— Дай угадаю, — мрачно, с выражением крайней обиды за неоцененность, Хольфстенн оторвался от созерцания утреннего эля у себя в кружке и посмотрел на чародейку. — Ты опять придумала какую-то ерунду, и нам придется участвовать, да?

Настроение товарищей здорово передавалось Данан. Особенно теперь, когда на задворках сознания птицей счастья билась мысль, что Дей, наконец, утащился прочь, проблема с Алеонтом закончена, а Тай, несмотря на свершившуюся месть, даже не попытался удрать из Калагорна! Когда ей впасть в ленивую эйфорию от радости, если не сейчас?!

И вместе с тем, напомнила себе женщина, Жал все еще за Разломом, а конечная причина их бед все еще не ясна. И нет ничего хуже, чем решить, что все неприятности позади, а потом в один прекрасный день обнаружить себя… как там говорит Хольфстенн? По самую задницу в дерьме. А все почему? Потому что поленился довести до ума начатое.

— Ладно, если коротко, — начала Данан таким голосом, чтобы всем стало ясно: ее происходящее тоже не радует! — Есть несколько моментов, которые видно невооруженным глазом.

— Твою склонность к мазохизму? — уточнил Хольфстенн.

Губы чародейки тронула легкая улыбка. Но лучше не поддаваться желанию позадирать друг друга со Стенном. А то так можно и до вечера не управиться.

— Мне вот что не дает покоя, — заговорила Данан вслух. — Алеонт явно не был заклинателем душ…

— Зато был засранцем, — не удержался Анси.

Хольфстенн закатил к потолку красные глаза:

— Небеса, ты подняла нас в такую рань ради этого?

— Сейчас уже девять, — напомнил Тай.

— Но я лег в пять! — пожаловался Хольфстенн.

— Да послушайте вы! — не выдержала Данан. Сегодня ей тоже хотелось валяться в постели и ничего не делать. Но лучше сжать зубы и дойти до конца, чем сдаться на финишной прямой.

Собрание переглянулось. Даже Родрик, услышав, как рявкнула командор, встрепенулся от сна, подпрыгнул на стуле и вытер стекавшие с угла рта слюни тыльной стороной запястья.

— Какого хре… Мле… Ле’и Данан? Что-то стряслось? — Управляющий постарался изобразить серьезный сосредоточенный вид, но растрепанные волосы и помятое лицо сильно портили картину. До кучи Родрик икнул.

Данан ладонью шарахнула по столу: хватит устраивать балаган!

— Ну-ка соберитесь! И слушайте! — Голос женщины изменился. Она однозначно выходила из себя. — Вот что. Алеонт не был заклинателем душ, это очень важно! Мы видели, что силу поднимать мертвых и управлять ими он приобрел вместе с демоном.

— Правда? — изумился Рангзиб. Данан, недовольная, что ее снова перебили, хотела отчитать те’альдинца, но вовремя вспомнила, что его в самом деле не было в той пещере.

— Да, — вклинился Тай. Данан с благодарностью взглянула на мужчину и использовала возникшую паузу, чтобы съесть кусок сырной лепешки с медом и выпить немного чая. — Когда мы…. Даже не знаю, как сказать? — Тайерар посмотрел на Данан в поисках подсказки верного слова.

— Обежа’ужили, — помогла чародейка с набитым ртом.

— Когда мы обезоружили его, — Тайерар постарался сдержать умилительную насмешку, — из него вылез сначала один демон. Какой-то красный. А внутри того был однозначно дух теократа, который при жизни был заклинателем душ.

— И чего с того? — спросил Анси. Длинные и сложные следственные цепочки ему и на трезвую голову были невдомек.

— Когда второй демон пал, — слово снова взяла командор, — призванные им прямо в пещере мертвецы развеялись. Но Борво — нет. Он как будто бы опустел, перестал понимать и чувствовать, но он не перестал быть оживленным умертвием, верно?

Хольфстенн нахмурился: что, и впрямь что-то важное будет?

— Ты к чему это?

— Ну вспомните! — вклинился Тай. До слов чародейки за завтраком он даже не обращал внимания, что тоже запомнил эту деталь, как примечательную. — У магов, как выяснилось, было всего два заклинателя душ. Когда обоих повергли, развеялись все призраки, и рассыпалась в труху вся нежить. Кроме Борво. — Тайерара перевел озадаченный взгляд на Данан. — Что это значит?

