А ещё пытаешься всем вокруг что-то доказать. Мальчишеские компании требуют с тебя определенного поведения, которому ты должен соответствовать. С самого первого класса я был в самом низу этой иерархии, меня считали изгоем и со мной никто не дружил. Но теперь все было по-другому. У меня были два лучших друга – Саня и Антон.
Нам втроём было весело и интересно. Мы забирались на крышу, откуда открывался захватывающий дух вид на окрестности. Оттуда даже было видно озеро, куда мы часто ходили с Саней после уроков или на выходных. Вдали виднелись холмы, на которые мы всё хотели взобраться, а нашу школу окружал бескрайний лес. Я смотрел на тропинку, ведущую к холмам, и думал, что однажды мы с Саней обязательно отправимся в далёкое путешествие за приключениями. Вот как, например, во «Властелине Колец», который мы так любили. Саня всё мечтал, что он однажды он там окажется, и представлял, что, быть может, есть такой портал, который откроет нам дверь в другой мир, такой таинственный и желанный.
Мы часто обсуждали эту книгу, и ею даже заинтересовался Антон, которого мы тотчас же привлекли к нашему фанатскому клубу. Он с интересом прочёл книгу, и она ему понравилась. Так у «Властелина Колец» появился ещё один преданный фанат. Читали мы с Саней и другие книги. Хоть я и считал теперь, что в жизни у меня появились занятия в разы интереснее чтения, от своей старой привычки я отказаться не мог. К тому же Сане очень нравилось, когда я читал ему вслух. Я не мог отказать ему в этой просьбе, а потом и Антон присоединился к нашим чтениям. Саня, надо заметить, тоже пытался читать вслух, но он так тараторил, что ничего не было понятно. Поэтому главным чтецом всегда был я.
Были у нас и довольно опасные развлечения. На крыше нашей школы лежали доски, оставшиеся там после ремонта. Валялись они с лета, и о них все явно забыли. Мы же использовали их для создания оружий. Саня выстругал кривой деревянный меч, которым я восхищался. Антон меч, конечно, раскритиковал, но предложил сделать лук и стрелы. Мы потом тренировались на заднем дворе школы, пока это не заметила наша классная. Она тут же отобрала наше оружие, отругав, а мы очень расстроились.
Саня придумал ещё одно развлечение, воспоминания о котором до сих пор вызывают у меня мурашки. Корпуса нашей школы располагались достаточно близко друг к другу, всего два метра разделяли их между собой. В образовавшемся проходе могли пройти одновременно буквально несколько человек, тесно прижавшись друг к другу. Тогда Саня предложил новую игру. Он перебросил одну из оставшихся деревянных доску, довольно крепкую на вид, между крышами корпусов школы. В результате образовался неустойчивый мостик, который шатался при каждом движении. Саня решил нам продемонстрировать, как перебираться с одной крыши на другую. И хотя расстояние между крышами было небольшое, если Саня сорвётся и упадёт вниз, костей никто не соберёт. Я попытался его отговорить, но он только презрительно фыркнул и заявил:
– Я что, трус?
Мы с ним тогда были вдвоём на крыше. Возможно, Антон смог бы его отговорить, но наш друг где-то болтался. Я со страхом наблюдал, как Саня ступил на шаткую поверхность, как он передвигался по этой доске, которая всё раскачивалась и норовила скинуть его вниз. Дул ветер, и я видел, как хрупкая фигурка Сани идёт по этой доске на фоне серого неба. Я поймал себя на мысли, что прекраснее этого я ничего ещё не видел. Это было одновременно страшно и удивительно прекрасно. У меня ныло сердце и перехватывало дыхание, когда я смотрел, как Саша идёт по самому краю.
Когда он перешёл на ту сторону, то звонко рассмеялся и посмотрел в небо, закрытое тучами. Он был удивительно живописен сейчас, и мне казалось, что он словно сам спустился с небес на землю. И сейчас взлетит наверх, и скроется где-то там, наверху.
