– Придумать-то мы сможем, а где людей брать придумки наши воплощать?

– Сами и обучим. Как Ксюша, как Света…

– А где взять тех, кого обучать?

Проблемой были не люди как таковые, а люди, обладающие хоть какими-то знаниями. Ксюша – та набрала себе в «подмастерья» мальчишек, ранее обучавшихся у кузнецов в Унде, Света – самих кузнецов, то есть у них учились те, кто хоть немного, но с металлом работать умел. Телегостроением у Жени занимались мальчишки, которых Володя успел обучить работе с топорами и пилами, а вот «свободных» людей, каким-то ремеслам хоть немного обученным, не хватало. Даже после того, как «богиням» стали присылать людей «на обучение» даже из самых дальних деревушек…

Людей «на обучение» в поселок к «волшебницам» с прошлой осени посылалось много, и причиной стала своеобразная местная «вертикаль власти». Те, кого учительницы поначалу посчитали «вождями», были именно вождями – но только «военными» и «охотничьими»: их обязанностью было обеспечение обороны «городов» и добыча разнообразной дичи. Еще «вождь» отвечал за «внешнюю торговлю» – впрочем, это дело от войны мало отличалось, по крайней мере степенью риска для участников.

А внутренней жизнью во всех поселениях руководили женщины. И если в Вете такой руководящей дамой была жена Баты (третья, не мать Жвана), то в Вырке всем управляла Двига, которая Копотю даже дальней родственницей не была. Она вообще в Вырку приехала из какого-то «костра», лежащего у реки с названием «Сожа» – ее там взял в жены купец из Вырки, возвращающийся от греков (как прикинула Вера Кузнецова, «в греки» местные ходили в Крым по Днепру, через Угру а затем через Вязьму) – то есть теоретически мимо реки Сож проплывали. Сама Двига внести ясность в вопрос не захотела (или не смогла: в замужество она попала лет в двенадцать, а сейчас ей было уже за полтинник).

По местным меркам уже древняя старуха, но тетка была крепка и телом, и духом. В смысле, могла и оплеуху отвесить нерадивому, от которой тот долго очухиваться будет, и наорать так, что ушам больно станет. Но, как утверждал Михалыч, «баба всегда бабу поймет» – и Двига как-то очень быстро сообразила, что «у волшебниц жизнь вообще райская и дети не мрут как мухи». К рекомендации Марины «всем беременным и кормящим бабам давать по пять грамм соли в день» она отнеслась всерьез (благо, соль «богини» просто так для этого дали), и в городе особо следили за тем, чтобы соль эта доставалась именно женщинам. А когда Даша за пару дней вылечила от сильнейшей ангины беременную правнучку Двиги (всего лишь стрептоцидом), советы «богинь» в городе воспринимались как приказы, подлежащие беспрекословному исполнению.

Всего лишь год воспринимались, но за этот год в Вырке родилось почти двести младенцев (из которых померло – за весь год – чуть больше двух десятков), а матерей при родах померло лишь четверо. Последнее – главным образом в результате жестоко насаждаемой гигиены: бабки-повитухи теперь тщательно мыли руки с мылом, а после того вообще протирали их спиртом. Все мыли и протирали: после того, как Даша сказала Двиге, что очередная роженица умерла из-за того, что повитуха руки не вымыла, Двига эту повитуху просто приказала убить – и приказание её было немедленно исполнено…

Вдобавок всех «первородок» – с разрешения Двиги, конечно – вообще рожать привозили к Марине. Почти сорок человек – и Марина восьмерым, которые оказались совсем еще маленькими девочками, сделала кесарево сечение, сообщив при этом «коллективу», что «понятно почему матери-первородки тут мрут как мухи»: все они были в возрасте от двенадцати до четырнадцати. Заодно и Двиге подробно рассказала, почему ее правнучка непременно померла бы без такой операции – после чего «посадница» с еще большим рвением стала внедрять в жизнь советы «богинь».

