Но когда есть много соли, жизнь становится гораздо более вкусной, а когда еще есть «развитое сельское хозяйство»… За предыдущее лето было расчищено от леса еще двенадцать гектаров под поля и огороды. Если есть инструмент и люди, которые этим инструментом будут рубить и копать, то даже такие масштабы оказываются достижимыми. Правда если еще есть и воля: в строящейся Дубне Женя Сорокина её в должной мере не проявила и там «под поля» меньше гектара расчистили. В смысле, землю от корней не освободили – но поскольку там трактора все равно нет, то и так сойдет: под сорго лопатами этот гектар вскопают, а под репу – весной лес вырубят. Как флегматично по этому поводу высказалась Марина, «как первая репа созреет и они урожай увидят, то по гектару в день расчищать начнут». Да, пока местное население при текущей урожайности всего сеемого и сажаемого огород считало лишь небольшим дополнением к охоте, рыбалке и сбору желудей с орехами…

Впрочем, и учительницы сбор этих самых желудей просто вынуждены были поставить на промышленные рельсы. И курочкам подкормка, а уж как их жрут свиньи, оставалось лишь поражаться (яблоки-то были сугубо «сезонным» кормом). Оля-маленькая, когда-то удивлявшаяся малой плотности автохроного населения, теперь стала удивляться его повышенной (по отношению к обираемым площадям леса) численности, так как «город» вроде Веты, с населением менее двух сотен взрослых, обирал желуди в радиусе километров десяти – и этого едва хватало на жизнь впроголодь, причем с учетом и охоты, и рыбалки. К этой зиме жители поселка и сами смели ценный плод в радиусе километров семи, но если бы не высокие урожаи на полях – зима точно была бы более чем скудной.

Новые поля, протянувшиеся узкой полосой на север от поселка, были распаханы еще осенью, так что весной их только один раз перепахали и проборонили перед севом. Зато сеяли уже с применением «передовой техники»: прошлогодний опыт в роли «ломовых баб» никому особо не понравился и была изготовлена хотя и деревянная, но вполне себе работающая прицепная сеялка, которая после замены рабочего барабана и нехитрой настройки успешно сеяла и овес с ячменем, и сорго с просом, и горох с кукурузой и чечевицей. До картофелесажалки технологическая мысль учительниц пока еще не добралась (хотя чертежи сразу трех таких агрегатов были найдены и перенесены на бумагу), так что «второй хлеб» сажали по старинке. То есть все же в прорытые специально изготовленным культиватором борозды…

Использование прогрессивной техники позволило закончить посевную всего за неделю, после чего народ вернулся к своим ставшим уже традиционными занятиям. То есть к раскорчевке леса в основном – и с этим стало гораздо проще. Хотя бы потому, что народу с топорами и лопатами изрядно прибавилось: из Веты сюда перебрался Жван с семьей, причем не в одиночку – с ним приехало еще пятеро ветских «экспедиторов». Мирно перебрался: по договоренности с тамошним вождем все они переехали на пять лет «чтобы научиться выращивать много еды», к тому же этот вождь окончательно убедился в невероятном могуществе «волшебниц», а заодно и в том, что они плохого не посоветуют: по каким-то причинам имя свое он им не называл, но Лиза, зная что Жван приходится ему сыном, как-то в разговоре с парнем произнесла «а вот когда твой батя…» – а оказалось, что звали-то его как раз Бата, и сын не преминул сообщить родителю, что от «могучих волшебниц ничего не скроешь, да и не надо, они людям плохо не делают».

Еще с полсотни взрослых приехали из Унды, и с той же целью – разница была лишь в том, что эти приехали по приказу Лизы. Весьма полезному приказу, причем полезному даже не для учительниц.

Когда женщины, поужасавшись высочайшей смертностью детей, начали было выдумывать меры по её сокращению, Марина быстро всем объяснила в чём они в корне не правы:

– Главное что нужно сделать для сокращения этой невероятной смертности – улучшение качества жизни матерей. Если мать голодная и больная, то можно наизнанку вывернуться, но детям её лучше не станет. Можно, конечно, младенцев у неё забрать – но, даже если не считать что хрен их нам кто мирно отдаст, у нас-то кто их будет кормить-обихаживать? Лично мне и наших младенцев хватает, а вы даже со школьниками едва управляетесь. Здесь вам не Москва двадцать первого века, здесь доставку всего нужного не закажешь.

