— Не дождалась.

— Ты слишком спокоен для того, кто узрел главную страшилку богов, — она провела пальцем по той же щеке. — Мы с Ишкуром уничтожали цивилизацию за цивилизацией, заливали людские царства в слезах и в крови. И тут, ему взбрело в голову стать великодушным. Забота о мире, благе народа, потомстве.

— И что случилось дальше?

— Дальше… — оскалилась она и безумно сверкнула зрачками. — Я решила свергнуть Ишкура и убить златовласку. Не вышло, как видишь.

— Мне вот что интересно. Если вы знаете, как убивать себе подобных, то почему Зевс скидывает своих противников сюда, а не убивает?

— Ишкур всё ещё жесток, как в былые времена, — заулыбалась Хела. — Ему недостаточно смерти врагов. Он желает знать о том, что они будут страдать и сходить с ума запертые в подземной бездне в полной темноте без еды и воды. Муки, растянутые на столетия. К тому же, убить бога не так уж просто. Для этого требуется использовать космические артефакты, ресурс которых ограничен, либо извращаться с местными средствами. Проще скинуть противника в Тартар и услаждать себя мыслями о его страданиях.

— Спасибо за пояснения. Полагаю, у тебя со столь богатой историей тоже имеется множество имён?

— У меня одно имя — Хела. Но смертные звали меня по-разному. Шумеры называли Эрешкигаль, что означает «великая подземная госпожа». На востоке меня называли Кали, Мара и Морана. Лишь на севере люди меня звали по настоящему имени, но всё равно коверкали его на свой лад.

— Хель?

— Именно, — она медленно начала обходить Хенга и внимательно осматривать его тело. — А ты красавчик.

— Хм… — секс последнее, о чём мог думать Чжао в его положении. — Хела, тут же должно быть много богов?

— Должно быть… — пространно протянула она, чем заставила парня понервничать.

— Ты их съела? — прошептал он.

— Боишься? — блеснули её глаза безуминкой. — Правильно, бойся. Я самая опасная богиня из тех, о ком ты мог слышать.

— Ты и меня съешь? — сохранил он каменное лицо.

— Что ты, что ты! Нет, конечно… — она замолчала, после чего рассмеялась. — Шучу. Конечно, я тебя съем, но только тогда, когда ты окончательно свихнешься или попытаешься меня убить. Ты мне показался умным, а я редко ошибаюсь в людях. Ты верно расслышал — тут нечего есть и пить. Даже божественный организм нуждается в поддержке. Это ещё одна грань жестокой пытки Ишкура. Зачем убивать врагов, если знаешь, что они сами друг друга убьют?

— И сколько ты продержишься?

Пожав плечами, она легкомысленно ответила:

— Лет триста. Тут сложно считать годы. Но ты не бойся — до этого времени я тебя не трону. Все, кого я убивала, или сами нападали на меня, или окончательно сходили с ума — я лишь облегчала им конец пути. Осуждаешь?

— Я многое повидал, — подбирая слова, начал Хенг. — В том числе бывал в местах, которые застал жуткий голод. Ради выживания людям приходилось есть всё от не совсем съедобных корений и насекомых, до… своих соседей. Не могу сказать, что одобряю подобное, но и осуждать не имею морального права, поскольку уверен, что для выживания поступил бы так же.

— Ты не сдашься без боя, — сухо констатировала Хела. — Ты чем-то похож на меня в молодости, когда я была идеалисткой и верила в человеческую честность и доброту.

— Честность и доброта на самом деле существуют. Без них людское общество невозможно. Если бы все люди были злыми друг к другу, то они давно бы вымерли как вид. Если приглядеться, то становится очевидным, что большая часть человечества добрые и отзывчивые люди, которые могут помочь путнику и нищему, поддержать соседей, накормить голодных, если могут себе это позволить. Если же досасываешь последний хер без соли, то о какой помощи другим может идти речь?

— Какой милашка, — мило заулыбалась Хела, словно при виде симпатичного щеночка. — Такой наивный. Так и быть, я постараюсь продержаться подольше и не съесть тебя раньше времени.

— Звучит обнадеживающе. Но у меня есть идея получше.

— Заинтриговал, милашка. Говори, не томи свою госпожу.

