– Откуда ты знаешь?

Ольга помолчала, выбирая формулировки.

– Я здесь уже восемь лет, – сказала она наконец. – Я родилась не здесь. Возможно, в тот самом мире, из которого пришел твой дед. Меня переместили сюда, чтобы шантажировать моего брата, который оказался в теле главы этого рода. С тем, чтобы он сделал… Чтобы он привел весь род вот к этому…

Она обвела комнату рукой.

– И где сейчас твой брат? – спросил Ник.

– Убит, – сказала она. – На дурацкой дуэли, от вызова на которую он не смог уклониться.

– Мне жаль, – сказал Ник.

Значит, старая схема все еще работает. Работала все это время, может быть, с небольшим перерывом в то время, когда Менщиков был… не здесь.

И много ли семейств он таким образом уже контролирует?

– И твоя сила…

– У меня нет никакой силы, – сказала она. – Я при переходе не получила ничего. И мне пришлось убить предыдущую владелицу этого тела.

– Значит, ты тоже не знаешь, как дед получил такое могущество, – сказал Ник.

– Наверное, уже никто этого не узнает, – сказала она.

Ник погрузился в размышления. История Ольги, конечно, довольно печальная, но она внушала ему надежду. Из нее следовало, что Проводник на самом деле существует и не утратил своего дара и по сей день, и значит, что он действительно может помочь.

Главное, правильно его попросить, но у Ломтева наверняка найдутся аргументы для этого спора.

Если, конечно, все пройдет так, как он задумал.

Через полчаса приковылял Лев.

– Как ты? – спросил он.

– Бывало и лучше, – сказал Ник, позвенев наручником.

– У меня тоже, – сказал Лев и скосил глаза на свою ногу.

– Такое случается, – сказал Ник. Сожалений он по‑прежнему не испытывал. В конце концов, Лев тоже в него стрелял, и вообще…

– Это да, – согласился Лев и притянул Нику тонкую папку, которую держал в свободной от палки руке. – Решил принести тебе немного позитива.

Ник открыл папку, неуклюже орудуя одной рукой, и оттуда выпали несколько фотографий. На них был запечатлён молодой человек, лежащий на больничной койке. Лет ему, на вид, было примерно столько же, сколько и Нику, правильные черты лица, в чем‑то даже симпатичный, только стрижка дурацкая…

– Это и есть тот самый знаменитый компромат? – недоверчиво спросил Ник. – И что в этом такого компрометирующего?

– Это не компромат, – сказал Лев.

– Тогда кто это человек?

– Неважно, кто он, – сказал Лев. – Важно, что у него почти идеально здоровое тело, но из‑за перенесенных в детстве психологических травм он абсолютно безумен и практически не осознает себя. Он уже несколько лет в кататоническом ступоре, что делает его идеальным донором для переноса сознания.

– Здорово, – без всяческого энтузиазма сказал Ник.

– Так что ты сейчас смотришь на свое новое тело, – сказал Лев. – Конечно, оно немного не в форме, но пара месяцев зарядок и правильного питания, и…

– Постой‑ка, – сказал Ник. – Что значит «мое»? Я думал, что если вы выполните свою часть этой сделки, то уйдет он…

Лев тяжело вздохнул.

– А ты уверен, что это лучший вариант? За кем, по‑твоему, будут охотиться спецслужбы всего мира, если твой дед выполнит свою часть сделки? За князем Ломтевым или никому не известным молодым человеком, который чудесным образом излечился от психической болезни и уехал на юг Италии для поправки здоровья? Ты уверен, что захочешь влезть в это противостояние, не имея деда для подстраховки?

– Я… Мне нужно время, чтобы все это осмыслить.

– Конечно, – лучезарно улыбнулся Лев. – Мне оставить фотографии?

– Пожалуй, не надо, – сказал Ник.

Лев убрал фотографии в папку, на мгновение задержавшись на крупном плане лица несчастного.

– Наступит день, и ты откроешь вот эти глаза, – пообещал он.

Ник открыл глаза, пока еще свои собственные, полученные им при рождении, и обнаружил себя лежащим на заднем сиденье микроавтобуса. Локация другая, но что‑то оставалось неизменным – его правая рука была пристегнута наручниками к спинке переднего сиденья.

