Помимо этого, недоставало и кое-кого из тех, кто был еще жив. И это, пожалуй, печалило не меньше. Их не пригласили, потому что боялись. Боялись, что тогда дела совета станут достоянием врага.

А это значило, что в Иллирии больше нет единства.

Всего на совет собрались одиннадцать магов, семь графов и два десятка феодалов рангом пониже. Чего им остро недоставало, это порядка, организации. Обычно кому и когда говорить, решал глава собрания — Герцог Иллирии собственной персоной. Первый среди равных. Сейчас среди равных первого не было, и градус бардака неуклонно повышался.

— …война неизбежна, господа, — вещал, размахивая тростью, Габриэль Пламенный, один из сильнейших эжени среди ныне живущих, — Все стихии поют об этом в унисон. Война неизбежна, и лишь глупец станет это отрицать.

— Вы правы, — согласился, поглаживая бородку, его извечный оппонент, погодный маг Венсан Д’Роан. Эти двое редко сходились во мнениях, но сейчас знаки, что любой эжен получал от Мира, трактовались вполне однозначно.

— Вы правы в том, что мы должны начать войну. Но значит ли это, что мы должны лезть на рожон? Возможно, следует укрепиться в своих владениях и ждать, пока идаволльцы сами к нам придут. Дворянин силен своей землей. Даже стены помогают истинному хозяину.

— Вы понимаете, о чем вы говорите? — молодой граф Д’Илюна не был магом и обычно давал сперва эжени озвучить все, что говорило их чутье, но сейчас не стерпел и подал голос, — Это измена! Оставив Альбану без помощи, мы бросим Герцогиню на растерзание волкам! Я не могу этого позволить.

Услышав эти слова, Венсан слегка смешался:

— Разумеется, Герцогиню необходимо сперва аккуратно вывезти в Иллирию. В этом никто из собравшихся не сомневается. Просто стыд, что мы до сих пор не сделали этого. Быть может, используя левитаторов…

— Что за глупость!..

— Господа, — вмешался Тэрл, — Не хочу прерывать вашу увлекательнейшую беседу, но вы не понимаете ситуацию. Это не вопрос чести и долга. Это вопрос выживания. Стены помогают, вы говорите? Никакие стены не помогут и не защитят против той силы, которой обладает Владычица. Она в одиночку прорвалась в Миссена-Клив, разгромила целую армию и убила Герцога. И что-то подсказывает мне: это далеко не предел её могущества.

Габриэль пренебрежительно усмехнулся в рыжие усы:

— При всем моем уважении, сэр Адильс, вы чужой здесь. Такие, как вы, не слышат Мир, ваше восприятие прискорбно узко и односторонне. Вы не осведомлены о том, как работает чутье эжени, и едва ли можете сказать что-нибудь уместное по предмету обсуждения. Простите мне мою грубость, но гораздо уместнее вам будет помолчать и послушать.

Воин скрипнул зубами, но уверенно парировал:

— Зато Нестор был осведомлен. И как, помогло это ему?

После этих слов на несколько секунд воцарилось молчание. Учителя уважали. И в Иллирии, и даже за ее пределами. Будь он здесь, к его словам прислушались бы, пожалуй, все, — даже если и не все согласились бы с ними. Да что тут говорить, если не так давно даже Герцог Леандр, никогда не доверявший магам, отдал им должное?

— Эжен Венсан, — подала голос Лана, воспользовавшись паузой, — Прислушайтесь, пожалуйста, к своим чувствам. Они ведь говорят вам то же, что и нам всем. Если мы не сплотимся и не выступим единым фронтом, все усилия пойдут прахом.

Погодный маг молчал. Зато неожиданно заговорил Мишель:

— Мне они говорят и кое-что другое. Нити судеб сплетаются в три узла. Первый узел — здесь. Второй — во дворце Идаволла. Но третий — во дворце Иллирии. В этих трех местах решится судьба мира. И еще одно.

Он обернулся к Лане:

— Палач Неатира. Какое бы решение мы ни приняли, он отбрасывает густую тень на все три узла. Его путь полон тьмой и кровью. Ад следует за ним. Необходимо избавиться от него, пока не стало слишком поздно.

Иоланта почувствовала себя так, будто только что получила нож в спину. Но на этот раз она была готова к этому дару.

Позицию Мишеля она просчитала заранее и не ждала от него поддержки.

