Сверкнула сталь. Зрители все до единого затаили дыхание и прекратили разговоры. Даже собаки перестали лаять. Но в последний момент ханец покачнулся и почти упал на землю. Он выставил правую руку, на неё опёрся при падении и неловко обернулся вокруг оси. В этот момент меч гиганта пролетел высоко вверху на уровне шеи стоящего человека.

Вращение позволило Хенгу сократить расстояние с противником и он нанёс удар левой ногой в пах врага с сидящего положения с опорой на правую руку.

Юншэн заметил удар, но не успевал перенаправить меч вниз. Сила удара, которым он намеревался перерубить шею Чжао, была настолько большой, что пришлось бороться с инерцией. Единственное, что он успел сделать — отпрыгнуть назад, что он и провернул, разорвав дистанцию. Для вооружённого мечом человека дистанция боя увеличивается на длину клинка, поэтому он почти всегда выйдет победителем в бою с безоружным.

Никто не ожидал подобного финта, оттого в толпе прозвучал громкий вздох облегчения. Некоторые мужчины заголосили, вслух подбадривая сказителя.

— Тебе повезло, пёс смердящий! — с презрением выдал Юншэн, абсолютно уверенный в своём превосходстве. Он даже позволил «ходячей Силе» подняться на ноги.

— Это не везение, дурень, а стиль пьяного телепузика! КИА-А! — Чжао неловко взмахнул руками и попытался изобразить боевую стойку из карате. Когда это у него не вышло, что вызвало усмешку у Юншэня, он смачно рыгнул в сторону противника, словно пытался поразить того убойным перегаром.

Он жуткой вони смеси лука и паршивой рисовой водки, хоть топор вешай, у здоровяка заслезились глаза.

Выждав мгновение, когда ханец покачнётся, разозлённый гигант грозно зарычал и нанёс рубящий удар мечом сверху вниз. Он не сомневался в своей победе. Ни один солдат не смог бы увернуться от острой стали в таком положении. В удар он вложил всю свою силу, намереваясь разрубить противника напополам от макушки до таза. Ему хотелось кровавого зрелища и вместе с этим он желал проверить, можно ли так убить бессмертного, ведь это хуже потери головы.

Зрители дружно ахнули, понимая, что сказителю настал неминуемый конец. Даже далёкому от ратного дела распоследнему крестьянину было ясно, что от такого удара в попытке удержать равновесие от падения никак не уйти.

Внезапно мировоззрение всех присутствующих затрещало по швам. Чжао даже не думал о финтах и уворотах. Он махнул правой рукой, словно отмахивался от надоедливого насекомого. Открытая ладонь столкнулась с плоской стороной клинка в считанных сантиметрах от его головы. Зрители были готовы поклясться, что услышали звон, будто клинок встретился не с человеческой плотью, а с камнем. Они ожидали увидеть кишки и мясо, а вместо этого меч увело в сторону, а вслед за ним инерция заставила Юншэня совершить шаг вперёд и наклониться. Многие зеваки впились взглядами в ладонь Хенга, ожидая хотя бы там увидеть жуткую рану и кровь. Их глаза поползли на лоб, когда вместо этого они обнаружили белую мозолистую кожу. Крестьяне отметили, что мозоли вовсе не от сохи. Те же, кто знаком с воинскими искусствами, тоже обратили внимание на то, что мозоли больно напоминают таковые у солдат, которые постоянно практикуются с оружием.

То, что случилось дальше, в клочья порвало все шаблоны наблюдателей. Хенг левой рукой достал из-за пояса палочки для еды, пьяно качнулся вперёд и выставил перед собой палочки снизу вверх. Гигант, которого вела вперёд инерция меча, нанизался ноздрями на бамбуковые палочки. Хенг основанием ладони резко подтолкнул их, заталкивая в мозг по самые кончики, после чего отступил в сторону. Через мгновение бронированный бугай рухнул на землю.

Хенг склонился над поверженным противником, поднял его голову и посмотрел в глаза, которые покидала жизнь.

— У тебя повреждение мозга… Ты обречен хорошо чувствовать себя до конца жизни!

Глаза здоровяка от обалдения напоследок округлились, после чего окончательно поблекли.

