— М? Прости?

— С тобой все хорошо, сынок? — встревоженно спросила мама, сжав мою руку.

— Да, нормально. Просто задумался… Так о чем ты спрашивала?

— Я говорила о том, что благодарна тебе, Котаро. Кейджи сказал, ты отогнал от него Китогаву. Рада, что послушала тебя и не стала связываться с полицией.

Я вновь перевел взгляд на Акааши, сощурился и едко прошипел:

— Кто тебя просил болтать об этом? Может, хоть раз твой разговор пройдет без упоминания меня?

Я добавил бы что-нибудь еще, но ошарашенно застыл — мне прилетел мощный подзатыльник от матери. Она буквально пыхтела от злости, раскрасневшись, и процедила вполне серьезно:

— Не смей так говорить с ним, Бокуто Котаро, иначе я накажу тебя. — Будучи уверенным, что это все из-за его «гейства», мол, не гнобить его теперь, не давить на него, я еще больше удивился, потому что мама неожиданно прибавила: — Он так… так к тебе относится… — в момент, когда она сказала это, произошло кое-что странное: Акааши дернулся, и его скулы покраснели, при этом он выразительно уставился на маму, потому она и запнулась. Я напряженно поглядывал на них, а мама заключила: — Кейджи слишком хорошо к тебе относится, не говори с ним так уничижительно, понял меня?

Чего уж тут не понять. Однако эти их «гляделки» заставили меня задуматься. Я нашел в себе силы преступить гордость, встал и, поклонившись, произнес:

— Прошу прощения, Акааши-кун, этого больше не повторится, — все-таки в конце я оскалился, чем вызвал недоверие у матери, но Кейджи ласково мне улыбнулся.

Прекрасно видя, какой эффект это производит на меня даже сейчас, когда мы не одни, он ничуть не смутился. Зато вот мне даже есть расхотелось.

— Ладно, я пойду, — бросил на ходу и полностью проигнорировал мать, которая вскочила и приказывала мне вернуться.

Я не хочу, черт возьми, сидеть за одним столом с этим демоном. Он меня вымораживает. Тем более после того, что между нами произошло. Я все еще помню, как он стонал. Блять.

Вечером я пошел на пробежку. Уже было совсем темно. Отойдя от дома совсем недалеко, я вынул телефон, проверил, что творится в общем чате, опять поржал над Танакой и его сестрой, и направился в парк. То, что за мной кто-то идет, я понял почти сразу, но делал вид, что не замечаю. Поэтому, привыкнув бегать под музыку в наушниках, сейчас раздражался, ведь не мог ее включить. Но у меня была одна идея. Повернув уже к парку, я сразу же быстро сорвался с места, прекрасно зная, Акааши не дотягивает в беге до моей скорости, затем метнулся за дерево и затаился. Я поймал азарт и от этого тихо смеялся, тяжело дыша и прислушиваясь. Звук его шагов послышался очень скоро — а он стал быстрее бегать — и, подловив момент, я выскочил на дорожку. Повезло, что это был именно Акааши, а не кто-то другой, а то мне влетело бы. Но поскольку это оказался все же Кейджи, я с легкостью оторвал его от земли, и он, от неожиданности задохнувшись, намертво вцепился в мою голову, запуская пальцы в волосы.

— Эй, эй, придурок, я ничего не вижу! — смеясь, возмутился я, идя вслепую между деревьев, сюда к тому же и свет фонарей не проникал. — Руки убери!

Акааши повиновался, и теперь он лежал на моем плече, а я, отыскав укромное место за кустарником, поставил его на землю.

— Ну рассказывай, — хмыкнул я, нависая над Кейджи, когда он встал спиной к дереву, — зачем потащился за мной?

Мое настроение было странным. Я не разозлился, не психанул на него, не хотел накричать, просто всматривался во мраке в его лицо и мне чертовски нравилась эта игра. Она будоражила мои нервы. Я в этот момент подумал, что во мне Акааши каким-то образом пробудил все животные инстинкты, заложенные в мужчину природой. Мне хотелось следить за ним, как за своей добычей, оттягивая момент, когда смогу им полакомиться. Я чувствовал всем своим нутром, что рано или поздно это случится между нами. Он добьется своего. Но пока что я играл с Кейджи, как он со мной.