Микроавтобус куда‑то ехал.

Ник сел.

На окне была занавеска, но даже в небольшую щель Ник смог рассмотреть, что на улице ночь. И именно на улице – они двигались куда‑то в пределах городской черты.

Вокруг были дома, фонари, немногочисленные машины и светящиеся вывески магазинов.

В салоне также обнаружилась Ольга и один из боевиков Льва, на коленях у которого лежал автомат. Кто был за рулем, Ник не видел, водительское сиденье от салона отделяла перегородка.

Где‑то вдали слышались сирены аварийных служб. Ник подозревал, что это как‑то связано с их поездкой.

Скорее всего.

Спрашивать, где они и что происходит, было бессмысленно. Вряд ли ответят, а если и ответят, то Нику этот ответ все равно не понравится.

– Привет, – сказала Ольга. – Рада, что ты снова с нами.

Что это за незнакомый оттенок у нее в голосе? Неужели сочувствие?

– Еще кого‑нибудь убили? – поинтересовался Ник.

Она промолчала.

Значит, убили.

– Мы едем обратно на базу, – сказала Ольга. – Там ты сможешь отдохнуть.

– Не чувствую себя усталым, – сказал Ник.

Он и правда не чувствовал. Он был свеж, полон сил и в нем бурлила энергия, даже несмотря на его эмоциональную опустошенность. Видимо, это последствия действия силы Ломтева.

Магия такая.

Интересно, есть ли дно у того источника, где Ломтев черпает свои резервы? И если есть, то как до него далеко?

– Не боись, малец, скоро все будет хорошо, – попытался подбодрить его боевик.

– Ты умеешь воскресать? – поинтересовался у него Ник. – Обладаешь бешеной регенерацией, которая может компенсировать любой ущерб в течении реального времени? Может быть, у тебя есть сверхскорость, которая позволяет тебе уворачиваться от пуль, или сверхудача, или еще какие‑нибудь аристократические таланты?

– У меня есть вот это, – боевик дотронулся до своего автомата. – И этого достаточно.

Ник покачал головой.

– Тогда ты умрешь, – сказал он. – Вы все умрете.

Так бывает со всеми людьми, которые имеют с ним дело достаточно близко и достаточно долго. Если, конечно, никто из вас не обладает ранее перечисленными мной талантами.

– Рановато ты нас хоронишь, малец, – сказал боевик.

– Если ты думаешь, что он будет кого‑то из вас защищать, то ты ошибаешься, – сказал Ник. – Он не будет. Ему плевать на людей. Так было с самого начала. Это не его мир, и он не считает вас настоящими. Вы для него, как эн‑пи‑си в компьютерной игре. Есть более важные, есть менее важные, но вы не влияете на сюжет, и он может пожертвовать любым из вас.

– Это не так, – мягко сказала Ольга. – Здесь и не мой родной мир, но это не делает происходящее в нем менее настоящим.

– Так это для тебя, – сказал Ник. – Иногда я чувствую его… не мысли, нет. Так, обрывки эмоций, жалкие следы. Но и этого достаточно. Ему плевать на империю, Дальний Восток и ваши революционные помыслы. В прошлый раз он просто недоиграл свою партию, и теперь хочет закончить ее во что бы то ни стало. И ему плевать на окружающих, на вас и на меня. Он одержим только местью.

– Ты сам себе противоречишь, – сказала Ольга. – Какой смысл мстить придуманным персонажам? Если вокруг только эн‑пи‑си, и их действия запрограммированы заранее…

– Бегите отсюда, пока можете, – сказал Ник.

Он бы и сам убежал, если бы мог.

Но ему такой возможности не предоставили.

– Мы еще не все здесь закончили, малец.

– Не говорите потом, что я вас не предупреждал.

То ли в этот раз Ломтев ушел недалеко, то ли не полностью закрылся, но Ник на самом деле ощущал отголоски его эмоций, среди которых доминировала ярость. В причинах ее возникновения Ник разобраться не мог, но этого и не требовалось. Он и так хорошо представлял эти причины.

Беспокойство о его собственной судьбе там тоже присутствовало, но оно было задвинуто на второй план. Это не вызывало большого удивления, если подумать. При жизни дед с внуком ни разу не пересекались.