В назначенный час и ни секундой позже я стоял у ступеней, ведущих к подвалу. В руках сжал самодельную модель самолёта, которую смастерил на школьном кружке. Я выучил новый винт, и очень хотел продемонстрировать полет штурмовика ИЛ-2 отцу. Улыбаясь, и нервно переминаясь с ноги на ногу, в предвкушении жду маму. И она, наконец, появляется в дверях; одетая в лучшее платье. Накрашена, с великолепной прической. На неё невольно можно засмотреться… Только, то безразличие, с которым она на меня глядела, лишало всякого наслаждения от ее присутствия. И я бы предпочел обменять избыток красоты на чуточку тепла и мягкости в характере. По крайней мере, по отношению ко мне.

— Ну, — Нетерпеливо воскликнул, оборачиваясь к дверям. — Идем? — Сделал шаг вперёд, но она перехватила меня за капюшон, и остановила.

— Оставь этот хлам. Отцу не до этого.

Губы дрогнули, глаза стали влажными. Я так долго ждал встречи! Мне его так не хватало… До чего же ему есть дело?! До чего, если не до этого? Я знаю… Видел, на что устремлён его восторженный взгляд. Книги…книги…книги. Много книг! Пробирки с химическими веществами. Его оборудованная на цокольном этаже палата, где папа закрывался от всего мира, и делал… Невесть что, то, что ребенку девяти лет не понять. По крайней мере, если ему даже не пытаться объяснить. Я знаю, видел… Куда устремлён восторженный взгляд отца. Мать же с вожделением смотрит только на этого гениального по всеобщему мнению мужчину… А я… На мне их взгляды ни разу не пересекались…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Пожалуйста… — Просипел, прижимая к груди старательно выстроенную поделку. — Я хочу показать. Если он скажет, что занят, уберу. Пожалуйста…

Мать раздражённо закатила глаза и громко цокнула, неизвестно, по чьей воле, уступая мне.

— Хорошо, но если ему будет в тягость твоё присутствие…

— Я все понял. Я буду послушный…

☆☆☆☆☆

— Не шуми. Не отвлекай без надобности. Не мешай. — Причитала условно родная женщина, тихонько отпирая дверь в отцовскую обитель. Без надобности… Я и так знаю, что лучший способ не раздражать отца — быть бесшумным предметом интерьера. Но все же, киваю, соглашаясь, чтобы она позволила войти.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! — Рычащий возглас и звук бьющихся о стену пробирок. — Все это не то!!! Я же просчитал! Все просчитал! — Мать быстро прошла внутрь, и я за нею. Она громко вскрикнула, прежде, чем я успел сфокусироваться. Прикрыла рот ладонью, и я переметнул взгляд на ряды заставленных книгами и химическими веществами столы. От увиденного невольно сжал губы, чтобы сдержать приступ тошноты и не испачкать плитку блевотиной. Между столешницами стул, к которому по рукам и ногам привязан некий мужчина. Возле него на полу разбитая колба. Голова запрокинута и со рта обильно стекает пена. Рядом стоит отец. Его тело дрожит. Со сжатой ладони капает кровь и просматривается осколок битого стекла…

— Нина?! — Ошарашенно вытаращив глаза, вскрикнул он, выронив на пол остатки некого флакона — Какого черта вы сюда пришли?! — Я, ничего не понимая, замер, не в силах сложить детали пазла в голове. Прежде, чем осознал что-то, мать схватила меня за руку, рванула на себя, и прижала ладонь к моим глазам, чтобы я более ничего не видел.

— Прости… Прошу, прости, любимый! Это все он… Он… — Чувствую, как хватка на предплечье усиливается, и в кожу ненавистно впиваются острые ногти. Всхлипываю, пытаясь на корню подавить начинающуюся истерику. В руке самолёт… Модель штурмовика ИЛ-2. Разомкнул дрожащие пальцы, и она упала на пол, разлетаясь мелкими деталями вдребезги…

Артем

… Тик-так, тик-так… Часы уныло тикали, и я ловил эти звуки каждой частью сознания. Потому как они были единственным эхом жизни, напоминающим, что я заперт в комнате, а не похоронен заживо. Тихо всхлипывая, всматриваюсь в маленькое окошко, улавливая взглядом лунные блики. Они рассекают тьму. Сколько часов я здесь? Спать не могу, снятся кошмары. Стоит прикрыть глаза, и вижу того мужчину. Ртом идёт пена. На него в упор смотрит мой отец. Поджал колени… Подмял под себя обломки поделки. Я пришел не в то время. Явно не тогда. Теперь единственное, что остаётся — сидеть, запертым, в надежде, что обо мне вспомнят.

