– Да Соломон завидует просто, – прокомментировал истерику воспитателя Саня в своей привычной грубоватой манере. – Ему просто никто не дает.

Это было похоже на правду. На Соломона могла обратить своё внимание разве что слепая: он был очень неприятный. И обоняние у неё должно было полностью отсутствовать, ибо разило от Соломона потом за километр.

Зато в самые холода, тогда, в феврале, когда прорвало трубу, Соломон нам внезапно помог. К вечеру, за час до отбоя, Саня вдруг притащил два одеяла, которые, как рассказал, он взял у Соломона, выполняющего по совместительству работу завхоза. Соломон был жуткий скареда, и у него невозможно было допроситься и лишнего тюбика зубной пасты. А уж такой роскоши, как теплые одеяла, так вообще нереально. К тому же они были совсем новые, ещё с бирками.

– Откуда такая щедрость? – поинтересовался Антон, когда Саня свалил трофеи себе на кровать. В тот вечер мы с тоской думали, что придётся спать в холоде. Трубу так и не починили. Коммунальщики долго копались, а потом уехали, пообещав вернуться утром. Но сердце чуяло, что прибудут они ещё ой как не скоро. Батареи были всё такие же холодные, а на улице шёл всё такой же белый пушистый снег, покрывая всё вокруг толстой снежной оболочкой.

– У Соломона взял, – гордо выпрямился Саня, упирая руки в бока.

– Обалдеть! – воскликнул Антон и изумлённо посмотрел на ценные находки. – Ты его вырубил что ли? Или убил?

Саня, улыбаясь, поведал нам чудную историю. Оказалось, у нашего воспитателя был тайный порок, который не замечали окружающие. Он был тихий алкоголик, тщательно скрывающий своё пристрастие к выпивке, ведь если бы об этом узнал кто-то из администрации, то он бы с треском вылетел с «Города Солнца». Бухал он по вечерам у себя в комнате, как выяснил Саня, и старался протрезветь до начала рабочего дня.

– А как ты это узнал? – поинтересовался я.

– За людьми надо уметь наблюдать. А уж на алкашей я на всю жизнь насмотрелся.

Уже в таком юном возрасте Саня знал изнанку жизни. Он сумел выбраться из детского дома, фактически с самого дна жизни. Только вот тот мир просто так не отпускает: он ждёт обратно каждого, кто рискнул вырваться, стоит тому только оступиться.

– Я его подкупил. Сходил в Соловьи, купил бутылку водки и принёс ему, – Саня вдруг недобро ухмыльнулся. – Он как раз с похмелья был. И, не глядя, выпил при мне.

Я ошарашенно уставился на Бессонова, не зная, как реагировать. Мне было странно слышать подобные слова от моего ровесника. Ему было всего тринадцать лет, но он так спокойно рассказывал, что шантажировал человека. Я не был совсем уверен в том, что это было правильно. И меня шокировало то, что мой друг открылся мне с совершенно другой стороны, незнакомой мне ранее.

– А он что? – осторожно спросил я.

– Он сразу понял, что я имею ввиду. И теперь он нам не помешает. Мы ведь теперь с ним друзья, – последнюю фразу Саня произнёс издевательским тоном. Я быстро кинул взгляд на Антона: он тоже не знал, что тут можно сказать.

– В смысле – не помешает? – уточнил Антон. Я всё вглядывался в его лицо и никак не мог понять, как он относится к тому, что сделал Саша.

– В прямом, Тоха. Я держу его за горло.

– Ты меня удивляешь.

– Ты против? – вдруг разозлился Саня. – Хочешь, я отнесу одеяла обратно? Я ведь хороший мальчик, гордость школы.

– Я просто вспомнил, как Романов говорил, что ты далеко пойдёшь.

– Я знаю, Тоха, – самодовольно сказал Саня, и его глаза нехорошо блеснули.

Разговор этот вызывал у меня смешанные чувства. Я всё никак не мог понять, как мне самому нужно относиться к данной ситуации. Антон прав, Саня совсем не простой мальчик. Он жестокий, озлобленный и очень ранимый. Он – бездна, чёрная дыра.

– Вот никакой благодарности, – проворчал Саня, поднимая со своей кровати одеяла и стараясь при этом не упасть под их тяжестью. – Я им одеяла принёс, а они мне морали читать вздумали. Вон Артур «спасибо» сказал и похвалил, как я Соломона прищучил. А вы…

– Я просто немного офигел от такого расклада, – заметил Антон, наблюдая за действиями Бессонова. – Не ожидал от тебя.

