Снаружи он смог и попить вдоволь, и поесть свежей зайчатины, за которой вначале пришлось побегать. Силы начали потихоньку возвращаться к нему.

Ещё месяц Чжао жил возле шаттла и отъедался на подножном корме. Он отключил и законсервировал реактор и заново закопал курган. Несколько раз к нему выходили люди. В первый крестьянка с лукошком, которая при виде него моментально поседела и тут же сбежала обратно в лес. Второй раз через неделю прибыл отряд славянских воинов, которые при виде Хенга, напоминающего живой скелет, жуть как перепугались, но не придумали ничего лучше, чем напасть на него. Он их без напряга раскидал, забрал коней, оружие, броню и припасы и отпустил на все четыре стороны в одних портках и рубахах. Убегая так, что пятки сверкали, они что-то в ужасе кричали про Кощея бессмертного и молились всем своим богам.

Припасы воинов быстро кончились. Уж больно аппетит у Хенга был звериным. Зато сразу было заметно, куда девается пища — всё шло в рост мышечной массы. Тело постепенно набирало массу, делая ханьца всё меньше похожим на обтянутый кожей скелет. Теперь он больше напоминал долго голодающего узника концлагеря.

Есть трофейных коней ему претила мысль о дороговизне этих животных. В целом же против конины он не имел ничего против, считая это мясо довольно неплохим. Но жадность заставила его выдвинуться на поиск людских поселений. Некогда разграбленную им с Хелой деревню он отбросил и пошёл по следам беглых солдат. Они привели его к другой деревне человек на двести. Его встречали основательный частокол, запертые ворота, злые и испуганные люди на стенах, луки, направленные на него, перешептывания с поминанием Кощея и никаких попыток наладить с ним диалог.

Ханец никогда не любил, когда его вместо каравая и чарки вина встречают потоком стрел со стен. Он вообще не любил, когда в него чем-то тычут, особенно эта нелюбовь обострилась после осознания того факта, что он больше не бессмертный. Тем не менее, внутренняя энергия и все навыки остались с ним. Поэтому он голыми руками отбил дюжину стрел, которые могли ему навредить, после чего одним прыжком перемахнул через частокол и стал раздавать мужикам подарки, которые у славян называются тумаками.

Жители деревни настолько оказались впечатлены его благодушными дарами, что вскоре с благоговением принимали его как дорогого гостя и предлагали богатые дары, лишь бы больше таких подарков не получать. Нагрузив продовольствием и дорогими вещами десяток лошадок и прихватив трёх молодых девиц, которых так настойчиво ему пытались вручить благодарные деревенские жители, он отправился в дальнейший путь.

Девушки были какими-то замухрышками — явные сироты, которых не жалко. Худые, грязные, с серыми волосами, вечно голодные, забитые и готовые выполнить любое поручение господина. В деревне их явно использовали в качестве рабской силы, хотя они рабынями не были. Но стоило их отмыть, приодеть в чистые новые вещи и накормить, как они разительно преобразились в трёх стройных красавиц: блондинку, русую и с тёмно-каштановой шевелюрой.

День он приглядывался к ним, не мешая обсуждать друг с другом свою дальнейшую судьбу. Поскольку до этого он с аборигенами общался на всем понятном языке силы, девки думали, что он их не понимает.

— Как думаете, девки, он нас убьёт? — вопрошала блондинка

— Страшный какой… — покосились на него каштановая девица.

— Хуже чем в деревне не будет, — пожала плечами русая. — Не съест же он нас.

— Хоть бы, хоть бы, — прошептала блондинка.

— Не съем, — вся троица девушек замерла, услышав первые слова из уст господина. — Служанками будете. Самая старательная сможет стать моей женой. Но для этого действительно придётся постараться и доказать, что достойна чести быть царицей.

— Царицей?! — охнула блондинка.

— Судя по всему, тут несложно будет завоевать себе царство, так что да, царицей…

— К-хм… — потупила глаза обладательница тёмно-каштановой шевелюры. — А он не так уж страшен и по-нашенски говорит.

— Я всё слышу!

— Простите, господин, — поклонилась она. — Я хотела спросить, если дозволите, а что с вами случилось?

