Староста увел козу-Дерезу со двора и из жизни Егорки, и тот вновь принялся сгребать в кучу красные черепки.

Ульянку заперли в хлеву вместе с другими козами. Хозяйство у старосты было не чета Егоркиному: три коровы, свиньи, овцы и козы. И все в одном месте. От вони Ульяну мутило, даже есть расхотелось. Временно.

Опять же, сводить знакомство с козами, супруга которых она сегодня нечаянно завалила, совсем не хотелось.

Задвижка была снаружи. Вроде бы и надежно, и обычная скотина вовек сама отпереть загон не сможет, но Ульяна была скотина редкостная. Раз - и запрыгнула на калитку, повисла на передних ножках, задними в перекладину уперлась, поддела копытцем задвижку, в несколько рывков выдвинула из пазов. Вот и путь свободен!

На скотном дворе ночевали овцы, сбились в кучу и дремали. Большие ворота, ведущие на улицу, Ульяне открыть не удалось, слишком тяжел оказался запирающий брус. Зато калитка во внутренний двор открылась легко.

Ульянка вышла, покрутила рогатой башкой... Прямо перед ней были дубовые ворота, еще более надежные, чем на скотном дворе, широкое крыльцо хозяйского дома и калитка в огород. Туда-то она и направилась, а за ней серой рекой потянулись овцы, дружно приняв нового вожака.

Псы решили было зарычать, но сразу почуяли свою скотину и успокоились. Эта способность сельских собак Ульяну всегда поражала. Ведь как -то они различают своих, в том числе и животных? Бабушкин пес, помнится, ни разу на свою корову не гавкнул, даже когда она случайно наступила в его миску с водой. Но стоило чужим телятам даже просто приблизится к ограде.

Огород поражал воображение! Это ж сколько рабочих рук надобно чтоб обработать все эти гряды! Батраки небось спины не разгибают. Капуста еще только завязывала кочаны, а грубые верхние листья Ульяне пришлись не по вкусу. На грядках с огурцами было пустовато, только совсем маленькие огурчики. Видимо старостиха собрала их вечером. А вот старая яблоня у плетня Ульяну порадовала - аромат созревающих яблочек приятно щекотал ноздри. Хороший сорт, значит!

Паданки внизу не было, пришлось козе лезть на дерево и уже там, удобно устроившись на толстой ветке, аккуратно снимать губами некрупные яблочки.

Высота ее не пугала. Она и раньше высоты не боялась. И на сноуборде каталась, и на горных лыжах. А уж будучи козой - и подавно. Вид с яблони открывался чудесный, умиротворяющий: Светлеющее небо, алая полоска зари на востоке, мирно пасущиеся на огороде овцы и козы. Пасторальная идиллия.

Первой на скотном дворе заголосила старостиха. За ней подхватили петухи и собаки по всей деревне.

Выбежавший во двор в одних портках староста смекнул в чем дело и по горячим следам из крупного горошка сразу же отыскал пропавшее стадо.

Жена заголосила пуще прежнего. Вопли ее подхватили дочки, выбежавшие в огород в одних рубахах.

- Вот же ж! - в сердцах выругался старший сын старосты, сплюнул под ноги и отправил меньших выгонять скотину с грядок.

А потом староста заметил на старой яблоне, что еще его отец посадил, белую козу, и показалось, что это именно она во всем виновата. Или просто совпадение?

И все же Ульяна была нещадно бита. На всякий случай. И заперта на скотном дворе, тогда как остальную рогатую скотину выгнали пастись на общинный луг, что ее совсем не расстроило. А вот за тумаки она на старосту обиду затаила.

Доставило беспокойство только то, что днем на скотный двор выпустили свиней. Упитанные хавроньи, вальяжно развалившиеся в невысыхающей луже, раздражали, а визгливые поросята, носившиеся по всему двору, мешали дремать и откровенно бесили.

Дом и двор кипели жизнью. Батраки восстанавливали потравленный скотиной огород, в доме топили печь, чтобы к вечеру испечь пышные пироги с капустой и тушеной

козлятиной, девки мели двор, выносили из дома и выбивали половики. От долетавшей пыли поросята чихали и принимались носиться еще резвей.

