Переднюю половину дворца как корова языком слизнула. Уцелевшая часть была охвачена огнем, распространение которого сдерживал только внутренний слой защитных полей. Судя по сыпавшимся генералу докладам, они утратили больше шестидесяти процентов своей прочности и следующего удара такой силы уже не выдержат.

Впрочем, Кравцов сомневался, что колебатель сможет выдать еще один такой же удар. Должна же и его сила когда‑то закончиться. Ведь у всего есть пределы.

Видимость снаружи была практически нулевая. Небо заволокло дымом – о применении авиации уже можно забыть, в этом аду, да еще в такой близости от императорского дворца, ни одна ракета не сможет навестись на цель.

– Эвакуация… – снова заикнулся Кравцов.

По его мнению, подходящий момент был упущен больше, чем полчаса назад, но и сейчас оставались какие‑то, пусть уже и минимальные шансы, вывести императора из‑под удара.

Менщиков распрямился.

– Я буду стоять здесь, – сказал он.

Красивая фраза, но донельзя глупая ситуация, отметил Кравцов. С одной стороны, охраняемое лицо отказывалось отступить на более безопасные позиции, что его, как начальника охраны, явно не устраивало. Но с другой стороны, император – один из самых сильных бойцов империи, и уж точно самый сильный боец своего поколения, и его поддержка, усиленная родовым артефактом, может переломить исход ситуации в текущей драке.

Что для него, как для солдата, было вполне приемлемо.

Впрочем, конфликт между двумя функциями генерала‑аншефа не имел никакого реального значения, ибо последнее слово всегда принадлежит царственной особе, и та его уже высказала.

– Хотя нет, я, знаете ли, передумал, – сказал Менщиков, и в душе генерала‑аншефа было воспряла надежда, но не тут‑то было. – Тронный зал ведь прямо под нами, нес па? Он уцелел?

– Уцелел, сир.

– И он тоже прикрыт экранами, – сказал Менщиков. – Давайте спустимся туда, чтобы встреча была более торжественной. Мы ведь с ним старые знакомые, нес па?

* * *

Фактор силы вносил элемент хаоса в любую сферу жизни.

Но особенно он усложнял войны.

В сложных уравнениях, где все зависит от нескольких переменных, не может быть правильного решения, если значение одной из переменных может скакать на порядки. А непредсказуемость одного отдельного результата убивает возможность точного прогнозирования в целом.

Да, как правило, порядок бьет класс, но если класс уж слишком высок, тогда на результат этого столкновения может повлиять любая случайность.

Даже та, о которой ты и понятия не имел, и никак не мог в своих расчетах учитывать.

Во времена британских войн по покорению североамериканского континента было несколько случаев, когда туземное племя, не способное выставить на поле боя и пары сотен воинов, наголову громило имперские экспедиционные корпуса, и в двух таких случаях кому‑то из старых лордов приходилось пересекать океан для установления контроля над очередным регионом непокорной земли.

Именно за счет индивидуальной силы своих жителей маленькие страны с практически отсутствующим ВПК могли годами сдерживать попытки аннексии, предпринимаемые соседней империей. Чего стоила Великому Китаю битва за маленький, но гордый Тайвань, точно не знал никто.

Но Влад подозревал, что цена там была воистину астрономической.

Талантливый одиночка, появление которого зачастую не сумел бы предсказать вообще никто, мог останавливать танковые бригады или топить корабли еще до того, как они успевали высадить десант. В таких условиях военная мощь государства все еще оставалась важной, но отходила на второй план.

Главную роль в современной войне играла разведка. И чем глубже копали разведчики, чем дольше они знакомились с ситуацией, тем более прогнозируемый выдавали результат.

Удары по инфраструктуре врага были не так важны, как попытки физической ликвидации его главных игроков. И чем больше ты успеешь убрать до начала войны, тем выше твои шансы победить. Ломтев стал величиной, которую нельзя было не учитывать. Он стал джокером, который мог изменить любые расклады.

