Однако окрестное население «притягивалось» не столько комфортным жильем и наличием достаточно высокооплачиваемой работы: в конце-то концов деньги есть нельзя. А вот наличие огромного количества самой разнообразной еды плюс уже разнесшаяся очень широко информация о внедряемой системе здравоохранения – то есть весомая гарантия долгой и счастливой жизни – народ в городки и окрестные деревеньки втягивали как пылесосом даже из весьма отдаленных земель. А Лебедянь привлекала новых жителей еще и безопасностью.

Откровенно говоря, и Лизу, и Леру очень удивляло то, что на землях по Дону – по крайней мере севернее Непрядвы – население было, мягко говоря, немногочисленное. То есть всего там удалось обнаружить парочку крошечных деревенек, в которых жили люди, местными именуемые «южной муромой» – то есть фактически это были переселенцы-экстремалы с низовьев Оки. Почему появились переселенцы, было понятно: хорошие густые леса, в которых много дичи, а в реках – и рыбы. А почему «экстремалы», стало понятно уже после того, как началось строительство Епифани. Коему местные очень обрадовались, потому что, как сами они рассказали, вдоль Дона с низовьев довольно часто приходили кочевники в поисках рабов. По какому поводу туземцы успели уже разработать методику избегания рабства, основанную на принципе «убежать и спрятаться» – чему сильно помогало то, что приезжавшие лесов особо не знали, а верхом по лесу скакали столь неспешно, что даже пеший ребенок легко их обгонял. Тем не менее периодически кто-то, да попадал в лапы кочевников, так что с адреналином у местных было все в порядке.

По этой причине уже Усть-Непрядвинск Катя выстроила довольно своеобразно: город, размещенный на излучине у впадения Непрядвы в Дон, занимал около пяти гектаров и должен был защищен девятисотметровой стеной высотой в три метра. Так как реки фактически окружали город с трех сторон, то пока были построены только четыре башни (две угловых и две «привратных») и примерно метров сто стены с неприкрытой реками стороны, но если почти все дома были уже закончены, то постройка стены лишь немного ускорилась и по планам Кати вся стена будет выстроена уже к следующему лету. Это строительство решили (причем новые местные жители сами решили) даже на зиму не останавливать…

Причиной решимости было то, что местные узнали, что «волшебницы и волшебники» на зиму в городе не останутся. А если зимой можно кочевников и не ждать, то вопрос кто приедет в город весной первым – волшебники или кочевники – оставался открытым. А за стенами и с арбалетами этот вопрос приобретал лишь академический интерес. Практику же летом продемонстрировал Володя, который, приехав в город чтобы сопроводить жену, на всякий случай захватил и три своих новых машинки. Одну – себе, одну – Маркусу. И одну – уже на самый всякий случай – жене.

Поскольку на строительстве и домов, и кораблей он чувствовал себя не очень гармонично вписывающимся в производственный процесс, Вова предпочитал загорать на крыше одной из привратных башен. И когда за Доном из леса показались многочисленные всадники, скачущие к тому месту на берегу, где по осыпям можно легко спуститься к воде а на противоположном берегу подняться, Вова сообразил, что перебдеть гораздо лучше чем недобдеть. Ну а когда всадники с радостными криками бросились переплывать Дон, который в этом месте был шириной хорошо если тридцать метров, он выяснил, что и одного диска к новенькому «Льюису» вполне достаточно для того, чтобы остановить нашествие воинствующих сарматов (про сарматов это Лера всем рассказала).