– То есть вы считаете, что положение безвыходное? – расстроилась Лера.

– Глупости не говори! Лиза вон подсчитала уже на примере Веты, что если местных научить хотя бы брюкву выращивать, то младенческая смертность на треть сократится, а детская – вообще наполовину. А чтобы материнскую смертность вдвое сократить, нужно всего лишь каждой бабе обеспечить соли килограмма три на рыло в год.

– Если вспомнить как мы эту соль добывали…

– Ага, ничего не зная об этом мире и все из себя в депрессии. Если взять район от Вырки до Рязани, то народу тут проживает тысяч пятнадцать. И если соли притащить всего пятьдесят тонн…

– И как столько притащить?

– Чтобы придумать как, у нас есть специальные люди. Я даю стратегические советы, а тактикой пусть занимаются те, кому положено.

Паята машинально повернул голову направо, в ту сторону, куда ушла эта странная лодья. Мужики в городе так и не смогли понять, зачем же, собственно, лодья шла так далеко, но все сошлись лишь на том, что явно не за теплым камнем – поскольку впервые за много лет на закат прошла лодья совсем без товаров. Бабы больше обсуждали чудесное спасение Януты, и лишь Скип пришел к Паяте с действительно серьезным вопросом.

– Ты согласишься, – ответил ему вождь города. А затем, внимательно взглянув на не шелохнувшегося после получения ясного ответа Скипа, объяснил свое решение:

– Пока мы провожали их по тропе, я говорил с разными парнями. Парни сказали, что они никогда не врут, и раз сказали, что возьмут ее если ты не против, то если ты будешь против, они ее не возьмут. И ничего плохого нам за это не сделают. Вот только если ты согласишься ее отдать, то они могут сделать нам очень много хорошего. И тебе, и всем нам. Они умеют сделать так, чтобы репа вырастала размером с мой кулак, или чтобы лен вырос таким, что спрятаться в нем можно всего лишь встав на колени…

Скип продолжал молча стоять, всем видом показывая, что ждет продолжения.

– Они не воруют детей. Они не делают детям ничего плохого. У них дети всегда сыты, хорошо одеты, их не заставляют работать. У них есть и свои дети, много – но они любят всех детей. Если в соседнем городе мало еды, они привозят ее, сами привозят. И кормят детей, а еще кормят женщин, у которых маленькие дети. У которых дети не очень маленькие, тоже кормят, но просят сделать какую-то простую работу, причем не для себя, а для детей.

Скип не моргая смотрел прямо в глаза Паяте.

– В тех городах, которые исполнили их просьбы, они говорят мужчинам что нужно сделать, чтобы росла огромная репа, высокий лён и многое другое. И там почти уже не бывает так, что еды мало. А еще… парень, с которым я говорил, сказал, что в этих городах почти перестали умирать женщины во время родов и маленькие дети. И не только они… Парень сказал, что им очень не нравится, когда люди умирают молодыми, а старые для них – это кто уже прожил не меньше полутора сорок лет…

Паята постарался взглядом передать свою убежденность в правильности решения, но Скип теперь упорно смотрел в землю.

– Они дали семечки от того плода, который добавляли в кашу. Рассказали, как их сажать и где. Сказали, что мы сами увидим сколько вырастает еды еще до того, как они поедут назад. Сказали, что эта зима у нас будет сытой. Я думаю, что ты согласишься со мной, когда сам это увидишь.

– Я не услышал ответа на свой вопрос, поэтому спрошу по-другому: что мне делать если с ней что-то случится до их возвращения?

– Куна проследит за тем, чтобы ничего не случилось, – с облегчением в голосе сказал Паята. – Мы все будем следить.

«Тактикой» занималась в основном Лиза, и занималась довольно успешно. По крайней мере она сумела наладить в целом позитивные отношения с окрестными городами… в сложившихся обстоятельствах – так точно позитивные. Выяснив, что Рязань – это местный центр торговли с нынешним «востоком» и «юго-востоком», она дождалась там приезда торговцев из муромы и «выкупила» у них кусок земли в районе Павлово, где намечалась добыча гипса. Участок по левому берегу, правда, оказался чьей-то другой собственностью, но пока «хозяева» не объявились, она решила и его использовать: огромный заливной луг под огороды уж очень подходил. Решила, что нужно будет – и его выкупит, так как участок на высоком берегу площадью около десяти километров обошелся в пять топоров и один меч.