— Дождусь тут Сагимора. А потом подумаю, как использовать Длань с большей пользой.

Данан улыбнулась не сразу. Глубоко вздохнула и поднялась.

— Спасибо, Вальдр.

Темный эльф все еще супился. Понимала ли она, что оставляет Длань Безликого в руках того, кто уже владеет Медалью Крови и Фиалом Бурь? Вальдриссан хотел было спросить, но смолчал. Понимает, как пить дать. Тальвада оказалась права: командор Калагорна и впрямь стоила дорогого.

Вальдриссан поднялся на ноги и, покрепче обхватив древко посоха, расправил плечи.

— И тебе, чародейка Таламрин.

Женщина оглянулась на Жала и движением головы указала на выход: проводи меня. Когда они вышли на улицу, в густую ночь, пряный воздух зимнего Керума приятно остудил голову и освежил легкие.

— А меня ты, стало быть назад не зовешь? — спросил эльф, качнувшись на пятках.

— Прямо сейчас — нет, Тальвес. — Данан не стала уходить от ответа. — Думаю, мне нужно хотя бы немного побыть одной, без магии, демонов и исчадий. И без лишних вопросов с мужчинами.

— А потом? — Эльф спросил нейтрально, но Данан слышала, что выдох застрял у него поперек горла.

— А что будет потом, увидим потом.

Жал кивнул.

— Я хотела предложить тебе кое-что.

Мужчина почувствовал, что слова не идут с языка, а горло сдавленно тем, что они наконец одни. Движением головы эльф выказал интерес: слушаю.

— Кадфаэль кажется разоренным. Думаю, это хорошая возможность получить собственную крепость и устроить жизнь подходящим образом.

Жал не поверил.

— Кадфаэль?

— Ну да. Люди там остались. Когда станет известно, что колдуна в башне больше нет, туда начнут стекаться и другие. Кладбищенские Псы, захватившие прежде берег, курировали всю торговлю, оставляя население нищим. И тем не менее, порт — это всегда хорошие возможности, чтобы построить действительно процветающий город.

— Таренгар Неумолимый, — взмолился Жал. — Данан! Я убийца, а не губернатор!

— Ты убийца с самой роскошной совестью, что я могла бы себе представить.

— Я ничего не смыслю в управлении. И в застройках. И вообще, с чего ты взяла, что я соглашусь? Что, в Кадфаэле своих людей мало?

— Людей там полно. А вот амниритовых эльфов — дай бог, хотя бы один появится.

Жал покачал головой:

— Это вовсе не смешно, Данан, — нравоучительно изрек эльф.

— А я и не шучу. Порой просто необходимо начинать что-то новое. Почему бы не там? Время действительно благоволит. А что касается города, поверь, чтобы возродить и укрепить такое место, как Кадфаэль, тебе понадобится только одно.

— Чудо, — мрачно пригвоздил Жал. Данан рассмеялась.

— Хороший торгаш! И, по счастью, мы знаем одного такого.

Жал нарочито медленно обернулся к Данан и выпучил глаза.

— Он что, достал тебя в Калагорне?

Данан развеселилась пуще прежнего.

— Отнюдь. Но в Таз’Гарот Стенн не вернется, тут и предсказатель не нужен. Все время сидеть у моей юбки ему вряд ли понравится. В Кадфаэле ему будет, где развернуться. Да и рядом с тобой… Да, рядом с тобой ему тоже вполне хватит приключений. На всю его теперь уже бесконечно долгую, как и у тебя, жизнь.

Жал сначала улыбнулся, а потом почувствовал, как что-то екнуло в груди. Он поймал Данан за руку, развернув на себя рывком.

— Бесконечную жизнь, которую ты хотела получить от Фирина для себя, верно?

Эльф почувствовал, как дернулась женская рука в его ладони.

— Для себя, чтобы… вытащить меня и… — Он так и не рискнул сказать вслух: «И быть со мной. Сейчас или позже, когда бы умер тот твой «нормальный мужик» Но ты хотела прожить со мной вечность… или… или так долго, как сможешь, верно?» — Я прав?!

Данан накрыла его губы рукой, которую стремительно вырвала из хватки. Жал сглотнул, словно желая еще что-то уточнить.

— Прости, Тальвес, — шепнула женщина. Эльф отодвинул руку от собственных губ.

— За что ты извиняешься?