Отпустив голову противника, Чжао подобрал его меч и гигантским прыжком вскочил на крышу двухэтажного трактира. Челюсти зрителей дружно попытались достигнуть земли. Если бы у них это вышло, то могло получиться небольшое землетрясение. Квадратными глазами в гробовой тишине они наблюдали за тем, как пьяный сказитель скачет с одной крыши на другую. Его совершенно не смущало то, что расстояние между некоторыми домами доходит до десяти метров.

— Э-э-э… — протянул один из зевак. — Мне кажется, или черепица даже не пострадала?

— Тебя только это удивило, Лу?! — повернул к другу голову на одеревеневшей шее товарищ.

— Так я же её делаю… — смутился гончар. — Мне ли не знать, что черепица хрупкая и по ней лучше не прыгать.

— А мне интересно, — подал голос один из зрителей, бывший солдат, а ныне крестьянин, — где можно научиться стилю пьяного телепузика? Я бы своего сынишку отдал в эту секту! Да что там сына? Я бы не пожалел денег и всех сыновей туда отдал!

***

Пробуждение Хенга было резким. Его разбудило чувство опасности. Он лежал под кустом у дороги.

Угрозу представляли пятеро кряжистых узкоглазых мужиков разбойного вида. Они были из особого типа мужицких мужиков, которые считают, что могут не стричь лохмы годами, не мыться месяцами и быть чуть симпатичней гориллы. О том, что они бандиты и об их недобрых намерениях говорило многое. Во-первых, они были слишком богато одеты явно с чужого плеча. Ограбили какого-то купца, не иначе, поскольку сложно представить человека в шелках, который принципиально не моется. Во-вторых, у них были длинные ножи и дубины, а один, напяливший на себя больше всего аляписто-цветных вещей, имел арбалет и саблю.

Нащупав возле себя меч и пока не понимая, откуда тот взялся, Чжао не стал дожидаться, пока его оглушат дубиной. Он плавно хищным движением оказался на ногах и срубил голову бандита с мечом. Голова слетела на слой прелой листвы. Из обрубка шеи с ударами сердца начали вырываться фонтанчики крови. Тело некоторое время простояло, после чего рухнуло под ноги товарищей, которые в ужасе впали в ступор и не сводили взглядов с трупа. Но вот они начали переводить взоры на Хенга, а он лишь этого ждал.

— Кто у вас главный?

— Ты убил его, — произнёс один из них.

В следующий миг меч Чжао рассек брюхо говоруна, выпустив проветриваться его кишки. Тот завопил на всю округу и упал на четвереньки. Кишки вывалились наружу. Он руками пытался запихнуть их назад, при этом продолжал кричать от боли.

Хенг считал себя прирожденным мастером переговоров. Он получил свой опыт переговорщика ещё во времена службы десятником. Очень добро, как он считал, посмотрев на побледневших разбойников, он продолжил:

— КТО У ВАС ГЛАВНЫЙ?!

Для бандитов взгляд сотника не был добрым. Им под ним хотелось обмочиться, покаяться перед всеми богам, вернуться к крестьянскому труду и заниматься им до конца жизни. Но тут до одного из них доперло и он тихо охрипшим голосом выдал:

— Ты.

— Что я? — качнул окровавленным клинком Чжао.

Сглотнув сухой ком, разбойник продолжил:

— Ты главный. Приказывай, босс, всё сделаем!

— Да-да, — закивал болванчиком его товарищ, почувствовавший путь к спасению. Его до грязных штанишек пугал демон, которого они сначала приняли за бродягу и лёгкую добычу. — Ты наш босс!

— Точно-точно, — пролепетал третий.

— То-то же! — стряхнул с клинка кровь Хенг. — Трупы обобрать, и ведите в наш лагерь.

Бандиты ещё не знали, какой кошмар их ожидает. Они привыкли к тому, что правит сильный, но не к железной дисциплине. Вскоре их побрили наголо, заставили искупаться в ледяном ручье и постирать одежду. Сама одежда была приведена к общему стандарту и начались адские будни с убийственными тренировками и жёсткой дисциплиной.

Через несколько месяцев банда Хенга подмяла под себя все остальные банды в округе. Все бандиты были проведены через жёсткую программу. Все, кто пытался взбрыкнуть, отправлялись к праотцам. В итоге в округе бандитов стало на две трети меньше, поскольку часть из них погибла ещё во время разборок. Те же, что остались, больше не походили на банду. Они напоминали сплочённый элитный отряд обученных солдат со строгой иерархией с сержантами и старшими офицерами. Полсотни вооруженных рыл.