— Вообще-то я ещё не дал согласия на подчинение.

— Это формальности, — беспечно махнула она правой ладошкой. — Нас двое, я сильнее, естественно, что я главная. У людей всегда должен быть главный!

— Не соглашусь с тобой. Мои наблюдения за разными социумами доказывают обратное. Когда группа до тридцати человек, то там может царить управляемая анархия. Там может быть явный вожак, формальный вождь или власть может быть распределена между несколькими старейшинами. Но зачастую там нет главных. Вместо этого существуют временные ситуативные лидеры. Если мужчина умелый охотник, то во время охоты другие охотники будут его слушаться. Если женщина умеет готовить лучше всех, то другие женщины будут слушать её советы о правильной готовке. В остальное время вожаков нет, поскольку такая группа как семья без явных лидеров. Лишь с увеличением населения усложняется иерархия…

— Хватит-хватит, я же говорила тебе, что сразу поняла, что ты умный. Можешь не доказывать. Или ты действительно думаешь, что можешь парой бесед сломить устоявшееся мнение девушки, которая тебя в десятки раз старше?

— Человек должен учиться всю жизнь, иначе он не имеет права претендовать на звание разумного.

— Так что у тебя было за предложение, Хенг?

— Ах да, предложение… Оно простое: свалить отсюда.

— Ху-ху-ху-ху! — запрокинула она голову. — Ху-ху-ху! Свалить отсюда! Вот так просто взять и свалить?

— Вроде того. Насколько я понимаю, выход должен быть примерно над нашими головами.

— Я посмотрю на твои старания, — скрестила она руки перед грудью. — Думаешь, никто не пытался? Помнится, Сизиф столетиями ломал руками камни и пытался соорудить пирамиду. У него даже что-то получилось. Если пройти вперёд, упрешься в неё. Вот только вершина пирамиды поднялась всего на сто пятьдесят метров, что на восемьсот пятьдесят метров ниже необходимого.

— Ступени в стенах? — вздёрнул брови Чжао.

— Пробовали. Тысячу лет целая группа богов долбила. Поднялись на полкилометра, а дальше горизонтальный потолок. Туда начали стальные колья забивать.

— Кости богов?

— Догадливый, — протянула она правую ладонь и потрепала парня по щеке. — Но они кончились раньше, чем потолок. Все кости извели. Я потом тоже принимала участие в этом развлечении, но только после того, как все пленники Тартара закончились.

— А наклонный тоннель выкопать пробовали? Тут всего-то, — прикинул он в уме тоннель под наклоном в тридцать градусов, — пара километров.

— Пробовали. Ху-ху! Ты же не думаешь, что боги, прожившие сотни и тысячи лет, глупые? Конечно, пробовали. Тот же Сизиф очень выборочно выбивал камни, сооружая тоннель. Только между пластами каменной тверди попадаются слои подвижного грунта. После обвалов несколько богов так и остались погребенными в тоннелях. Откопать их оказалось невозможно, поскольку спасателей норовило засыпать. Таких тоннелей тут в разных местах нарыто семнадцать штук. Самый длинный уходит наверх на семьсот шагов. Я с голодухи пробовала откапывать эти древние консервы — бесполезно. Чуть сама не разделила их участь.

— Так где вы там колья вбивали? — поднял голову к потолку Хенг.

Там не было ничего видно, но он ориентировался не на зрение, а на слух и сверхчувства. Чтобы глаза не мешали, он их закрыл. Топнув, он стал слушать эхо и высчитывать. Снова топать, хлопать в ладоши и считать.

— Ты свихнулся? Уже?! — подойдя близко, Хелла стала вглядываться в его лицо.

— Не мешай, — снова топнул он и зашевелил губами, считая в уме уравнения.

Некоторое время Хела молча наблюдала за ним. Она начала говорить лишь тогда, когда Хенг распахнул глаза:

— Ты уже был безумцем, когда попал сюда?

— Психиатры считают, что здоровых людей не существует — есть недообследованные. Девятьсот метров до верха, два километра триста метров в длину и около трехсот метров в ширину. Судя по всему, раньше это было подземное озеро.

— Это ты узнал по хлопкам? — натурально удивилась брюнетка.