– Так, одеяла два, – Саня кинул одно одеяло Антону, а другое – мне. – Я обойдусь. Всё для друзей, как говорится.

– Зачем это? – совсем растерялся я. – Ты можешь, например, лечь со мной.

Саня на меня покосился и громко фыркнул, скрещивая руки на груди и отворачиваюсь. Ну точно обиделся.

– Так я же плохой мальчик. Я должен мерзнуть.

– Началось, – закатил глаза Антон, не без наслаждения ныряя под тёплое одеяло. – Расслабься, Саня. Мне лично плевать на Соломона. Я просто офигел, как ловко ты его за яйца взял, – он немного покрутился, устраиваясь поудобнее, и продолжил. – А за одеяла спасибо.

– То ли ещё будет, – усмехнулся Саня, одним ловким движением собирая все свои вещи в кучу, чтобы начать их раскладывать по местам.

– Иди уже ко мне, – проворчал я, а потом залез под одеяло и ждал, когда Саша ляжет рядом. – Слушай, так расскажи подробнее, что там тебе Соломон сказал, – спросил я у него.

– Ну, как я уже говорил, я купил бутылку водки в Соловьях, самую дешёвую. Иду в спальню, мне навстречу Соломон, явно пьяный. Только хотел на меня наехать, как я ему говорю: «Водочки не хотите?» Он, естественно, глаза выпучил. Я думал, у него они из орбит вылезут, – Саня вдруг рассмеялся. – А дальше мы все поняли без слов. И вот теперь мы с ним дружим, так сказать.

Саня успел переодеться в пижаму, пока всё это рассказывал, и рыбкой нырнул ко мне под одеяло. Он очень дрожал, и я обнял его. У него чуть задралась футболка, и я нечаянно коснулся его голого живота.

– Блин, как холодно! Дима, у тебя ужасно холодные руки!

Я немного покраснел и сразу же убрал ладонь. Тогда Саня, хмыкнув, сам обнял меня за шею и прижался всем телом. Он начал согреваться; я же чувствовал, что меня кидает в жар от его присутствия. Мне было почти невыносимо находиться с ним так близко, и я чувствовал какое-то смятение. Я не мог объяснить, что со мной происходило, но мне хотелось одновременно и смеяться, и плакать от счастья.

Ночью я проснулся от жуткого холода. Я весь заледенел. Рядом, свернувшись калачиком и подтянув колени к подбородку, лежал такой же замёрзший Саня. Открыв глаза и оглядевшись, я понял, что у нас забрали одеяло, и даже знал, кто именно. Подняв голову, я обнаружил, что Колян спит, закутавшись с головой в наше с Сашей одеяло. Я жутко разозлился на него. Какого чёрта он вообще себе позволяет?

Буквально год назад я бы даже драться не полез, понимая бесполезность своих действий. Колян с Денисом и Кириллом просто бы побили меня, а желанную вещь, естественно, ни за что бы не отдали. Так уже было не один раз, и каждый раз я уходил ни с чем. После я всегда ощущал свою ничтожность и одиночество, и мне было крайне досадно. Тогда у меня не было поддержки, и я был забитым, загнанным в угол мальчишкой, над которым все смеялись.

С появлением Сани я обрёл уверенность в собственных силах и самолюбие. Теперь, как я считал, никто не имел права меня обижать. А ещё я чувствовал ответственность не только за себя, но и за своего друга, которого сам себе обещал защищать. Я видел Сашу чуть ли не насквозь: он – ранимый мальчик, который нуждался в моей заботе и любви. Осознание моей нужности для него приносило мне безмерное чувство счастья.

Будить Саню я не стал, решив разобраться с воришкой самостоятельно. Встав с постели, я дошёл до кровати Коляна и просто начал сдирать с него наше одеяло, не церемонясь. Я знал, что он начнёт наезжать на меня, вот только прошли те времена, когда он мог надо мной безнаказанно издеваться. Теперь у меня были друзья, которые были готовы вступиться за меня, да и сам я был теперь не слабак. Некоторое время Колян нас с Саней не трогал, и я даже подумал, что Богданов от нас отстал. И тут опять какая-то ерунда произошла. По слухам, Колян не прекращал отпускать дебильные комментарии в наш адрес, но делал это не в нашем присутствии.