Но если вдруг вас за шпиона не примут — фейсом не вышли, языками не владеете или еще чего там не в порядке, не соответствует классификации и международным нормам — то тогда вам прямой путь в Кащенку. Или, не дай Бог, конечно, в шестую психиатрическую лечебницу города Хлынова. Это уже все. Полные кранты да еще и цугундер в придачу!
Так что, прочитав, немедленно сожгите, пепел съешьте (доверять нынче никому нельзя, даже ветру, — демократия-с! она родимая), затем попейте водичку и сходите в туалет. Обязательно сходите! Это вам рекомендуют все истинные шпионы: от Пеньковского (товарища) до Примакова (господина)…
Теперь-то вы чувствуете разницу между настоящей мужской страстью и мелкими, несущими на себе бремя всевозможных хлопот, страстишками?
Если чувствуете, то дайте руку, и пойдем дальше!
Вернее, помчимся. Ибо жизнь бедного Рохлина вдруг сорвалась и понеслась на такой дикой скорости, что у него даже дух захватило.
Однако по порядку…
Здесь стоит чуть подробнее показать расклад сил. С одной, так сказать, домашней стороны — жена, дочери (сын, хотя бы один сын, хоть немного бы уравновесил сложившуюся ситуацию, но увы!), ротвейлер, дом и прочая хозяйственная мишура для того, чтобы показать окружающим, что ты тоже не дебил и иногда «шевелишь рогом»… С другой стороны вдруг возник объект, который назывался коротко и поначалу слишком расплывчато — Она.
А между ними возвышался Рохлин.
Или не возвышался.
Но был, черт побери, был, и никуда теперь от этого не деться. Тем более, сейчас, когда они вместе плывут на «Заре», они — Рохлин и Ольга…
Никогда не догадаетесь, где именно познакомились Рохлин и Ольга! В цирке. В старом, добром цирке, о котором говорят — «душа у него нараспашку, как любимый чемодан!»…
Когда Булат Окуджава сочинил свою знаменитую песню о бедняге Морозове и циркачке, то он, честно говоря, был недалек от истины. Помните, всем известные строчки:
«Она по проволоке ходила,
Махала белою ногой,
И страсть Морозова схватила
Своей мозолистой рукой…»
Конечно же, помните! Их распевала вся страна от забулдыги до министра. Распевала намного чаще, чем правительственный гимн. А почему? Потому что — душа! Душа была и есть в этих незамысловатых строчках…
Ольга Русакова не была циркачкой. И Рохлин не был Морозовым. Но зато был самый настоящий цирк. И была страсть. Страсть, а не страстишка. Помните разницу?
Не как заслуженного и уважаемого физика-учителя, а как самого обычного мужчину, который может при случае гаркнуть или, например, дать затрещину ученику, попросила завуч Рохлина «помочь сопровождать» пятиклассников в цирк…
— Как? — не понял Рохлин, когда впервые это услышал.
— Помочь сопровождать, — повторила завуч.
Она явно была не в ладах с грамматикой.
— Помочь или сопровождать?
— Не поняла?..
— Это две большие разницы, как говорят в Одессе, — попытался пошутить Рохлин, однако шутку не приняли. Завуч поджала губы. Прошипела обиженно:
— Вы отказываетесь?
— Нет, но я только хочу понять, что мне предстоит делать, — начал раздражаться Рохлин. — Помочь или сопровождать?..
— Значит, вы отказываетесь! — убежденно произнесла завуч, пропуская иронию физика мимо ушей.
— О, черт!
— Не ругайтесь.
— Я не ругаюсь.
— Вот и не ругайтесь.
— Я… — Рохлин замолчал, мысленно досчитал да шести (дальше не хватило терпения) и миролюбиво закончил:
— Хорошо. Я. Согласен. Где? Когда? С кем?
Завуч внимательно посмотрела на него, тоже мысленно повторила первые три строки таблицы умножения — она была математиком — затем, немного успокоившись, рассказала Рохлину, где пройдет запланированное мероприятие…
Рохлин и еще одна учительница, которая только что вышла из декрета и относилась к детям пока достаточно лояльно, привели два десятка пятиклассников в цирк.
