- Ваня ты придумал? – Ехидно заулыбалась Ирина.

- Даже не сомневайтесь, сейчас ещё раз затылок почешет и придумает, - ответила за меня Алёнка. – С «удочкой», кстати, было точно так же.

Не знаю, что вдруг такое произошло, но в голове внезапно просветлело и простые слова куплета песни, как из плотного тумана выплыли прямо перед глазами. И мне как хоккеисту команды мастеров только и осталось, что не прощёлкать опасный момент у ворот соперника, то есть как можно быстрее эти слова записать.

- Понимаю подчерк у меня не каллиграфический, и вообще это не подчерк, это корявые муки совести, которые распластались зачем-то на бумаге. Слушайте! – Я с гордостью взял вспомненное мной произведение и прочитал, как ученик на уроке литературы:

Такого снегопада, такого снегопада

Давно не помнят здешние места…

***

Процесс награждения участников Всесоюзного конкурса «Серебряные струны», шёл хоть и медленно, но своим чередом. Сначала вручали грамоты, со специальными денежными призами ансамблям, которые не опустились ниже определённого уровня. Затем награждали тех, кто «прыгнул» в своём творчестве чуть выше головы. Ну и на самый финал оставили первые призы и премии для челябинского «Ариэля», московских «Скоморохов» и горьковского «высокого напряжения». На всё это я, Борис, Алёнка и Ирина Понаровская взирали из-за кулис, так как пока мои музыканты с Ириной разучивали новую песню «Снег кружится», билетов на зрительские места не осталось, а в проходы больше никого не пускали.

- И наконец, победителем нашего Всесоюзного конкурса «Серебряные струны» стал ВИА «Высокое напряжение» город Горький! – Крикнул конферансье и под аплодисменты пригласил на сцену автозаводских музыкантов. – В конкурсе победила песня «Все, что в жизни есть у меня»!

Дальше ребятам вручили какую-то стеклянную штуку, чтобы, когда они её разобьют, им был что вспомнить. А затем парни взяли в руки инструменты. И вдруг на сцену рванула Понаровская, она что-то шепнула парням, и эти балбесы вместо песни победительницы затянули «Снег кружится», под недовольное перешёптывание авторитетного жюри:

Такого снегопада, такого снегопада

Давно не помнят здешние места...

А снег не знал и падал, а снег не знал и падал...

Земля была прекрасна, прекрасна и чиста...

- Отнимут теперь первую премию, - сказал Боря Александров, предчувствуя неприятности.

- Не имеют право, - буркнула Алёнка.

- Эх, Алёнка, даже не сомневайся, - я почесал затылок. - Сейчас влепят две минуты за неспортивное поведение, за неуважение к членам жюри и улетит главный кубок в Москву. Вон, Градскому. – Я кивнул на расплывшееся в улыбке широкое лицо руководителя «Скоморохов». А мои ребята и Ирина, как ни в чём не бывало, пели:

Снег кружится, летает, летает,

И позёмкою клубя,

Заметает зима, заметает

Всё, что было до тебя...

***

Когда ДК Автозавода опустел, и мы на крыльце прощались с музыкантами, под падающий и кружащийся на улице снег, Коля рявкнул:

- Да, пое…ь на главный приз! Зато будет, что вспомнить!

- Тем более мы уже четвёртую песню зарегистрируем во Всесоюзном управлении по охране авторских прав, - улыбнулся клавишник ансамбля Савелий.

- Я смотрю, ты хоть и хлипкий, но далеко пойдешь, - хмыкнул я.

- Тоже самое говорит и мой папа, профессор кафедры высшей математики, - важно ответил пианист. – Да, Иван, а тебя вписать, как автора текста?

- Не, - отмахнулся я. – Когда в борт меньше вписывают, всегда лучше спишь. Давайте друзья мои прощаться. Отличный был финал.

- Великолепная песня, - пустила несколько маленьких слезинок Ирина Понаровская, когда я всех скопом обнял своими огромными руками.