— Все, что ты сказал, ты почувствовал? — холодно уточнила она, — Или половина из этого — твои додумки, добавленные из личных эмоций?

С каким-то истеричным весельем она подумала, что наверняка Тэрл сейчас недоумевает, в чем разница между одним и другим.

— Откуда исходят твои слова — от сердца или от разума?

— Они исходят от разума, — честно ответил юноша, — Но основания достаточно веские, чтобы двух вариантов тут быть не могло.

— И то, что ты меня до сих пор ревнуешь, тут совсем не при чем? — без обиняков осведомилась Лана.

Конечно, это была не самая подходящая аудитория, чтобы распространяться о таких вещах. Личная жизнь должна была оставаться личной. Но только так она могла представить собравшимся позицию Мишеля тем, чем она была на самом деле. Показать всем, что он ослеплен, и суждение его искажено.

— Ревную — к кому? — сморщил нос целитель, — К безродному алхимику с руками по локоть в крови?

— Вернемся к делу.

Реплику Тэрла можно было назвать приказом… А можно — констатацией факта. Лане так и не удалось понять, каким образом гвардеец умудряется говорить с такой интонацией, что никому и в голову не приходит возражать. Ладно, что это легко проделать со своими солдатами. Но как ему это удается с дворянами, которые выше его статусом?..

— Кого вы казните, а кого отпустите, это никак не повлияет на главный вопрос. Ни идаволльское Сопротивление, ни Альбана, ни Иллирия не смогут поодиночке противостоять Ордену. Только действуя бок о бок, мы сможем что-то им противопоставить. Мы должны объединиться и скоординировать силы. В единстве наш шанс на победу.

Венсан устало прикрыл глаза, ничего не говоря. Спорить погодного мага, кажется, больше не тянуло. Молчал и Габриэль; нахмурившись, он нетерпеливо теребил рукоятку трости. Зато высказалась леди Д’Элири:

— Я согласна с вами во всем, кроме последнего. Я не чувствую возможности победить. Вообще.

Она не была особенно сильным магом; однако высказала именно то, что боялись озвучить все остальные. Ни один вариант не чувствовался выигрышным. Человек не может сражаться с богом.

Владычицу победить невозможно.

Обсуждение длилось еще два часа и ни к чему толком не пришло. Все были согласны, что воевать необходимо. Все были согласны, что выиграть невозможно. Все были согласны, что других вариантов все равно нет.

Под конец отец оптимистично заметил, что наверняка в последующие дни они придут к какому-либо плану. Но несмотря на это, оставшись наедине с дочерью, он был мрачен и хмур.

— Они все понятия не имеют, что им делать, — озвучила Лана их общие мысли.

— Не имеют, — согласился он, — Как и мы.

— Я не знаю, что делать им, — согласилась девушка, — Но я знаю, что делать мне.

Отец молчал. Но в этом молчании был ответ. Старый лорд Д’Исса до сих пор считал ее маленькой девочкой. Неспособной на настоящее решение и настоящий поступок.

Но Лана уже не была ребенком. Месяцы войны заставили ее повзрослеть так, как никогда не заставила бы мирная жизнь.

— Тэрлу нет смысла оставаться здесь, — сказала она, — Ты же слышал: его даже не приняли всерьез. Отправь его со мной. Пусть позаботится о моей безопасности, если она тебя так беспокоит.

Она не считала, что ее безопасность зависит именно от него. Но знала, что это, пожалуй, единственный человек из тех, кто согласится последовать за ней, кому отец будет хоть немного доверять. Не ансарр и не адепт. Хоть и все еще чужеземец, Тэрл был прославленным воином, — а Грегор Д’Исса уважал войну.

И все-таки он молчал. Молчал и, кажется, не желал смотреть на дочь прямо.

— Ладно, чего я еще не знаю? — вздохнула Лана, уже готовясь к тому, что новости будут не из приятных.

И отец не подвел ее ожиданий. Вот хоть бы раз ее опасения оказались напрасными.

Хотя бы раз.

— Брак леди Леинары с маркизом Идаволльским, — глухо заговорил он, все так же не глядя на нее, — Был гарантом союза между Идаволлом и Иллирией. Сейчас, когда статус этого брака под вопросом, союз этот трещит по швам. Часть идаволльской знати, в основном из числа недовольных Орденом, поддерживает претензии Леинары на престол, но…