Еще в самом начале «мероприятия» Рохлин приструнил особо буйных — одного угостил оплеухой, другому надрал уши, на третьего рявкнул — и теперь все было «оʼкей». Те, кто хотели, смылись в туалет и там тихо курили. Остальные разбрелись по просторному холлу и затерялись в толпе. Главное — было спокойно, все чин чином, без драк и поножовщины…
Учительница увлеклась цирковой программой, искренне переживая и радуясь представлению, а Рохлин, немного поглазев на гимнастов, заскучал и от нечего делать стал рассматривать публику.
Внезапно его внимание привлекла молодая пара: женщина и парень. Никого не стесняясь, они целовались. Целовались страстно, самозабвенно. Искренне.
Сначала Рохлин нахмурился.
Затем — пробурчал что-то недовольное.
Но постепенно морщины на его лбу разгладились, и он, забыв о цирке, стал наблюдать только за парнем и женщиной…
Парень ему не понравился, потому что был красивый, молодой и нахальный. Рохлин таких не любил и презирал. Было странным видеть этого «почти нового русского» на цирковом представлении. Обычно такие тусовались в ночных клубах, в дорогих ресторанах или отдыхали в «уик-энд», где-нибудь в дешевой Финляндии, потому что престижные острова были им не по карману.
Иное дело — женщина.
Она была молода, в ней чувствовалась порода. Настоящая порода. Которую нельзя скрыть. Нельзя купить или приобрести…
Женщина, которую так увлеченно и самозабвенно целовал парень, не принадлежала к модной молодой поросли, называемой «моделями». Нет, она была из других. Из тех, про которых говорят:
— А ты знаешь, в ней что-то есть!
— Что?
— Не знаю. Но чувствую…
Так и Рохлин — он вдруг почувствовал.
От этой молодой женщины шли волны. Не грубый аромат самки, от которого самцы теряют голову и стремятся лишь к одному — к сексу. Не легкая аура одухотворенности, к которой хочется прикоснуться, которую хочется оберегать…
Нет, нечто другое.
Более глубокое понятие, более космическое, может быть, даже более философское. Рохлин не анализировал свои ощущения, не ломал голову над тем, что это — волны, аура, энергетика или вообще. Бог знает, что… Ему было не до этого.
Он просто впитывал женщину, и все.
Впитывал, как какое-то неземное существо. Всю, без остатка. Полностью. Целиком.
Ее внешний вид…
Ее телодвижения…
Ее мечты, которых он еще не знал, но чувствовал…
И когда это странное насыщение другим человеком вдруг закончилось, Рохлин понял, что теперь он — это она, как бы парадоксально это не звучало.
Он больше не смотрел на арену до конца представления. Он больше не обращал внимания на пятиклассников. Он даже ничего не ответил коллеге-учительнице, когда она обратилась к нему с вполне невинным вопросом — понравились ли ему бегемоты…
Какие бегемоты?!
Теперь Рохлину было наплевать не только на бегемотов, но и на всю остальную фауну Земли, да и флору тоже. Кстати, в тот же список можно было включить и человечество со всеми благами цивилизации…
Она! И только Она!
Вот что теперь волновало учителя физики.
По-настоящему и всерьез…
Когда представление кончилось, Рохлин послал ко всем чертям пятиклассников, которые остались этим весьма довольны, и последовал за Ней.
Правда, женщину сопровождал парень, но Рохлин не обращал на него никакого внимания. Он просто для него не существовал…
Парень с женщиной поехали на машине, и учителю физики пришлось взять такси. Хорошо, что ехать оказалось недалеко, а то бы Рохлин просто не смог расплатиться. Но он уже не думал о таких мелочах, как деньги.
Какие тут могут быть деньги?!..
Машина затормозила возле элитного дома. Парень и женщина скрылись в подъезде. Рохлин побежал за ними, не разбирая дороги и утопая в снегу по самые щиколотки…
Что было потом, он помнил плохо: какими-то обрывками и фрагментами, словно это был сон.
