— Я сам поеду за ней. — Успокоил его. — Она будет в порядке. Обещаю тебе! А теперь, ты должен отдохнуть… Уведите!
Да… Это будет нелегкой задачей. Его затяжная детская депрессия ничто по сравнению с тем, что я вижу сейчас. Дай мне сил, Господи! Дай силы пареньку! Выстоять. Выдержать. Стать нормальным человеком. Счастливым человеком…
☆☆☆☆☆
Приехав к дому Артёма, долго блуждал вокруг. Это не дом, а крепость. Удивительно, как сюда смогли пробраться непрошеннве визитёры!? Жилище выглядело необитаемым.
Водитель пытался открыть дверь, найденными ключами в кармане Артёма. Один замок, второй… Ещё щелчок… Дверь наконец со скрипом приоткрылась. Мертвая гнетущая тишина…
— Подвал! Ребята, скорее в подвал. Она может быть там. — Не зная почему я торопился. Казалось, ещё мгновение и будет поздно.
Услышал тяжёлый вздох где-то под столом. Нагнулся. На полу лежала собака. Приподняв морду, взглянула на меня с грустью и жалобно заскулила.
— В подвале её нет. — Послышался окрик одного из санитаров.
— На первом этаже тоже. — В дверях появился водитель с вопросительным взглядом.
— Чего вы ждёте?! Наверх! — Не дожидаясь, сам стал взбираться по лестнице, открывая двери одну за одной. Никого! Где же она может быть?! Глаза остановились на незаметной двери, скорее всего ведущей в ванную.
Наш водитель успел первым, зашёл внутрь и тут же выскочил обратно, выворачивая завтрак прямо на свои начищенные ботинки.
— Господи! Что же это?! — Произнес я. За всю свою практику мне не приходилось видеть ничего ужаснее!
Глава 28. Заключение врача
Виктор Степанович Брусникин
— О Господи… — Обхватил ладонью рот, и крепко сжал, чтобы не закричать или того хуже… Не вырвать. Какое-то время просто не мог собраться глядя на… Глядя на обездвиженное, почти безжизненное тело лежащей в собственной крови девушки. Тряхнул головой. Опомнился. — Чего застыли, идиоты?! — Завопил, окинув испуганным взглядом застывших санитаров. — Достаньте ее! Пульс проверьте! Найти источник кровотечения!
Два рослых парня моментально ринулись выполнять приказ, а я смотрел на тощую, невесомую, бледную как сама смерть, девушку, и не мог поверить собственным глазам… "Что же с тобой случилось, почему это все случилось с тобой?…"
— Док, дышит! — Выкрикнул один из пособников, прощупывая тонюсенькую шею.
— Хорошо… — Тяжело вздохнул, подошёл ближе и набросил на обнаженное тело большое банное полотенце, которое нашел на дверном крючке. — Одевайте, быстрее. Нужно как можно скорее отвезти ее в больницу…
☆☆☆☆☆
Пока девушку одевали и переносили в машину, решил осмотреть подвал. Почему-то казалось, что мне нужно побывать там обязательно. Нечто важное заперто за этой дверью. И я был прав… Это ужасное место. От него мороз пробирает кожу. Жутко всё — запах плесени, тусклое, пугающее освещение, сырость, холод… Но больше всего пугало это… Подошёл, и провел пальцем по отчётливым царапкам. На некоторых остались капли запекшейся крови. Я прикрыл глаза и увидел… Увидел то отчаяние, с которым девушка, юная девушка, похищенная из привычной среды обитания, рыдала над этим самопроизвольным календарем. Как считала… Сначала минуты. Затем часы. Дни и ночи. Месяцы… Сердце бешено застучало. На веках проступили слёзы… Я и правда слишком близко к сердцу принимаю судьбу пациентов. И будь я не врач, не специалист, злился бы сейчас на Артёма. Злился, а может даже ненавидел. Но в том то и состоит моя обязанность — смотреть на вещи объективно. Только так. Видеть ее и его сторону. Понимать и принимать причины каждому последствию, и пытаться помочь.