— Я сделала, что могла. И этого не хватило. Но, по крайней мере, ни тебе, ни Стенну не будет так уж одиноко. Друг — это очень важно. Порой даже важнее любовников.

Жал поймал ее кисти и слегка встряхнул. В его глазах и голосе собрались слезы:

— А ты, Данан?!

Данан резко втянула воздух — и шумно выдохнула. Чтобы не расплакаться тоже. Хватит уже.

— А я вернусь в Калагорн. И буду жить эту жизнь так, как у меня получается. Она ведь все еще продолжается, Таль… Жал.

Ее обращение резануло по сердцу отравленным клинком.

— Мы… еще увидимся?

— Я буду здесь каждый год до и после встречи командоров. — Ответ чародейки не заставил себя ждать. — И, может, чуть чаще, — улыбнулась она. — Ты знаешь, я люблю Керум.

«А я люблю тебя»

Жал проглотил это. Может, она и заслужила услышать это, но гораздо, гораздо раньше. Он опоздал, и сказать такое сейчас — только еще больше все усложнить. Данан уже отдала этому миру все, что имела. Никто — ни один эльф, человек или гном — больше не в праве чего-то от нее требовать или осуждать.

Данан не отводила взгляд. Она никогда не отводит, и от этого больнее всего. Жал почувствовал: поделом.

Все когда-то заканчивается. Таковы правила, и придуманы они задолго до него. Решив походить наперед в игре с Фирином, Жал просчитался. Ему казалось, если он начнет действовать, то у партии не будет победителя. Но оказалось, что это и не игра вовсе.

Эльф рвано вдохнул, справляясь с чувствами, и все-таки стер со щеки одинокую каплю.

— Я… думаю, я ошибся, — прошептал эльф. — Прости, что втянул тебя во все это. Фирин не был для тебя угрозой.

В глазах и голосе чародейки отразилось неприкрытое сожаление.

— Для меня — не был. А для него — был.

Жал насупился: он верно понял? Эльф повел головой с просьбой продолжить.

— Почему, по-твоему, Фирин мог отслеживать метку у того Кладбищенского пса, который украл для него Капкан Хранителя, а мою, точно такую же, потерял из виду? Почему он надеялся использовать силу архонта, но сходил с ума от моего голоса в башке? — Данан пальчиком ударила себя в грудь несколько раз. — Для архонта Фирин — просто шалопай, который еще не дорос, чтобы следить за ним, за Темным. Но то, что этот шалопай пытался сделать, действительно пугало моего… — Хозяина? Врага? Друга? — … соседа, — подобрала чародейка слово.

— Я не понимаю, Данан. — Жал растерялся.

— Фирин сказал, что Эгнир была в числе тех, кто создал Разлом. В числе тех, кто, по существу, просто сделал огромный альков в пространстве, запер там армию архонтов, и проклял ее. Возможно, Эгнир и ее братия надеялись, что выпотрошенные на эту сторону мира бездушные оболочки будут подчиняться им самим. Возможно, думали, что эти оболочки превратятся в нежить и будут подконтрольны заклинателям душ. Но магия обыграла их, создав нечто совершенно невообразимое и до той поры неведомое. Ты понимаешь, что это значит? — Женщина заглянула эльфу в глаза так глубоко, что в груди кольнуло пронзительным открытием.

Жал медленно кивнул:

— Что Эгнир и ее сподвижники были одной из первопричин возникновения Пустоты.

Данан усмехнулась — легко и с особым достоинством: да, чего и следовало от него ожидать.

— Именно. И уже одного этого достаточно, чтобы мы оба, — подчеркнула женщина их с архонтом единства, — желали ей смерти. Я не испытывала большого желания покончить с Фирином, но Эгнир была опасна. Если бы не она… Смотрителей Пустоты, людей с судьбой вроде моей, просто бы не было. Как и не должно было быть. Никогда.

— Дан…

— Посмотри на меня, Жал!

Жал только качнул головой: я и так смотрю, что?

— Во мне живет лишь часть одного из девяти архонтов, и я могу вытянуть жизнь любого человека, эльфа или гнома, просто коснувшись его. Неважно, чем я заплачу за это, я могу это сделать. А на что, по-твоему, способен чародей, создавший Разлом? — Данан посмотрела на свои ладони, сжимая и разжимая их, словно подманивала к себе маленького ребенка. — Никто не должен обладать такой силой, — изрекла чародейка. — И уж тем более — силой Эгнир.