— Что ни Алеонт, ни его сподвижник не были теми, кто поднял Борво из могилы в таком великолепном состоянии.

Рангзиб нахмурился и помотал головой:

— Не понял. То есть, ты хочешь сказать, что его поднял кто-то еще? А Алеонт просто забрал себе контроль? Или… как это вообще возможно?

Данан пожала плечами.

— Не знаю. Но я знаю чародея, который в прошлом часто говорил мне, что магия гораздо гибче, чем кажется. И на моей памяти он был единственным колдуном, кто умел превращать обычные заклинания в печати долгого действия, которые можно наложить на тело или предмет.

Хольфстенн поперхнулся — то ли ем, то ли воздухом. Но главное — он выронил кружку, уставившись на Данан немигающими глазами.

— Да ладно, — протянул гном, даже не обращая внимания, как эль разливается по столу. Он замер, и по выражению лица таз’гаротца невозможно было прочесть: он не верит в эту версию, или поражен, насколько она правдоподобна.

— Ты хочешь сказать… — прошептал гном.

— Да. — Голос чародейки звучал твердо. — Фирин — заклинатель душ.

— Ясн’ — кивнул Анси с важным видом. — А кто это?

Данан не смогла сдержать улыбки.

— Наш старый товарищ, — ответил вместо нее Хольфстенн. — Он сыграл большую роль в Шестой Пагубе.

— Положительную или отри… — Договорить Ренделу не дали.

— Он нам помог, — гном пресек все возможные игры со словами.

Вместо прямого ответа Данан поднялась из-за стола и начала расстегивать пуговицы кожаной куртки. Скинув ее, чародейка взялась закатывать левый рукав.

— Данан? — с некоторым смущением поинтересовался Тайерар. Командор только ободряюще улыбнулась мужчине и выставила на общее обозрение внутреннюю часть локтевого сгиба.

Хольфстенн вскочил с места и подбежал первым. На светлой коже чародейки поблескивал едва заметный серебристый узор, напоминавший символичное изображение пиона. Следом подошел Рендел. Он долго хмурился, после чего перевел взгляд на лицо командора.

— Во дворце Тальвады, верно?

Прежде, чем ему ответили, Тайерар вдруг схватил Данан за руку.

— Точно! Те наемники… Кладбищенские Псы! Которые выдавали себя за смотрителей Тальвады! У кого-то из них была похожая…

— Такая же, — исправила Данан, отталкивая руки мужчины. Движением головы она попросила остальных отойти от нее — у нее все же не третья нога из головы выросла, чтобы так ее разглядывать. Стенн, однако не пошевелился, и против этого Данан не стала что-либо говорить. — И что бы там ни говорил Фирин, что-де печать спасет мою жизнь в критической ситуации, по факту она не спасает. Тот наемник погиб. Но для того, кто эту печать создал, она является маяком.

— Так, ну, подождите! — Рангзиб взмахнул руками в отрицающему жест и тоже поднялся. — С чего вы взяли, что эту печать и ту, — он указал пальцем куда-то в воздух, — которая делала вашего друга… эм… ходячим, говорящим и соображающим трупом, сотворил один и тот же человек? Я признаю: то, о чем ты говоришь, Данан — превратить действующее заклинание в печать, которая держится годами — это невероятное мастерство. В Те’Альдине таких умельцев, мягко сказать, и днем с огнем не найдешь. Но все-таки! — Он искренне недоумевал.

Родрик щелкнул пальцами: он, наконец, немного пришел в себя, а доводы Рангзиба звучали убедительно.

— Согласен. Даже если таких чародеев единицы, то вряд ли речь идет об одном и том же человеке. Потому что… Защитная или поисковая магия — неважно! — это нечто совсем другое, нежели заклинание мертвых. Да и потом…

— Есть еще кое-что. — Глубокий вздох Данан перебил генерала. Родрик мотнул головой: ну, он пытался сделать предположение. Вроде даже уместное.

Командор, удостоверившись, что управляющий умолк, продолжила:

— Когда Тайерар разбил удерживающую печать, тело Борво рассыпалось. Так, словно оно очень давно превратилось в пыль, но из-за колдовства не могло быть развеянным. Его душа казалась мне освобожденной, он будто выдохнул, что наконец-то получил желанное избавление. Если принять это как факт, а не плод моего утомленного воображения, то остается признать: Борво был поднят из мертвых довольно давно. И что еще важнее: он был не столько поднят из мертвых, сколько удержан в живых.