Собственно, и отдыхать на вершине недостроенной башни в стиле товарища Сухова Вова решил лишь тогда, когда мурома из местных сказал, что степняки чаще всего Дон именно в этом месте переходят, а произвести впечатление на потенциальных рабовладельцев ему помогло то, что место переправы было довольно узкое и около сотни всадников скучились на пространстве шириной вряд ли больше тридцати метров. И, судя по тому, что за лето новых захватчиков в районе стройки не появилось, впечатление он произвел. Рабочие потом собрали много чего интересного, одних акинаков около двух десятков, из которых дюжина вообще оказались бронзовыми – так что и расход патронов окупился. Убитых было меньше… то есть сначала меньше, потом в зарослях нашли еще тушек шесть: похоже, ждать и искать раненых нападавшие вообще не собирались. Да и раненых все же поначалу было большинство, просто рабочие (большей частью из муромы) быстренько через реку перебежали (просто поставив три лодки поперек реки на манер моста), и, пока Володя спускался с башни, раненых уже не стало. Вова распорядился собрать с них все, включая одежду и даже глиняные украшения, и отправить собранное для изучения Лере: его несколько удивили вооружение и экипировка нападавших…

После того, как Вовкин пулемет помог отбить нападение сарматов, Катя резко поменяла проект города: теперь стена строилась непосредственно от берега, так, что двухметровый обрыв оказывался за ней. Узкую же канаву за стеной она решила после постройки стены засыпать, так что трехметровая снаружи стена внутри города получалась высотой лишь в метр – то есть за ней будет очень удобно ходить и стрелять по врагам. Правда это был всего лишь проект – но следующий городок в районе будущей Лебедяни сразу стали строить по аналогичному плану. И там моральную поддержку строителям оказывали сразу полторы сотни арбалетчиков во главе с самим Копотем. А им аналогичную обеспечивал Денис с такой же удивительно полезной в первой половине третьего века машинкой – на самом начальном этапе, пока строился цементный завод. Впрочем Денису поиграть в товарища Сухова не пришлось: похоже, сарматы тщательно и неторопливо обдумывали ситуацию…

– Лера, как ты думаешь, эти сарматы сильно нам могут помешать проторить речной путь к морю? – спросила у подруги Лиза, что-то высчитывая на планшете. – И я не очень понимаю, почему тот же Тихон, не говоря уже о римлянах, без проблем ходят вверх по реке аж до Волги, а в учебниках написано, что сарматы вверх по Дону никого не пускали…

– Ну, во-первых, у Рима с сарматами, точнее с северными аланами, официальный мир, дружба, жвачка. Римляне им даже какую-то дань платят, между прочим. Во-вторых, сарматы эти никого не пускают лишь бесплатно. Жителям Танаиса платить не хочется, а другие купцы, вроде того же Тихона – они просто платят. И их не только пускают, но еще и охраняют.

– Интересно, и сколько же они с нас захотят получить?

– Тебе это интересно вообще или интересно мое мнение?

– Давай сначала твое мнение.

– Мы должны этих сарматов просто игнорировать. Ну чем нам могут помешать закованные в костяные латы кочевники? Я проверила: даже наш арбалет пробивает их с расстояния в полтораста метров. Если они снова где-то захотят напасть… Знаешь, надо бы тебе отдельный указ написать, чтобы раненых сарматов не добивали. Подлечим, объясним им, что степь большая и они нам там мешать не будут – и отпустим подумать.

– Решила стать добренькой?

– Можно и так сказать. Вот смотри: по самым оптимистичным подсчетам вот здесь, от Дуная и до Дона, этих сарматов пасется тысяч триста. Нам потенциально угрожать могут… ну, вряд ли больше двадцати пяти тысяч. Это по всему Дону, а на город, на Лебедянь ту же, вряд ли они смогут собрать толпу больше двух-трех тысяч. Два пулемета помножат их на ноль за полчаса. Но нам их даже убивать не надо, напротив, стоит их холить и лелеять – пока они на нас не нападают, конечно. Уже сейчас у Дуная их начинают перевоспитывать готы, а через три-пять лет готы уже дойдут и до Дона – и вот с ними нужно будет поступать однозначно. Если сарматы помогут нам готов проредить… Кстати, как раз готы лет через десять Танаис сожгут и разграбят…

– А нам что за дело?

– Пока другого канала торговли с Римом у нас нет. Мы, конечно же, через год-другой выстроим Воронеж… выстроим, нам он будет очень нужен. Потом Калач какой-нибудь, Ростов – но это будет нескоро. Так что Танаис в качестве опорного пункта… Отправим туда Нику: на нее, кстати, Мирон давно уже молится.