Простоволосая босая девчонка выносила во двор пуховые подушки и одеяла и развешивала их на заборе сушить на солнышке да проветривать.

- Мам, и мне красные бусы нужны! Почему они сразу Маруське?!! - звучал из окна капризный голос.

Старостиха что-то сердито отвечала младшей дочке.

- Подумаешь, старшая! - не унималась та. - Вдруг я им больше понравлюсь!

Девица продолжала ныть, поросята носиться аки футбольная команда и визжать, полдень давно минул, и стоявшая духота утомляла.

Ульянка привстала на задние ноги и стянула с забора пузатую подушку, размахнулась ею, зажав уголок в зубах, и метнула в стайку поросят.

- Ловите мячик, шпана!

Поросята сперва испугались неведомого спортивного снаряда, но потом самый крупный боровок подошел поближе, поддел рылом, подбросил, и понеслось... С мячом носиться стало интересней, поросята дрались за белый комок, загоняли его то в лужу, то в угол за курятником, пока ткань не треснула и двор не усыпало белым пухом, словно снегом.

- Вот вам еще один! - Ульяна скинула им другую подушку и привстала на перекладину, потянулась за одеялом.

Одеяло досталось толстой свиноматке, которая улеглась на него и довольно захрюкала. Остальных свиней тоже обделять не следовало. Какие все -таки козы ловкие животные! Во свинья бы ни в жизнь так высоко не дотянулась! В грязь полетели подушки, перины.

Во дворе засуетились. Кто-то крикнул: «Едут!» - и на крыльцо вышел староста с сыновьями, пошел отворять ворота долгожданным гостям. Следом вышла старостиха с нарядными дочерями, с пышным караваем на расшитом рушнике, что торжественно несла старшая.

Ульянка даже засмотрелась! И не заметила, как на скотном дворе появилась простоволосая босая девчонка, которая рыдала и пыталась согнать свиноматку с пухового одеяла, даже калитку во двор не закрыла. А через нее напрямик видно, как староста кому-то кланяется в пояс, как приглашает старшую дочь угостить дорогих гостей караваем.

Свиноматка, наконец, поднялась с одеяла, и тоже повернулась в сторону торжественных встречин. Небось не каждый день свинье такое зрелище! Траектория совпала идеально. Ульянка разбежалась и боднула свинью в зад, та взвизгнула и понеслась вперед, сломя голову. Девчонка только ойкнуть успела и отскочить.

А вот староста с домочадцами отскочить не успел. Не ожидал такого подвоха от меланхоличной хавроньи. Свинья поддела рылом и закинула на спину старшую дочку, младшая же и сама старостиха повалились в стороны, отчаянно цепляясь за мужчин, и увлекая их за собой...

- Страйк! - ухмыльнулась коза.

Козлиную душу радовали оживленные, звонкие голоса: ругался и сыпал проклятьями староста, причитала старостиха, отряхивая от пыли новую душегрею, догоняла свинью детвора и младший сынок. А свинья, истерично визжа, продолжала носиться по деревне с голосящей Маруськой на спине.

Староста нашел виновных и наказал. Стояла в чулане на горохе девчонка-сирота, батраки не получили дневное жалование за недогляд. А теперь он в раздумье смотрел на белую козу.

Зарезать? Пожалуй, этого ему хотелось больше всего. Но дома и так полно было свежей козлятины. Протухнет на жаре.

- Вот что. - сказал он старшему сыну. - Сведи эту козу на торг да продай. Завтра же! Ноги ее чтобы больше на моем дворе не было!

***

Легко сказать - продай козу! А как это сделать, когда до следующего торга почитай целая неделя?

Осип вышел еще затемно, и сейчас, когда начало светать он прошел уже полпути в сторону Белой, туда, где было большое поселение у новой паромной переправы. Здесь был шанс недорого продать козу какому поселянину, рублей за пять. Или в трактир на мясо сдать? Но там совсем гроши заплатят.

Мужик вздохнул и перехватил поводок с козой в другую руку. Коза же вела себя на удивление послушно, словно и не причастна она была к разорению Оськиного дома, мерно цокала копытами, не отставала, траву и лопухи на обочинах не щипала.

Еще через полчаса Оську с козой нагнал отряд всадников. Небольшой, человек пять всего.