В такие моменты, когда команда одерживает важнейшие победы, в раздевалке шумно, громко и весело. А разговоры обычно сводятся к двум темам, кто и что на льду сегодня изобразил, и где долгожданный успех лучше всего отметить. Кстати, внутри нас встретил живой и здоровый, и вполне довольный собой, только что из душа вратарь Виктор Коноваленко. Что ещё больше добавило нашему коллективу хоккеистов положительных эмоций. Но сюрпризы на этом не закончились. Тренерский штаб в полном составе: главный Сева Бобров, второй тренер Игорь Чистовский и тренер вратарей Саша Котомкин, своими собственными руками внесли в раздевалку три ящика «Жигулевского» пива из нашего буфета.

- Заслужили мужики! – Объявил Всеволод Михалыч, сам же откупоривая первую бутылку пенного советского напитка, который ещё Анастас Микоян лично переименовал из светлого пива «Венского». – Но попрошу победу отмечать сегодня без фанатизма. Через три дня к нам пожалует «Спартак». Тафгаев зайди в тренерскую.

Я сделал небольшое внушение своим «пионерам», чтобы они больше одной бутылочки пива не вливали в свои ещё не до конца окрепшие организмы, и быстро всполоснувшись, и, надев на себя синий спортивный костюм, пошёл в тренерскую комнату. В дверь, к которой была прибита табличка «Главный тренер Всеволод Бобров», я лишь для приличия пару раз стукнул костяшками пальцев и сразу же вошёл. Меня немного позабавило, что Михалыч, когда я оказался внутри, неумело спрятал бутылку конька в стол, при этом два недопитых бокала так и остались стоять, как ни в чём не бывало. За столом напротив главного тренера сидел московский журналист Владимир Пахомов. «Крякнули уже за победу», - подумал я, видя, как блестят глаза обоих мужчин.

- Отличный матч! – Пахомов встал и пожал мою огромную ладонь. – Музыка, красивые девушки с флагами, зрители на трибунах поют! А какая у вас яркая форма. Я даже поймал себя на мысли, что сегодня играла одна команда из будущего, а другая из прошлого. Не знаю, почему пришла такая аналогия?

«Наверное, потому что я всё это позаимствовал из будущего», - подумал я и, усевшись на свободный стул, ответил:

- Наверное, вам показалось? А, может быть, просто Всеволод Михалыч – это тренер, который предвидит развитие хоккея?

- Возможно, - журналист тоже присел обратно и достал из портфеля общую тетрадь и ручку. – Ну, мужики, что хотите, чтоб в статье про репетицию игры первой и второй сборной СССР было написано, а чего в ней упоминать не стоит?

- Вообще не стоит упоминать про репетицию игр двух сборных, - сказал Сева Бобров. – Так, как бы между делом можно заметить, что за ЦСКА выступали двенадцать хоккеистов заявленных на приз «Известий», а за «Торпедо» одиннадцать игроков призванных во вторую сборную страны, которая в декабре проведёт ряд товарищеских матчей в Швеции и в Финляндии.

- Одиннадцать? – Удивился я. – Было девять, добавился Свистухин, кто у нас одиннадцатый?

- Возьму Вову Минеева на ворота, - крякнул Бобров, вынимая из стола бутылку пятизвёздочного коньяка, и подлив себе и московскому журналисту по чуть-чуть, пояснил. – Первым вратарём заявлю Сашу Пашкова из московского «Динамо», а наш молодой пусть станет вторым. Будет толк из парня у меня на это чуйка.

- Кстати! – Шлепнул себя по лбу журналист Пахомов и, порывшись в портфеле, извлёк на наше обозрение позапрошлый, судя по числу, номер газеты «Известия». – Вот наша первая совместная статья. Кое-что, несущественно пришлось изменить, но суть осталась прежней. Вы не представляете, в редакцию пошёл просто вал писем. Народ требует защитить наших звёзд от канадских профессионалов. Вот в чём сила советской прессы!

Советское телевидение – что это за зверь такой и с чем его едят? Ну, вот вчера 23 ноября во вторник, когда мы рубились не на жизнь, а на смерть с ЦСКА, показали два первых периода матча «Химик» - «Динамо» по второй программе, а третий самый важный период по первой. А про остальные игры тура, как хочешь, так и узнавай. Без интернета настоящая информационная блокада. Что ещё? Вот сейчас в 19 часов начнётся концерт советской песни. Будут долбить по мозгам про соловьиную рощу, про берёзки или про иную растительность, и обязательно не кочегары мы не плотники, тарам-тарам. О! Кино! По первой программе в 19.40 фильм «У озера» вторая серия, а по второй, сразу как закончиться фильм по первой, начнётся «Всё начинается с дороги». Как будто продолжение одного и того же сериала, про любовь на производстве, или про производство с любовью.