— Проклятье богов. Я их всех убил, и за это расплачиваюсь. Но ничего, вскоре мясо нарастёт, и я снова стану красавчиком. На самом деле я прославленный воин и бывший царь далёкого царства. Правление пришлось бросить, чтобы сразиться с богами, но теперь мои приключения закончены, и пора бы снова обзавестись своей страной, женой и детишками…

***

Эпилог

Сорок пять лет спустя. Франкский майордом

Пожилая седая женщина сидела на скамейке и грела кости в лучах тёплого полуденного солнца. Одета она была бедно в серое крестьянское платье, на ногах деревянные сандалии. За её спиной возвышалась плетёная покосившаяся хижина с соломенной крышей.

Через деревню неспешно двигался конь, на спине которого в седле ехал мускулистый смуглокожий красавец-воин с узким разрезом глаз и смолянисто-черной косой до пояса. К седлу были приторочены арбалет и прямой меч в ножнах.

Старуха подслеповато сощурилась. Ей показалось что-то знакомое в этом парне. Он заметил её интерес, и скука моментально сошла с его лица. Спрыгнув с коня, он привязал его к покосившемуся забору высотой по пояс и подошёл к женщине.

— Простите, господин, чем вас могла заинтересовать простая старуха?

— Ха-ха-ха! — рассмеялся он. — Что, Дина, наказала тебя жизнь? Это карма! Не нужно было кусать руку кормящую.

— Э-э?! — напрягла она зрение и тут же округлила глаза и широко распахнула беззубый рот. — Хенг?

— Ха-ха-ха! А ты ожидала, что я тоже состарюсь и сдохну? Не дождетесь!

— Но как?! — на её перекошенном от изумления лице нервно задёргался левый глаз. — Я неожиданно узнала о том, что больше не бессмертная. Все бессмертные, кого я знала, перестали быть таковыми и начали стареть, заводить детей, а ты… Ты всё ещё выглядишь так же, как и сотни лет назад!

— Ага. Йогой надо было лучше заниматься, а не грабить своего учителя и благодетеля. Теперь где ты и где я? Такая гордая была, вся из себя самодостаточная феминистка, а в итоге стала обычной крестьянкой и старухой.

— Знаешь, я ни о чём не жалею! — на самом деле Дине хотелось разреветься. В горле у неё стоял сухой ком, через который слова с трудом продирались: — Я прожила долгую, интересную и счастливую жизнь. Более семисот лет — такой срок никому из людей не отпущен. А под конец жизни я нашла свою любовь, и плевать, что он простой крестьянин. У нас родилось двенадцать детей, появились внуки и правнуки. Да, я прожила хорошую жизнь и мне не о чем жалеть. А тебя мне жаль, Хенг.

— Да ладно? — не сходила с его лица ехидная улыбка. — Тебе меня жаль?

— Конечно. Ведь ты ущербный, как и все бессмертные. Ты не можешь иметь детей.

Хенг не выдержал и звонко рассмеялся. Он долго ржал под недоумевающим взором Дины.

— Наивная американская девочка, — покачал он головой. — У тебя устаревшие сведения. Когда бессмертный достигает уровня ложного бога, то он может плодиться как кролик, чем я и занимался на протяжении века. Я был лордом у скоттов и заимел потомство от каждой второй крестьянской семьи в округе. Сейчас десятая часть населения Шотландии мои потомки. Последние сорок пять лет у меня было три жены, с которыми у нас на свет появились крепкие и здоровые дети. После смерти последней из жён я бросил очередное королевство, и там я, между прочим, был царем. Не первый раз, кстати. Так что ты ошиблась, дорогуша. По всем фронтам промахнулась.

— Сволочь! — Дина не выдержала. По её морщинистому лицу потекли слезы. — Как? Как ты сумел остаться бессмертным?! Я узнавала — все боги погибли, как и самые сильные бессмертные. Я сама еле выжила.

— Глупенькая, Дина. Как была девчонкой без мозгов, так ею и осталась. Я же тебе прямо сказал — весь секрет кроется в йоге, которой я тебя учил. Ты сама виновата в своей старости, поскольку возомнила себя всесильной и бросила заниматься тем, что способно подарить настоящее долголетие и сверхспособности. Ты же слышала про моего учителя-индуса?