– Дима, не бойся, иди ко мне! – он протянул мне руку, и я, словно зачарованный, подошел к этой доске. Он звал меня с собой, и я не мог остаться здесь. Я должен был быть с ним там, на той стороне. Я ступил на самый край и почувствовал, как подо мной задрожала доска, потом поставил вторую ногу и медленно, шаг за шагом начал приближаться к Сане, который завороженно наблюдал за каждым моим действием. Мне было почти не страшно: мне казалось, что Саня не даст мне упасть. Я украдкой кинул взгляд вниз, и голова тут же закружилась. Я чуть не потерял равновесие, но сумел поднять голову и посмотреть на Саню, словно обретая устойчивость. Мне мешал ветер, который норовил меня сдуть вниз. Иногда я будто слышался голос, предлагавший мне стать легче воздуха и отправиться ввысь:
«Я научу тебя летать,» – шептал мне кто-то, но я упорно шёл вперёд.
Не дойдя до конца совсем немного, я всё-таки споткнулся и чуть было не полетел вниз. Меня успел подхватить Саня, тут же бросившийся ко мне. Мы с ним рассмеялись, и я крепко обнял его за шею и почувствовал, как у меня защипало в носу. Мне хотелось то ли плакать, то ли смеяться. Произошедшее, когда я был на самой грани, почти сводило меня с ума. У меня кружилась голова от смеси ужаса и радости.
А перед нами расстилался огромный мир, в котором мы должны были быть вместе до самого конца. И в тот момент не было на свете человека, которого я бы любил больше.
И вот теперь отец предлагал мне отказаться от этого человека из-за каких-то предрассудков. Я услышал, как он говорит матери, посмеиваясь:
– Амадей совсем с ума сошёл. Сказал, что этот мальчишка не так уж и прост. Сказал, что у него родители – высокопоставленные люди. И поэтому его в детдом отправили, ага.
Мама тоже фыркнула и рассмеялась, а мне стало обидно. Саня говорил, что его мама – учёная, а папа – полярник. Хотелось выйти из комнаты и выпалить им это в лицо, чтобы они прекратили смеяться. Но мне не хотелось общаться с отцом. Тогда я его просто ненавидел.
– Что ты ему сказал? – спросила мама.
– Идеально было бы посоветовать ему полечить мозги, но я промолчал.
Я услышал, как отец идёт в мою комнату, и быстро прошмыгнул к себе на кровать, сделав вид, что читаю книжку, которая очень удачно лежала у меня на тумбочке. Это был Майн Рид «Всадник без головы», я знал эту книгу почти наизусть, но сейчас меня мало интересовали тамошние проблемы. Сейчас решалась моя судьба.
Отец, видимо, даже развеселился, поговорив с Амадеем Ивановичем. Он улыбался, когда зашёл в мою комнату:
– У меня для тебя новости, Дима. Во-первых, ты будешь наказан до конца каникул. Будешь сидеть в своей комнате.
Слова отца на меня совершенно не произвели впечатления. Я и так не слишком часто бывал на улице, разве что в сопровождении родителей. С папой гулять вообще терпеть не мог. Он постоянно дёргал меня, заставлял делать приветливое лицо и раздражался на любое моё движение. Я вечно всё делал не так, и его это злило. Поэтому такому наказанию я даже обрадовался. В своей комнате мне было хорошо: здесь можно было закрыться от проблем окружающего мира и уйти в другие реальности.
– Хорошо, папа, – я на всякий случай сделал скорбное лицо и кивнул. Отец бы не перенес, если бы узнал, что я безумно рад такому развитию событий. Значит, мы с ним никуда не будем ходить. Какое счастье! Если я смогу писать Сане сообщения, будет совсем хорошо.
– Во-вторых, я пока что разрешаю тебе общаться с этим детдомовцем. Твой директор меня заверил, что он очень воспитанный мальчик и ничему плохому тебя не научит. К тому же, и правда, с твоей изнеженностью тебе не помешает чисто мужское воспитание, раз уж у меня это не получилось. А этот мальчишка наверняка знает, как общаться в мужском коллективе.
Я не верил своим ушам. У меня было ощущение, что я во сне, и очень хотелось себя ущипнуть. Чтоб мой отец да разрешил мне дружить с Саней? Я на всякий случай сделал непроницаемое лицо, только чтоб отец не увидел, как я рад.
– Какой же ты всё-таки у меня дурачок, – отец вдруг потрепал меня по волосам и вышел из комнаты. Что на него тогда нашло, я не знал. Может, правда раскаивался за то, что вчера так себя вел? Для него это большое достижение. Отец считал себя всегда правым и не признавал свои ошибки, даже если они были очевидными.