Они сидели в кабинете директора СВР и ждали новостей, понимая, что достоверной информации, возможно, придется ждать очень долго. Матч шел уже без их участия, они не только не могли повлиять на его ход, но даже следить за самой игрой. Оставалось только выяснить, сыграли ли их ставки.

– Его сила велика, – констатировал Олег. – Ты уверен, что распорядился ею правильно?

– А что еще я мог сделать?

– Привезти его сюда. Уверен, мы смогли бы его использовать. Сам факт наличия его фигуры на нашей стороне, возможно, заставил бы их тщательно пересмотреть свои планы.

– Он никогда не встал бы на нашу сторону, – сказал Влад.

– Вот как? И почему же?

– Он не верит в республику.

– Но он ненавидит империю, – сказал Олег. – Иногда этого достаточно. Тебе же хватило.

Влад покачал головой.

– Я знаю этого человека, – сказал он. – Он уже неспособен встраиваться ни в какие структуры. Выполнять чьи‑то приказы, думать ни о чьих интересах, кроме своих собственных. Его невозможно контролировать.

– Возможно, мы бы смогли найти рычаги…

– Менщиков уже пытался его шантажировать, – напомнил Влад. – Результат тебе известен.

– Это да, – согласился Олег. – Знаешь, если дело выгорит, твоя операция войдет в учебники. Исключительно для внутреннего пользования, но все же… Максимальное воздействие с минимальным бюджетом….

– Бюджет был не так уж и мал, – напомнил Влад. Он оплатил все из собственного кармана и никогда не заикался о компенсации. В конце концов, это были деньги Ломтева, полученные им в качестве отступных от старого клана.

– Подготовительный период я в расчет не беру, – сказал Олег. – Но финальная часть стоила нам сущие копейки. Убрать такую фигуру чужими руками, практически не пролив своей крови… Может быть, тебе даже орден дадут. Секретный. С условием, что ты никогда его не наденешь.

– И хранить я его буду на дне той коробки с другими секретными орденами, да?

– А у тебя уже есть такая коробка?

– Она не слишком велика, – сказал Влад.

– Закажешь побольше, – сказал Олег. – Но… Но все это только в том случае, если дело выгорит. Сам понимаешь, в противостоянии такого уровня исход может зависеть от чего угодно. Он, конечно, хорош, но против него тоже не школьники стоят.

– Но шансы у него неплохие.

– И как ты их оцениваешь?

– Как обычно, пятьдесят на пятьдесят, – сказал Влад. – Может быть, убьет, может быть. Нет. Меня еще беспокоит, что Менщиков может снова спрятаться в свой темпоральный кокон…

– Для нас это тоже будет означат победу, – сказал Олег.

– Но не для него, – сказал Влад.

– А что, вообще не существует способов что‑то с этим коконом сделать? Чтобы он наверняка уже никогда из него не вылез?

– Способы есть, – сказал Влад. – Но не все они, так скажем, осуществимы на поле боя. А до некоторых он в горячке может просто не додуматься.

– И что будет, если он не додумается и останется…э… неудовлетворенным?

– Понятия не имею, – честно сказал Влад.

* * *

Школьники, подумал Ломтев. Такое ощущение, что я имею дело со школьниками, причем большая часть из них училась не слишком прилежно.

То ли за последние годы аристократия слишком измельчала, и не без усилий Менщикова, действия которого были направлены на то, чтобы ослабить и подмять под себя основные кланы, то ли ее мощь изначально была несколько преувеличена.

Конечно, они пытались сопротивляться, но выглядели эти попытки довольно беспомощно.

Поскольку на поверхности царил настоящий ад – обломки, целые фрагменты зданий, битые осколки, огонь, и между всем этим – лужи медленно остывающей лавы, Ломтев парил над землей и неспешно приближался к Большому Императорскому дворцу. Он видел Менщикова, видел огонь его силы через дым, стены, расстояния и защитные экраны, видел, что тот спустился на этаж ниже, и что его окружает три десятка человек, большая часть из которых тоже обладают силой.