Не знаю, сколько прошло часов прежде, чем меня сморил чуткий сон. Наверное, сказалась усталость. Нелегко сохранить крупицы сил, когда тело трясет. Даже кошмары не на долго вырывали обратно в реальность. Тяжёлые веки слипались буквально сразу, как только успевал отдышаться. И сейчас… Придремал. В подсознании прорипел замок. Луч света пробрался через проем приоткрытой створки.

— Я сказал, иди к нему! Успокой ребенка! — Просипел сердитый шепот отца, и я моментально проснулся. Стиснул веки, чтобы пробуждение осталось незамеченным. Сам не знаю, зачем. Просто, я не был готов даже открыто смотреть на родителей. Тем более, говорить с ними. — Глупая! Глупая женщина! Зачем ты его ко мне привела?! Лиля, ты меня разочаровала…

Краем глаза окинул дрожащую мать…

— Нет, любимый, нет! Прошу, прости меня! Я не хотела… Это все он! Он! — Отец резко закрыл ей рот ладонью и прижал, пока та шморгала носом и смотрела на него, не моргая, широко распахнутыми глазами.

— Зачем ты врешь мне?! Зачем?! Разве я не знаю тебя? Ты просто использовала его просьбу как оправдание для самой себя! Когда ты забеременела… Вспомни! У нас был уговор! Для тебя в приоритете будет наш ребенок. А в итоге, единственное, что я вижу — путаешься у меня под ногами, полностью игнорируя его существование. Это ты его хотела! Ты говорила оставить!

— Милый… Милый, прости меня! Я сделала глупость… Пожалуйста, позволь остаться с тобой сегодня! Прошу тебя! — Словно умалишенная, вторила, глядя на отца безумным взглядом.

— К сыну иди! — Оттолкнув ее от себя, папа гулко хлопнул дверью перед носом матери, оставив рыдающую женщину в моей комнате. Она заревела вслух, и сползла вниз по створке; обхватила руками колени, сжалась клубочком

— Я говорила оставить… Я говорила оставить, чтобы тебя удержать! Если бы знала, что, оставаясь твоей ассистенткой, получала бы больше внимания, чем стала получать, будучи матерью твоего ребенка… Если бы знала… — Я нервно поморщился. Каждая клеточка тела напряглась, предвкушая неладное. Мороз по коже. Поймал себя на мысли, что боюсь… Боюсь эту женщину. В её ненависти ко мне теперь сомневаться не приходилось… Стиснул край одеяла. Оборвался последний продолжительный всхлип. Шморгнула носом и медленно поднялась. Подошла к моей кровати и тихонько присела рядом. Опустила кончики пальцев мне на лоб. Стала поглаживать… Я затаил дыхание и замер, боясь хоть как-то выдать сознание… Больше всего хотелось от неё отстраниться. Но, я опасался; что, если она подумает, будто я расскажу о ее истинных мыслях отцу… Тогда может случиться непоправимое.

— Сын… Его сын. Однажды я думала, ты изменишь его. Обратишь его взгляд в нашу сторону…. В мою сторону. Ведь это я! Я подарила ему наследника! Но работа важнее… Дело всей жизни… Психиатр от Бога! Профессор! Найти лекарство… Чертово лекарство для чертовых психов! — Рычала она, перебирая между пальцев наволочку на подушке. — И что с тебя теперь проку? — Подхватила подушку и подняла ее над моей головой. Я слышал каким тяжёлым стало ее дыхание. Больше было не до притворства. Сработали рефлексы. Распахнул глаза и уставился на неё, забыв напрочь все существующие слова. Просто… Безмолвно молил о пощаде. Мне девять… Я ещё ребенок… И совсем не хочу умирать.

Она не шелохнется. Несколько секунд смотрит на меня в упор. И начинает опускать подушку…

— Тише… Маленький… Это не больно. Это совсем совсем не больно. — Больше я не сдерживал слёзы. И двинуться, бежать — тоже не мог.

Ждал приговор от матери… И, видимо, сегодня фортуна была на моей стороне. Она резко отбросила подушку прочь, и стала судорожно тереть покрасневшие веки. Не обронив в мой адрес больше ни одного слова…