— Я… совсем не знаю тебя, — промямлила она.

— Так узнай! — С готовностью Вальдриссан в несколько четких движений скинул на землю все оружие и, обойдя, протянул к девушке руки ладонями вверх. Он все еще неотрывно смотрел на нее: «Вот он я». Она хотела что-то сказать. Вальдриссан представить не мог и боялся, что именно. Ему трудно было представить, что бы чувствовал он сам, окажись на ее месте. Вальдриссану повезло, он мужчина: когда его пожирают глазами женщины, он может наслаждаться этим и выбрать любую. Но, наверное, когда ты женщина, и тебя так открыто алчут, твои ощущения далеки от тщеславного самодовольства.

Вальдриссан смотрел неотрывно, и все еще видел, как она хочет что-то сказать, но брат ей не дал.

— Прости. — Смотритель качнул головой, развернулся и взял сестру за руку. Вальдриссан сделал шаг им вслед:

— Не вздумай поднять на нее руку! — пригрозил он смотрителю. Мало ли, ей еще перепадет за то, что он, в общем-то, затеял сам. — Это было мое решение!

Смотритель остановился вместе с сестрой, которая больше не смотрела на Вальдриссана. Оглянулся и… улыбнулся?

— Спасибо, вождь.

Вальдр еще долго сидел под кромкой леса, прежде чем собрался с духом и вернулся к остальным. Тальвады нигде не было видно, сколь бы он ни искал глазами. И только с наступлением глубокой ночи, когда он уже лег спать в установленном шатре, Вальдриссан почувствовал: что-то изменилось.

Полы его шатра словно тронуло сквозняком. Вальдриссан напрягся. Вождь и воин, он давно приучился быть настороже даже во сне — его жизнь стоила не так уж и дешево, приходилось охранять ее. Эльф внутренне подобрался, стараясь не выдать, что проснулся. Левая рука под пледом легла на рукоять кинжала. В случае чего, он ударит на поражение, но хорошо бы в такое место, чтоб не помер сразу. Какой в этом толк? Нужно узнать, кто подослал убийцу!

Как только Вальдр почувствовал тепло живого тела, опустившегося рядом с его лежаком на колено, он выбросил вверх сначала правую руку, безошибочно ловя злоумышленника за горло. Тут же выпростал вторую руку с кинжалом и внезапно осознал, что не видит того, кого держит.

— Пх! — презрительно фыркнул Вальдр. — Зелье невидимости, конечно. Чего еще и ждать от белоруких хлюпиков Ирэтвендиля!

Вместо ответа Вальдриссан услышал всхлип, а затем почувствовал на руке чужую ладонь. Мягче, чем была бы у воина. И пальцы какие-то тонкие.

— А если обещана? — хрипло пискнул голосок. Вальдриссан замешкался лишь на долю мгновения. Потом отпустил — и горло девушки, и кинжал. Развел руки, чтобы показать: он не намерен причинять ей вред! Это вышло случайно, он не знал! Не видел!

Тальвада закашлялась.

— Что… ты… — Вальдриссан растерялся, не зная, как быть.

— А если я обещана? — повторила эльфийка, все еще откашливаясь.

— Таренгар Неумолимый, — шепотом взмолился эльф. Осторожно, медленно, чтобы она видела, потянул к ней руку, надеясь коснуться лица. Дотронулся и отпрянул.

— Зелье, — шепнул он. — Оно скоро спадет. А твой брат…

— Он спит.

Вальдр замотал головой.

— Смотрители все равно все услышат. Я не хочу, — сказал Вальдриссан и, хватая одежду, вскочил с места. Наскоро натянул тунику, накинул плащ. Затем ухватился за предплечье девушки и проследил до ладони, которую сжал. Дернул Тальваду к себе.

— Что…? — Она судорожно вдохнула.

— Молчи, — приказал мужчина.

Пока невидимость зелья не спала, нужно унести Тальваду отсюда подальше. Разумеется, все заметят, что он идет с вытянутыми вперед руками, и догадаться будет несложно. Поэтому Вальдр закинул Тальваду на плечо и придержал поверх, уповая, что жест сойдет за его неугасимое желание чесать затылок. А то, что он идет сквозь кутящий лагерь немного неровно под весом девушки — так и ладно. Кто сегодня на этом празднике мало выпил, а?

Вальдриссан шел нарочно пошатываясь, но старался не затягивать. И как только представилась возможность (глаз вокруг стало поменьше), он перекинул Тальваду на руки и бросился к лесу.