Нашу игру с московским «Локомотивом» в воскресенье 5 декабря, как последний домашний матч в этом уходящем в историю 1971 году решено было обставить с помпой. То есть с торжественными речами, с оглашением планов и намерений, в общем, с серьёзным докладом минут так на тридцать тире сорок. Не знаю, почему торжественным моментом проникся Всеволод Михалыч, но уже на обеде за два с половиной часа до игры главный тренер начал рассказывать о том, что хоккейный коммунизм для города Горького уже не за горами. Он активно живописал, что подражая спортивным успехам «Торпедо», поднимется в класс «А» в первую лигу и наш горьковский «Полёт». И вообще…

- Тебе не интересно, Тафгаев? – Остановился около меня Сева Бобров.

- Хорошо говоришь, Михалыч, - согласился я, пытаясь поудобней расположиться на стуле в столовой, чтобы ещё чуть-чуть поспать. – Добавь ещё про межпланетный хоккейный турнир между Горьким и Большой Медведицей и можно будет закругляться.

За столами раздались тихие смешки.

- Кхе, - кашлянул главный тренер. – Через сорок минут всем быть в автобусе, опоздавшие поедут во дворец спорта на такси. Смирно, вольно, разойтись. А ты чего, Тафгаев весь день спишь? На завтрак не встал. До обеда даже в настольный хоккей не вышел отыгрываться. Кстати, гони пятёрку.

Я встал со стула, перед глазами летали от недосыпа цветные круги, обнял опешившего Боброва, и сказал:

- В Москве в настольный хоккей отыграюсь, а сейчас мне, Михалыч, главное до игры выспаться. Иначе четыре обещанные банки «Локомотиву» не забью.

- А ты ночью, чем вообще занимался? – Стал о чём-то догадываться главный тренер.

- Эта ночь сон уносит прочь, эта ночь… Думал я всё над перспективами развития горьковского хоккея, вот и не спалось. Кстати, в автобус меня не забудьте посадить, - брякнул я и быстренько побрел в свою комнату, чтобы ещё сорок минут похрапеть.

Улётная получилась сегодняшняя ночка, ну, про первую её половину ничего говорить не буду, а вот всю вторую часть я баранку крутил до Владимира и обратно. Снег валит, на дороге никакой очистительной техники и в проекте нет. Чудом за шесть часов туда и сюда обернулся. И как сегодня шайбу гонять, даже не представляю. И что ж этот Владимир в былые времена поближе не основали? Вот кому сейчас претензии за плохую игру предъявлять? Владимиру Мономаху, который на Клязьме возвёл крепость или Андрею Боголюбскому, который туда перетащил столицу Руси? А может кинуть «предъяву» монголо-татарам, которые во всей этой древней истории с переносом столицы из Киева во Владимир замешаны? Между прочим, некоторые историки считаю, что не было никакого ига, а была обычная междоусобица, которую потом списали на бедных монголов из далёких степей. Ну, не понимали дикие князья прошлого, что дружить, торговать и богатеть – в сто раз лучше, чем враждовать, воевать и при этом беднеть.

***

В раздевалке, перед выходом на раскатку, Сева Бобров вместо привычных схем на железной доске с магнитиками прикрепил турнирную таблицу, на которой уместились лишь четыре первые команды чемпионата:

____________________И_____В____Н____П____РАЗНИЦА____ОЧКИ

ЦСКА (М.)___________19____14____3_____2____121 – 60______31

Динамо (М.)_________21____13____4_____4_____81 – 54______30

Торпедо (Г.)_________16____11____3_____2_____77 – 53______25

Спартак (М.)_________20_____9____2_____9_____70 – 72______20

- Посмотрите сюда, - Сева ткнул обратной стороной шариковой ручки в наше «Торпедо». – ЦСКА, «Динамо» и «Спартак» все свои игры до декабрьского перерыва уже провели. Нам же осталось ещё четыре матча. Два с «Локомотивом» и два с «Крыльями советов»…

«Двадцать пять плюс восемь получается тридцать три очка и первое промежуточное место, - услышал я, снова засыпая. – Ирина, какая пылкая девушка. Договорились, что приедет ко мне, когда у нас будут московские игры. Нужно только телеграмму дать в Ленинград, чтобы она знала, в какой гостинице я буду спать».

- Тафгаев! – Крикнул Сева Бобров. – Что я сейчас сказал?

- То, что сказал сейчас нам самый талантливый тренер в отечественном хоккее, - чётко произнёс я, оторвавшись от лавки, - не имеет значения! Нужно выходить и делать своё дело, то есть побеждать! Так не посрамим Родину, мать вашу!