- Тафгаев! – Подъехал ко мне Бобров. – Иди на лавку, посиди, остынь. Хочешь мне всю вторую сборную СССР поломать? Не выйдет!

- Михалыч, можно я вообще домой поеду, голова что-то от мыслей всяких пухнет, - попросил я главного тренера, как нашкодивший школьник учительницу.

- Переживаешь, что тебя не вызвали в первую сборную? – Встревожился Сева. – Обидно конечно, но чего теперь, не плакать же? Езжай на базу. – Сказал Бобров и дунул в свисток, объявив следующее упражнение.

До спортивной базы я добирался на такси, ведь «Победу», которую мне выдали во временное пользование, и которая максимум, на что теперь в холода была способна - это звонко и громко бибикать, я вернул. Чинить бедную машину не было ни сил, ни желания. А идея, как помочь людям осевшим сейчас на Кавказе и в средней Азии, у меня вроде бы появилась, пока я бессмысленно взирал на мелькающие за окном сосны.

Вечером после ужина, когда вся команда разбрелась, кто куда, картёжники в одну комнату, доминошники в другую, остальные же в настольный хоккей и в шахматы сели резаться прямо в холле нашего жилого корпуса, я решил съездить в город. Конечно завтра ответственная игра со «Спартаком», но очень хотелось сбросить тяжёлый груз с сердца, поэтому прежде чем пускаться в «самоволку» я постучал в комнату главного тренера.

- Всеволод Михалыч, что у нас со сборной вытанцовывается? Мой вариант годится?

- Какой твой вариант? – Бобров опять корпел над своими почеркушками, и ответил, не глядя на меня. – Этот вариант был мой. Нападающих из «Спартака» и «Крыльев» берём без вопросов. Вот защитники… Гусев из ЦСКА меня смущает. Может лучше взять Володю Орлова из «Динамо»? Или нашего Гордеева? Тем более они с Куликовым уже сыгрались. А?

- Интересно, - я присел рядом. – Михалыч, давай я твою машину сейчас съезжу, заправлю? Чистку салона тебе организую и вообще помою её, а то несолидно самому Боброву ездить на такой замарашке.

- Да не, не надо, ты вот лучше сюда посмотри, - Сева Бобров ткнул пальцем в какие-то тактические закорючки, которыми был исчёркан весь тетрадный лист. Дети такое иногда в детском саду рисуют одной правой.

- Завтра утром наиграем, где ключи? – Я встал и огляделся по сторонам.

- Сдалась тебе моя машина, возьми в кармане. Но чтоб блестела как моя олимпийская медаль, понял? И не поцарапай её. А то я вас молодых знаю.

- Очень «интересная» схема, - я повертел листок с закорючками, в котором ничего разобрать было решительно невозможно и, быстро вытащив ключи из пальто главного тренера, поспешил ретироваться.

«Два часа у меня есть, - подумал я, поворачивая ключ зажигания в бобровской «Волге». – Чуть что скажу, что на ближайшей заправке бензина не было. И ещё добавлю, что автомойка сегодня не работала, так как закрыта на учёт. Ну, поехали родная».

***

Беседа с местным писателем, с мужем моей бывшей учительницы из вечерней школы по литературе и русскому языку, Виктории Тихоновны, не клеилась. Он хмуро посматривал то на меня, то на свою красивую супругу и в моё деловое предложение вникать не желал.

- Сто рублей в месяц хотите мне платить? – Недоверчиво он сверлил меня взглядом, сидя на маленькой хрущёвской кухоньке.

Вообще обстановка в однокомнатной квартире учительницы была мягко говоря не очень. Буквально всё в ней держалось на соплях. Из крана постоянно капала вода, вешалка, как только я повесил на неё пальто, рухнула. В углах стояли стопками пыльные книги, так как полки прибить в доме было некому. Да и пол не мешало бы помыть.

- Я хочу, чтобы вы написали фантастический роман, и за это буду вам платить сто рублей каждый месяц целый год, - я как робот третий раз повторил своё необычное предложение.

- А вы значит, когда я напишу этот роман, поставите под ним свою подпись и продадите его? – Писатель уперся как баран.

- Зачем мне чужое произведение? Я заинтересован, чтобы эта книга увидела свет в этом десятилетии, и чтобы лет через пятнадцать её содержание знал бы почти каждый школьник. Поэтому работать прошу на совесть. С деталями и сюжетом я вам помогу. – Я тяжело вздохнул.

