— И своего мужа она будет выбирать так же? — осведомился Тэрл.

Лорд Д’Исса откровенно расхохотался:

— Женское сердце — самая странная и загадочная вещь, что существует на этом свете. И это совершенно никак не зависит от того, идет ли речь об обычной женщине или об эжени. Впрочем, вы ведь не ради этого пришли. Вас интересует, вступит ли Иллирия в войну на вашей стороне.

— Интересует, — признал Тэрл.

— Это решать буду не я. Скоро соберется Совет. Вам будет предоставлена возможность высказаться.

— Благодарю, милорд, — поклонился командующий гвардией.

— И все-таки, кое-о чем я хотел бы с вами поговорить.

Он прекрасно знал, что Лана проклянет его за этот разговор.

Если узнает.

— Ты обещал нам свободу, — сказал Джамиль после того, как дверь за Ланой закрылась, — Но в результате мы оказались в подвалах.

Ансарры молчали. На этот раз даже Яруб и Нагма не высказались в защиту Килиана. Ученому предстояло защищать себя самому.

— Это лишь временные трудности, — ответил он, — Я верю Лане: она не оставит нас в беде. Нас освободят, и мы выступим в союзе с иллирийцами и идаволльскими повстанцами. Они оценят нашу помощь.

— Используют её, ты хотел сказать, — заметил Джамиль.

Чародей пожал плечами:

— Можно сказать и так.

— И тебя это не смущает?..

Килиан ответил раздраженно:

— Я не юная девица на выдание, чтобы смущаться. Человеческое общество построено на том, что люди используют друг друга. Глупо с этим бороться, гораздо разумнее вместо этого просто найти такие условия, что будут устраивать лично тебя. Вот скажи мне, Джамиль. Когда мы спасали Лану и остальных. Ты успел рассмотреть те земли, где это происходило?..

— Я успела, — откликнулась Нагма, — Там… Очень много зелени. Я никогда столько не видела. Как будто оазис растянулся до самого горизонта.

— На Полуострове нет оазисов, — поправил её ученый, — Тут нет оазисов, потому что нет пустынь. Здешние земли плодородны безо всяких искусственных систем орошения. Я не буду говорить, что это Рай: нам все-таки придется изрядно потрудиться, прежде чем мы сделаем его таковым. Но ваши дети не будут умирать от голода и жажды, вам не придется прятаться от песчаных бурь. Думаю, за это стоит немного повоевать.

— Но кто владеет этой землей? — спросил Яруб, — Ты говорил, что на землях Полуострова процветает феодализм. У каждой земли есть хозяин, и они неустанно борятся между собой за территорию. Так кто же хозяин этих земель?..

— Никто, — усмехнулся Килиан, — Это Земли Порчи. Пустоши, как еще принято говорить.

Ансарры, — кроме Хади и Нагмы, — рефлекторно отшатнулись от него. Как будто страшными словами он мог передать заражение им.

— Расслабьтесь, — уже откровенно смеялся ученый, — Опасности нет. Я позаботился об этом заранее. А впоследствии… У меня ведь был проект, когда меня казнили. Я вывел заклятье, способное очистить землю от заражения Порчей. И когда я применю его, территория, пригодная для проживания, расширится. Думаю, что королева, что князь Альбаны, — оба оценят перспективы и согласятся взамен принять нас под свое крыло.

— В рабство, — проворчал Джамиль. Впрочем, он остался в меньшинстве: после всех чудес, что сотворил для них странный чужеземец, ансарры верили его обещаниям, как никогда.

— Дорогой друг, — улыбнулся Килиан, — Я не понаслышке знаю, что такое рабство. И я клянусь всем, что у меня еще есть, что я не позволю сделать нас рабами снова. Я вырвался из рабства Ильмадики. Леинаре с ней не потягаться.

— Ты сможешь это сделать? — голос Яруба звучал нейтрально, а вот во взгляде Нагмы читалась надежда.

— Смогу. У нас на руках все козыри. Я — единственный, от кого они могут получить и очищение земель от Порчи, и сведения об использовании запоминающего устройства. Так что сейчас… Королева у меня в руках.

— Но даже будучи у тебя в руках, она все-таки заключила тебя в темницу, — указал Джамиль.

