А сказали бы, если бы могли?

– Сказал бы.

– Допустим, я вам верю и вы правы, – сказал Ник. – И я согласен, что мне нужно найти моих нас… биологических родителей. Как это сделать?

– Понятия не имею, – сказал Ломтев.

– Я думал, у вас есть план.

– Меня не было здесь два десятка лет, – напомнил Ломтев. – Ты помнишь свой переезд в Австралию?

– Нет.

– И я не помню.

Ник сунул руку в карман и сжал артефакт.

– Когда в меня засунули эту штуку?

– В пять лет.

Это многое объясняло, подумал Ник. Он не помнил, что было с ним примерно… до пяти лет, хотя другие люди утверждали, что имеют гораздо более ранние воспоминания. Кто‑то помнил себя года в три, кто‑то и того раньше, но для Ника это время всегда было белым пятном. Правда, раньше он не придавал этому факту большого значения. Потому что все же индивидуально, не так ли? К тому же, что трехлетний может толком помнить о своем детстве? И, быть может, это у них и вовсе даже не настоящие воспоминания, а придуманные, в более позднем возрасте…

– А сколько мне было лет, когда вы… возродились?

– Около четырёх, – сказал Ломтев.

– Почему не сразу?

– Я не знаю, как это работает, – сказал Ломтев. – Возможно, до этого момента твой мозг сформировался недостаточно, чтобы принять мое сознание.

– Оперативной памяти не хватало?

– Я не знаю, как это работает, – повторил Ломтев.

– А почему другие лорды не возрождаются, как вы? – поинтересовался Ник. – Ведь если бы кто‑то из них смог продолжить жизнь в теле собственного сына или внука, об этом наверняка было бы известно. Это была бы сенсация.

– Может быть, они просто хорошо маскируются, чтобы не порождать таких вот нездоровых сенсаций, – сказал Ломтев. – Но скорее всего, дело не в этом, а в уникальных обстоятельствах моей смерти.

– И что же там было такого уникального?

– А что тебе известно?

– Полагаю, что очень мало, – сказал Ник. – Вы убили императора, после чего были застрелены его гвардейцами при попытке сбежать с поля боя.

Ломтев покачал головой.

– Император был сыном Танатоса, земным воплощением самой смерти, – сказал он. – И меня не застрелили его гвардейцы, и уж тем более я не собирался никуда бежать. Но я понимаю, почему они так рассказывают.

– Так что же там было на самом деле?

– Меня убил сам император, – сказал Ломтев. – Ровно в тот же момент, как я убил его. И я полагаю, что при других раскладах на этом все бы для нас обоих закончилось, но проблема в том, что я убил его при помощи могущественного артефакта, который одолжил у твоего отца. Разумеется, в тот момент мы оба не подозревали о том, что это был за артефакт. Он считал, что это просто усиленное оружие, которым можно убить кого угодно, и никакими побочными свойствами этот кинжал не обладает.

– Но он, видимо, обладал.

– Да, – сказал Ломтев. – Это был ритуальный кинжал ацтеков, вывезенный из Америки во времена первых столкновений колонизаторов с аборигенами. Вывезли его, как обычную безделушку, и долгое время перепродавали, как обычную безделушку, пусть и довольно опасную, но что в наше время ты сможешь сделать с одним только кинжалом? В итоге по какой‑то случайности ее купил твой отец. А я, собираясь на свой последний бой, попросил его у твоего отца, потому что полагал, что ножей много не бывает.

– Ритуальный кинжал ацтеков?

– Он не выглядел особо зловещим, – сказал Ломтев. – Просто разрисованное знаками оружие, сделанное из человеческой кости.

– И правда, ничего зловещего, – согласился Ник. – Его использовали для жертвоприношений?

– Нет, – сказал Ломтев. – Его использовали для нанесения coup de grâce при поединке вождей. И победитель получал всю силу проигравшего.

– Получается, что вы получили всю силу императора?

– По идее, я должен был бы ее получить, – сказал Ломтев. – Но в тот момент, когда я наносил этот удар, мое тело было уже мертво, и все сработало не так, как было задумано ацтеками. Впоследствии, когда мы пытались восстановить картину происходящего, мы исходили из теории, что я получил слишком много силы, и ее избыток позвонил моему разуму не раствориться в великом ничто загробного мира, а просто впасть в спячку, или консервацию, или что‑то вроде того. Сила всегда ищет выхода в реальный мир, но, и это тоже только наша теория, долгое время она не могла обнаружить подходящего носителя.

Ломтев замолчал, предлагая Нику самому сделать выводы.

Сделать их было несложно.

– А потом родился я, – сказал Ник.

– Потом родился ты, – согласился Ломтев.

– Почему же вы не воспользовались своим вторым шансом? – спросил Ник.

– Это убило бы тебя, – сказал Ломтев.

– И какая вам разница?

– Ты – мой внук, – сказал Ломтев. – Единственный сын моей единственной дочери. Кто я такой, чтобы лишать тебя твоего будущего, каким бы оно ни было?

– Вот так просто? – не поверил Ник.

– Важные вещи всегда просты, – сказал Ломтев. – Сложно, как правило, становится уже когда решения приняты и тебе приходится принимать последствия. Как бы там ни было, твое тело, или твой мозг, или все это вместе, не было готово для того, чтобы принять всю мою мощь, и стало пристанищем только для моего сознания. Сила должна была прийти позже, в аристократических семействах это случается в подростковом возрасте, в диапазоне от тринадцати до пятнадцати лет, и мы с твоими родителями решили, что не должны этого допустить.

– Как они отреагировали, когда узнали?

– Как нормальные люди, – сказал Ломтев. – Они были в шоке и ужасе, и боялись тебя потерять. Тогда твой отец нашел артефактора, и после операции я снова погрузился в сон.

– А потом китайцы вас разбудили, – сказал Ник. – Если бы они знали…

– Если бы они знали, я полагаю, они не стали бы этого делать, – сказал Ломтев. – Но этот случай уникален, и им просто неоткуда было знать.

– И мои родители…

– Мы должны их найти, – сказал Ломтев. – Прошло двадцать лет, возможно, они больше узнали обо всех этих механизмах. Возможно, они смогут предложить решение.

– Возможно, они просто смогут вставить эту штуку обратно? – спросил Ник.

– Не исключаю такого варианта, – сказал Ломтев. – Но на твоем месте я бы на это сильно не рассчитывал.

– Вы не хотите уходить?

– Я стар, я устал, я с радостью уйду с твоей дороги, если это поможет. Но артефакт был предназначен для того, чтобы не дать моей силе пробудиться, – сказал Ломтев. – А теперь она снова здесь, снова со мной, и я сомневаюсь, что эта железка сможет загнать ее обратно. Но в любом случае, в полевых условиях такие операции не делаются, и нам нужно найти твоих родителей. Но, буду честен, я понятия не имею, как это сделать и где они сейчас могут быть.

– Кажется, у меня есть одна идея, – сказал Ник. – Вы знаете Кларка? Джона Кларка?

– Нет, – сказал Ломтев.

– Это наемник, и теперь я думаю, что его прислал мой отец, – сказал Ник. – Он дал мне номер телефона, по которому нужно будет позвонить, когда я выберусь из Австралии.

– Что ж, это уже похоже на план, – сказал Ломтев, вставая с камня и отряхивая джинсы, словно они были настоящими. – Пойдем.

– И куда мы пойдем? – спросил Ник.

– Для начала, на ферму к твоим приемным родителям, – сказал Ломтев.

– Зачем? – спросил Ник. – И разве это не опасно?