Я отложил свежую газету «Правда» за 4 копейки на пол, аккуратно снял с живота кота Фокса, который ещё недовольно заурчал. Встал с дивана, что находился в холле нашего жилого корпуса на базе «Зелёный город» и от нечего делать лениво потянулся. Вообще что ценно стало при Боброве на базе никто неделями не сидит. Сегодня, к примеру, выходной после вчерашней игры и большинство ребят с семьями и подругами дома. Одна молодёжь здесь и я. А рядом в кресле с книжкой рассказов Герберта Уэллса задремал Боря «Малыш» Александров. Приучаю его постепенно к чтению, и парень виртуозно научился это делать во сне.

- Пошли на ужин, - я подтолкнул своего юного друга в плечо и выключил ненавистный телевизор с помехами. – Где остальная пионерия?

- А то ты не знаешь? – Паренёк протёр глаза «уставшие от чтения». – К девчонкам убежали, к гимнасткам. Шуры-муры крутить.

- Это правильно, я в их годы тоже крутил, - ухмыльнулся я, вспоминая свою мятежную юность. – Тебе из Минска Алёнка что-нибудь написала? Как сборы, как контрольные прокаты?

- Да, мы с ней поссорились, - отмахнулся Борис. – А что? Вы с Женькой тоже поцапались? И она тебе уже неделю ни звоночка, ни телеграммки?

- Я зайду за Михалычем, а ты заскочи и возьми наши плащи, не хватало насморк подхватить перед московским «Спартаком». Перемажем их в игре соплями, потом стыдно будет, - соскочил я с неудобной темы.

Некоторая правда в словах «Малыша» была. С фигуристкой Женькой Соколовой, как-то не очень хорошо мы попрощались. Я даже подумал, что у неё кто-то появился, рассеянная она какая-то стала, размышляла о чём-то своём, о том, что мне говорить нельзя. А всё началось с этой злосчастной «удочки» для отработки прыжков. На одной тренировке Женька без посторонней помощи исполнила в своей произвольной программе сразу три тройных прыжка, тулуп, сальхов и самый ценный - флип. Мировой рекорд для 1971 года. Её тренер Людмила Максимовна тут же убежала кому-то звонить, скорее всего, в спорткомитет. Наших же горьковских фигуристок «прокатили» с открытым чемпионатом Москвы, куда пригласили девчонок из Риги, Таллина, Тбилиси, Свердловска. И на следующий день Женьку и Алёнку тренерша свозила в Москву, а теперь у них сборы в Минске. Что там, в Москве кроме проката произвольной произошло, Женька мне не рассказала.

В комнате главного тренера как всегда был бардак. Куча бумаг и каких-то записок валялось по всем параллельным полу поверхностям, и на подоконнике, и на тумбочке, и на полках с книгами. Всеволод Михалыч, ломал голову над составом второй сборной страны. Сложность заключалось в том, что выбирать приходилось из тех, кого не взяли себе Чернышёв и Тарасов.

- Михалыч, в столовой провора на тебя обижаются, - сказал я, войдя в это бумажное царство.

- Чего это? – Поправил очки на носу наш наставник.

- Говорят, что плохо ешь, а это значит, готовка их тебе не нравится, и ещё это значит, что увольнять придётся персонал. А у народа, дети, семья, очередь на квартиру, где деньги лежат, - ответил я, разглядывая тренерские бумажки.

- Ладно, сегодня съем всё, - согласился Бобров. – У тебя всё?

- Пошли на ужин, и перестань голову забивать ерундой, - я взял список хоккеистов с множеством перечёркнутых и заново написанных имён и фамилий. – Три защитника наших у тебя есть, к ним присоединим Гусева из ЦСКА, Ляпкина из «Химика» и Поладьева из «Спартака». Я слышал, его Тарасов хотел заполучить к себе, а тот отказался, вот его в первую сборную и не берут. А с нападающими ещё проще. К двум нашим тройкам и пану Свистухину добавь тройку из «Крыльев советов» Лебедев – Анисин – Бодунов, и тройку из «Спартака» Шалимов – Старшинов – Якушев.