- Какими деталями, и каким сюжетом? – Наконец-то спросил писатель.

- Аллилуйя, - пробормотал я. – Название я предлагаю такое «Империя тридцати планет», можно просто «Империя». На главной планете Империи умирает дряхлый и старый император, и к власти приходит новый полный сил реформатор, который объявляет всем: гласность, перестройку и ускорение.

- Демократические преобразования, - поняла меня с полуслова учительница Виктория Тихоновна.

- Точно, - я хотел немного отпить остывшего чая, но решил не рисковать желудком перед завтрашней игрой. – А на маленьких периферийных планетах, где кроме жителей основного этноса империи проживали отличающиеся от них коренные малые народности, началась резня.

- Какая резня? – Не понял писатель.

- Основной этнос империи стали резать, убивать и насиловать. Вот с этого книгу лучше и начать. В центре повествования семья, муж - инженер, жена - учительница, сын и дочь, которые спасаются от расправы на малой планете и с одним из последних космических челноков бегут на большую материнскую землю, где их никто не ждёт, где они никому не нужны. На этой земле в самом расцвете разгул преступности и коррупции. Многие предприятия захватываются «эффективными» собственниками, которые их пускают с молотка, распродают на металлолом, разгоняют рабочие коллективы и банкротят. Суть таких действий проста - купить за бесценок, мгновенно всю прибыль выжать и выбросить. Муж семейства умирает от ран, которые получил, спасая семью. Жена устраивается на низкоквалифицированную работу, где платят копейки. Сын идёт в рэкетиры, то есть в бандиты. Дочь пытается заработать деньги, выступая в ресторане.

- Ну и чем всё закончится? – Заинтересовалась учительница.

- На тридцати планетах появляются свои царьки, которые начинают воевать друг с другом. И Империю тридцати планет поглощает другая подобная Империя.

- Не напечатают, слишком мрачный финал, - буркнул писатель. – Пусть после болтуна-реформатора, которого сметет народ, придёт к власти толковый и порядочный человек и из империи создаст Республику.

- Да, не нужно плохого финала, - согласилась Виктория Тихоновна.

- Пусть будет так, - сказал я, посмотрев на часы. – Это же фантастика. Только обязательно болтун-реформатор должен проповедовать всем об ускорении, гласности и перестройке. Да и ещё он должен будет выиграть постановочные липовые выборы со слоганом «Голосуй или проиграешь». Пока всё.

В чём сила команд, которые побеждают чаще других, у которых множество наград и регалий? «В правде», - как бы высказался киношный герой Данила Богров. Нет! В вере! Такие сверхуспешные спортивные коллективы до самой финальной сирены знают, что смогут переломить неудачную игру и вырвать свою победу. Именно вера помогает не дёргаться, когда что-то пошло не так, когда кто-то ошибся или промахнулся. И достигается такая железная и упёртая вера в свои силы, когда команда «выгрызает» победы в тяжелейших матчах, как мы это сделали три дня назад с ЦСКА. Поэтому сегодня, 26 ноября, пред заключительным третьим периодом игры с московским «Спартаком» при ничейном счёте 1 : 1, никакой паники в раздевалке не было. Кстати у Москвы отличился Мартынюк, а у нас удачно хлопнул от синей линии по воротам Виктора Зингера защитник Саша Куликов.

- А, вы чего такие расслабленные? – Сева Бобров взял в руки черенок от сломанной клюшки. – Вы ещё мне тут картишки разложите. – Главный тренер глянул на пятёрку Свистухина и его парни своевременно сбросил игральную колоду вместе с козырями под лавку. – Все чай попили? – Спросил Бобров и со всего маха грохнул деревянным обломком об стол, где остались ещё две чьи-то кружки. Точнее уже не остались.

- Кто пол мыть будет, Михалыч? – Поинтересовался я, кивнув на разлитый чайный напиток. – У нас в Советском союзе слуг нет.

- А врачи у нас в стране Советов есть? – Зло глянул на меня наш легендарный наставник. – Тогда вызывай неотложку, я сейчас вам покажу, что такое настоящий русский хоккей! Я сейчас сам на лёд выйду, пасовать будете только на меня!