— Друг мой, — подал голос Хади.

Наконец-то Килиан знал, что значит его фирменное «асдик».

— …я верю тебе. И я пойду за тобой. Даже если другие откажутся.

— Я тоже, — откликнулась Нагма.

Один за другим ансарры делали шаг навстречу, и от этого зрелища Килиану было светло и радостно. Когда он был всего лишь бастардом, выскочкой, он и представить не мог, что кто-то способен поддержать его. Ему казалось, что он один против всех — один на целом свете. Когда он стал слугой Ильмадики, ему казалось, что никто не сможет поддержать его добровольно, — лишь его власть, его сила, его магия заставят кого-то идти за ним. Именно тогда Хади преподал столь важный урок, просто согласившись ему помочь. Просто так. Следующий урок преподала Лана, отказавшись бежать, бросив его в ледяной пещере. Хотя знала, что ужасно рискует, оставаясь с ним, — в итоге из-за этого решения она чуть не лишилась собственной личности.

И вот, теперь эти люди шли за ним — за чужаком, за колдуном. Шли не потому что он их заставил. А потому что они видели его цели, его мечты, его устремления. Видели и разделяли.

Это было для него ново и странно.

А еще нет-нет да и посещала его мысль, а не ведет ли он их на смерть. Ведь и Хади, и Лана ничего хорошего от помощи ему не получили. Хотя в итоге оба они живы и свободны, были моменты, когда их жизнь и свобода висели на волоске. Разве не правильнее было бы сделать все в одиночку?

Нет. Не правильнее. Не только потому что в одиночку он бы не справился. Это их путь. Их решение. Именно потому что он не принуждал их идти за ним и даже не манипулировал ими, как Ильмадика, ужасным оскорблением было бы теперь попытаться заставить их отступиться.

Он слишком уважал их, чтобы обесценить их право идти за ним.

— Друзья, — улыбнулся Килиан, — Я рад слышать это. Действительно рад. Я не буду врать, что будет легко. Некоторые из нас могут погибнуть: от этого не застрахован никто. Потому что следующий ход за Ильмадикой, и очень скоро она его сделает. Каким он будет, мы не знаем. И должны быть готовы.

В общем-то, он был уверен, что Ильмадика свой ход уже сделала. Наверняка ей уже донесли о его возвращении. И в то, что у Владычицы не было припасено ничего на этот случай, бывший адепт не верил. Он изучил ее достаточно, чтобы понимать, что за свою власть древняя чародейка будет держаться мертвой хваткой.

И все-таки, он был спокоен. Каким бы ни был её ход… Он собирался встретить ее во всеоружии.

Бывший адепт готов был сражаться со своим бывшим божеством.

— Вы чувствуете?

Килиан демонстративно принюхался, хотя запах, который он улавливал, был не буквальным, а метафорическим.

— Надвигается буря. И мы — в её сердце.

Давно поместье рода Д’Исса не видело столько блеска, столько величия… и если говорить без обиняков — столько пафоса и самодовольства.

Весь цвет иллирийского дворянства съезжался на совет. Графы и бароны, рыцари и чародеи. Все те, кто мог сказать свое слово в предстоящей войне.

Незнакомый с ситуацией человек мог бы решить, что в скромный (на фоне блистающих одеяний вельможных гостей) зал собраний набилось слишком много народу. Но Лана, знавшая каждого из тех, кто здесь был, и каждого из тех, кто должен был здесь быть, слишком явственно видела пустые места, прорехи.

Она видела, что Тэрл сидел на месте, предназначенном для Рогана. Она видела, что не было представителей Неатира, так и оставшегося в руках Владычицы и ее адептов. Она видела, что пустовало место, предназначенное для Герцога: Герцог Иллирии погиб под Неатиром, и его дочь не могла присутствовать по объективным причинам. Там же, в Неатире, погибло и еще немало прославленных воинов. В том числе лорд Д’Фирре, сосед и боевой товарищ ее отца, чьи земли сейчас представлял его двенадцатилетний сын.

Но больше всего боли ей причиняло отсутствие привычной группы магов-целителей, к которой некогда принадлежала и она сама. Сейчас ее представляли лишь Мишель и еще трое её соучеников. Шесть человек остались в Миссене. Включая Нестора, ее учителя.