Осмотрел все тщательно. Каждую мелочь, каждую деталь, что повлияла на её состояние. Нашел по дому несколько пустых пачек из-под морфия. Я не специалист, но, мне кажется очевидным, зачем девочка принимала это лекарство. На состояние ее здоровья однозначно повлияла температура и сырость подвала. Судя по рассказам Артёма, она была девственницей, первый секс — насильственный. Он мог ранить ее… Не заметить. Воспаление. Отсутствие надлежащего лечения. Мне страшно слышать вердикт гинеколога… Но начнем мы реабилитацию именно с него.
Вышел во двор. Эвелину уже уложили в машину, и только скулежь собаки напоминал, что этот дом был жилым. Набрал номер.
— Заберите по адресу пса. Необходимо устроить его на длительный срок. Его хозяин… Вернётся домой очень нескоро…
Эви
Слишком светло… Подумалось, но я заставила себя расклеить тяжёлые веки спустя некоторое время после того, как пришла в себя. Мне не больно, но, судя по жажде, сковавшей горло, я все таки не умерла, и все таки не в раю. Получается, жива. Мне не больно… Подумала, сложив руки на живот. Я привыкла к этой боли. Она была моей сопровождающей, кажется, целую вечность… А теперь вот, я словно не я. Не понимаю, радоваться или паниковать?
Подняла запястья. Осмотрела кисти. Предплечья, всю себя. С вен торчат иглы от капельниц, надета на мне идеально-белая распашонка. Сил нет. Голова слишком тяжёлая даже для того, чтобы поднять ее и осмотреть… Палату? Да, это наверняка больничная палата. Но, как я сюда попала? Никто не знал где я, где искать. Получается… Приоткрыла рот, разнимая не без труда слипшиеся, потресканные губы.
— Артем… — Прошипела про себя, так тихо, что едва ли сама услышала слог на придыхании.
— Тише, девочка… — Прозвучал незнакомый голос по правую руку от меня. Нехотя обернулась, и уставилась на мужчину средних лет, походившего на доктора Айболита в теле. — Не нервничай. И не делай резких движений. Тебе больно? — Отрицательно мотнула головой. — Ты хочешь пить? — Кивнула, и дяденька любезно приподнес к моим губам стакан прохладной воды. Начала жадно глотать, пока он не отнял посудину. — Не спеши. Пей аккуратно. Никто не отнимет.
Напившись, подтянула дрожащие колени, и, облокотившись на руки, присела. Что-то во мне изменилось. Что-то изменилось навсегда. Не знаю, как, но я это чувствовала. Мужчина не покидал моей палаты. Сидел, и упрямо смотрел на меня, будто ожидая чего-то. Расспросов, просьбы о помощи.
— Как вы узнали обо мне? — Произнесла нерешительно. Насколько это было важно? Просто, первое, что пришло в голову.
— Артём. — Одного упоминания о его имени было достаточно, чтобы сознание перевернулось. Жив… Это самое главное.
— Как… — Помедлила секунду, скривившись от ерзанья иглы, проткнувшей кожу. — Как собака?
Мужчина усмехнулся, но, несколько опустошенно.
— В порядке. Я дал распоряжение, ее отвезли в приют.
— Хорошо…
— Девочка… Эм, тоесть, Эвелина… — Несколько замешкавшись, дядька забегал глазами по палате.
— Можно просто Эви.
— Эви… Дело в том, что. — Тяжело вздохнув, он прокашлялся, и с сожалением на меня уставился. — Кое-что случилось. С Вами… Кое что случилось.
Из груди вырвался нервный смешок.
— Доктор, как вас, не знаю имени отчества, вы серьезно? Со мной что-то случилось?! А о чем именно вы сейчас говорите?! Со мной… Со мной уже случилось все, что могло. Всё, что с другими и в кошмарных снах не случалось…
— Я понимаю это… — Протянул печально, и потёр затылок в нерешительности. — Речь сейчас о состоянии вашего здоровья. Вы слишком долго находились в заточении, без надлежащего ухода, лечения, и условий. У вас было воспаление. С осложнениями. Именно потому вы, очевидно, были вынуждены принимать морфий. Это вещество имеет наркотические свойства, потому возможны ломки. За вами будет наблюдать нарколог. Нет, не думайте… Я понимаю… Судя по заключению врача — боль была адская.
Он замолчал. Палату заполнила тишина. Пауза длинною в жизнь.
— И?