Он в самом деле выпил, время от времени его слегка вело. Но он добрался до укромной туманной сени, не повредив драгоценную ношу. Сила зелья спала еще по дороге, и теперь Вальдр замер, опустив девушку на землю. Посмотрел в лицо, мягко ощупывая глядящие в ответ глаза, дрожащие губы, спустился ниже по белой шее, остановился на груди, движение которой выдавало волнение.

— Ты сказал, что готов на многое, если я не обещана, вождь, — шепнула девушка.

Ее голос заставил мужчину оторваться от созерцания женских достоинств и снова сосредоточиться на лице. В груди грохотало, но в голове — еще сильнее. Он пришла к нему. Сама. Пришла. Зачем? Почему? Неужели? Или… есть какая-то иная причина?

— Не коверкай, — посоветовал Вальдриссан. — Я сказал, что готов на все, если ты…

— Но что, если я обещана? — «Обещана, но хочу быть свободна» — он мог легко увидеть это в ее отчаянном взгляде.

Вальдриссан не колебался ни мгновения:

— Или он откажется, или я решу это.

Он все же немного терялся. Может, было опрометчиво так быстро тащить ее сюда? Что, если она пришла в шатер, чтобы именно поговорить? Она очевидно не доверяет ему и… будто проверяет?

— Почему, вождь? — эльфийка покачала головой. — Ты видишь меня первый день и совсем не знаешь.

Он и сам не смог бы сказать. Наверное, когда Таренгар Неумолимый впервые увидел Тирсагар Настигающую, он тоже не понял, что произошло и как. Понял только, что получит ее любой ценой, потому что так надо. Потому что не сможет и дальше жить без нее так же, как жил до этого.

— Я узнаю.

Не «Хочу узнать» или «Надеюсь». «Я узнаю» — фактом.

Она о чем-то думала — Вальдриссан не мог предположить, о чем.

А потом вдруг задумался сам. Что… Что если ее специально взяли сюда, на праздник, чтобы воспользоваться силой ее красоты? Что, если ей было поручено убить, например, короля? Но король уехал, и чтобы ослабить Тэхт-Морниэ, ей приказали убить его? Потому она и здесь, верно? Какая девушка, еще несколько часов назад дрожавшая в твоей тени, сама среди ночи явится в твой шатер?

Ему до ужаса не хотелось верить в подобное, да и внутренний голос бахвалился: поручить бабе убить его могли только те мужчины, что не способны сделать это сами! Ничего, с женщиной он как-то да справится! Но вместе с тем, неясность происходящего несказанно мучила, и Вальдриссан, облизав губы, твердо спросил:

— Почему ты пришла ко мне? Я понимаю, что выгляжу диким и одержимым, и едва ли безопасным. Так почему ты…

— Хочешь, чтобы ушла?

— Хотел бы, что б ушла — не говорил бы того, что сказал, когда здесь был твой брат. Хочу, чтоб ответила.

Тальвада отвела взор, закусила губу. «Теряется, не уверена» — определил Вальдриссан. Вот сейчас и выяснится, что он был прав, да только эта девчонка, как и многие до нее, собственное имя забыла, оказавшись рядом с ним. Вальдриссан разочарованно вздохнул, закрыв глаза.

Однако ответ Тальвады поразил его.

— Лучше пойти за тем мужчиной, который хочет взять на себя любые обязательства, чем за тем, кого вынудили их взять.

Вот оно что? Нежеланный жених? Поэтому она тут? Чтобы получить хоть какие-то счастливые воспоминания об отношениях мужчины и женщины прежде, чем жизнь обяжет ее?

Вальдриссан горько усмехнулся. Тогда он понял ее неправильно: решил, что речь про вынужденный брак. С кем не бывает? Среди высоких домов только так и может быть! Ему ли, овдовевшему при большой удаче, не знать?

Лишь на утро Вальдриссан почуял в словах Тальвады скрытый смысл. Она дрожала и боялась всю ночь, и ему приходилось сдерживать себя в каждом движении, чтобы не обидеть и не напугать. Но при этом Тальвада не была девой, и смутные подозрения закрались в голову вождя.

— Почему… того, кому ты обещана, вынудили взять на себя обязательства?

Тальвада подобралась, прикрываясь его плащом.

— Ты ведь уже понял, — шепнула она. — Не нужно спрашивать.