Я видел, что сложившаяся ситуация заводит Акааши, и мое состояние было его отражением. Даже то, как я стоял, нарочно близко, как прислушивался к его дыханию, как разглядывал, наверняка мерцая глазами, это заводило нас обоих и утаскивало в такие дебри, что мы оба могли бесследно пропасть.

— Я… вышел на пробежку, — очевидно солгал Акааши, и он улыбался. Улыбался и я. — В чем проблема? Ты напал на меня, напугал и утащил в кусты. Что с тобой не так?

Его тон был фальшивым. Я понимал, Кейджи включился в какую-то «ролевуху», и решил подыграть ему, хотя знал, что этим подстегиваю его еще больше.

— Разве тебя можно напугать, Кейджи? — нарочно понизил голос я.

Это все было невероятно странно. Мы оба видели сейчас друг друга насквозь, но плевали на это и просто подначивали друг друга. И я совсем не удивился, когда пальцы Акааши пробежались по моей груди, слегка натягивая ткань футболки. Я вновь, совсем как тогда, когда мы были в моей комнате, навис над ним, задержавшись у самых губ, и просто принялся водить пальцем по его ключице, что выглядывала из-под свитшота. От этого Акааши млел, затылком упираясь в ствол дерева. Он держался за мою талию, но вскоре забрался руками под футболку. Я позволил ему потрогать меня, и он делал это в маниакальной лихорадочной спешке. Его ладони огладили мой пресс, поднялись выше, прижались к груди, от чего по коже побежали мурашки, а потом рука двинулась вниз. Я перехватил запястье Акааши у самого паха, сказав с насмешкой:

— А ты осмелел, как я посмотрю.

— Просто проверяю твою реакцию, — невозмутимо объяснился он, и я отпустил его руку, позволив и это.

Разумеется, мы возбудились. Теперь я упирался руками в дерево, носом водя по его щеке, пока он слегка сжимал мой член и яйца. Я содрогался от желания, но не двигался с места. И меня чертовски напугало то, что Акааши сполз вниз. Его намерения были вполне прозрачны, поэтому я схватил этого ненормального за плечи, однако он вырвался, довольно грубо оттолкнув мои руки в стороны. Пришлось стать жестче.

— Даже не смей, — рявкнул я, но прежде чем успел поднять его, взвыл от того, как он захватил зубами головку через ткань штанов. — Блять… Блять… Мудак…

Теперь уже, плюхнувшись на траву прямо перед ним, я схватил Акааши за голову и впился в его рот с грубым поцелуем. На этот раз не было ни капли скромности, никто из нас не сдерживался. Он толкнул меня спиной назад, оседлал и принялся тереться задницей об мой член. Я сдавленно выл от боли, смешанной с острой необходимостью кончить, но Акааши не давал мне ничего сделать. Он просто в итоге лег сверху и, запустив пальцы в мои волосы на затылке, натянул их у корней. Мы целовались как сумасшедшие. Сталкивались зубами, кусали друг друга, продолжая имитировать половой акт, но никто из нас не заходил дальше. И когда Акааши снова кончил, просто задом натыкаясь на мой член и прикоснувшись к себе спереди поверх штанов, я оказался прижат им. Он упал на меня, не давая возможности выбраться. У меня болело в паху. Я лежал и спрашивал себя, а что если бы Акааши отсосал мне? Это ведь плохо, да? Но он не знает об этом. Так что ничего страшного. Однако было еще кое-что. Это заинтересовало меня. Поэтому приподняв Акааши, я спросил, уже глядя в его темные глаза:

— Ты умеешь делать минет? — Он пожал плечами. — Где учился этому? — Ясное дело, что мой голос выдавал раздражение, но Кейджи молчал. — Ты хоть понимаешь, каким развратным выглядишь в моих глазах? Где ты учился этому всему? Пробовал сзади? — Опять молчание. Он нарочно бесил меня. — Хорошо. Ты пробовал сзади в одиночку? — перефразировал я.

Только тогда Акааши кивнул. Помолчал и наконец выдавил:

— Я всегда это делаю. Мне ничего другого не остается.

У меня в паху отозвалось на эти слова, и Кейджи это почувствовал. Улыбнулся с пониманием, что всегда выбешивало меня.

— И как часто ты… Всегда — это как? — заговорил я тихо.

— Ну… — Акааши не слез с меня, но сел и задумался. — Скажем, когда ты был в душе, я шел в твою комнату. Или когда ты работал с мамой во дворе, я смотрел на тебя из окна второго этажа и мастурбировал.