Впрочем, население Вырки особо не роптало, все успели заметить, что «богини плохого не посоветуют». А вот хорошего – сколько угодно: урожаи «красной репы» (так тут называли брюкву) сильно отодвинули угрозу голода, а «белой репы» (то есть турнепса) – переместили эту угрозу вообще в раздел «страшных сказок». Причем настолько переместили, что разведение свиней стало не изощренным способом перевода ценного продукта, коим являлись желуди, в редкое лакомство для избранных, а практичным производством дешевой белковой пищи. А ведь еще были тыквы и просо, сорго и куры, кукуруза, горох, фасоль… И коровы.

С коровами вообще все получилось несколько неожиданно: после того, как стало известно как они тут называются, Ира как-то мимоходом в разговоре с Двигой пожаловалась на трудности с получением столь полезной скотинки. Еще осенью пожаловалась, а в начале июня в Вырку пришел купеческий караван, пригнавший сразу два десятка коров. На вопросы Двига отвечала уклончиво, мол «у лугов коров купили».

Да, торговля «международная» от войны в нынешние времена мало чем отличается: на выркинском рынке Ира узнала, что за коровами отправилось полторы сороки мужиков, а вернулось лишь меньше одной сороки. Правда уже Марина, отдельно проведя разведопрос среди тамошних рожениц, сказала, что практически все потери каравана были все же «санитарными»: человек пять просто утонули на переправах через реки, а больше десятка скосил вульгарный понос. И может даже не до конца скосил: по местным обычаям если кто-то из походников начинал гадить с кровью, то остальные его просто бросали – что, в принципе, сберегало караван от эпидемии хоть той же дизентерии…

Зато появились коровы, причем три из доставленных оказались даже стельными – что давало надежду на скорое появление молока. Хотя «молочные продукты», правда лишь в виде сыра, появились еще раньше: первая в этом году экспедиция за солью кроме собственно соли привезла и дюжину овец. В экспедицию тогда пошли и несколько парней из освобожденного полона, и они сказали Леночке что «вон на том торге много рабов бывает в продаже». С рабами не сложилось, но за затрофееную еще в первой экспедиции висюльку (все же золотую) вышло купить овечек. Хозяин стадо продавал «грамотно»: один взрослый баран, один молодой барашек и десять овец-двухлеток. Хотя продавал он свое стадо все же «не по канону» – пастухи к нему не прилагались, но и цена была невысокой. Парни предположили, что продавал он ее не потому, что «пастухи померли», а потому что у кого-то он стадо просто угнал, но Леночка предпочла в детали не углубляться, тем более что пару овцеводов отдельно прикупить все же получилось. Совсем еще мальчишек, но хоть с каким-то опытом…

Хотя и с коровами получилось тоже не совсем слава богу: сами по себе коровы – звери полезные, но без быков польза от них довольно сомнительная. Двига новую экспедицию за скотиной отправлять не спешила, а где живут упомянутые луги – не сказала. И не из вредности: на самом деле она не знала. Ходивший же в поход «купец» тоже объяснить не смог: «проводить могу, а вот рассказать…»

Лиза с некоторой грустью поделилась результатами «расследования» с матерью:

– Раньше я и представить не могла, насколько наша цивилизация продвинулась благодаря письменности. Вера с Брунн по «легенде» спокойно в Балтику сходили, а этот… «Идти по Вырке до истока, потом дальше до Болвы…» Они даже не знают, сколько дней они за коровами ходили! Не считали, им это не надо!

– И тебе не надо. Коровы есть? Есть. Телята будут? Будут. Может и бычок будет, а нет – тут где-то по лесам туры бродят. Опять же Тэрон сказал, что про коров или хавад он не слышал, а вот агелады – их в Пантикапее купить несложно, так что просто нужно было его по-гречески расспрашивать. А уж тавроса – то есть быка – неплохого и в Танаисе найти легко. Так что бери Кириного брата, пусть он покажет как на корабле в Дон пробраться…

– Он не покажет. Охотник с городка, что возле Тулиши, говорил что из Иван-озера раз в несколько лет по весне вода немного и в Дон утекает. Через луг какой-то, который и в половодье можно пешком перейти портков не замочив.