— Какого хуя? Стучать не учили?
Парень едва заметно поморщился. Каждый раз так делал, когда я матерился. Это, пожалуй, была самая яркая его эмоция, направленная на меня. Синие глаза пробежались по моей фигуре, и Кейджи повторил:
— Сюда давай. Отнесу в стирку. Мама попросила собрать грязное белье.
— Что ж, отлично, — оскалился я.
С пола поднял штаны, затем и носки, и если первое просто повесил ему на плечо, то второе вложил прямо в ладонь.
— Наслаждайся, Кейджи, — кивнул ему я, но этот засранец легонько повел угольно-черной бровью и спросил:
— Это все?
На секунду я замер, не понимая, что вижу в глазах напротив, когда понял — это вызов, мои челюсти сжались, заходили желваки. Мигом отпустив гнев, я искренне улыбнулся, заметив, как дернулся его кадык. Отошел, снял боксеры, не сводя с Акааши глаз, и запустил ими в него.
— Теперь все. — Парень не шелохнулся. — Что-то еще? — поставив руки на бедра, поинтересовался я, наблюдая, как он медленно краснеет, пялясь на меня. — Если мы закончили, вали отсюда.
Акааши отвернулся, как робот открыл дверь и вышел. Его движения иногда становились в самом деле какими-то механическими, я замечал это, бывало такое, но сейчас Акааши жестко смутился. Хах. Поделом ему. Говнюк.
Мама позвала нас за стол спустя полчаса. Я успел помыться, поэтому вниз спустился с мокрыми волосами, но пришлось ждать еще и Акааши, который пошел в душ после меня. На втором этаже была наша с ним ванная комната, внизу — небольшая для мамы.
Нервно постукивая пальцами по столу, я молчал и ждал, когда же явится этот сопляк. Желудок жалобно взвыл, и мама рассмеялась.
— Ты мог перекусить в школе, сынок. Не успел?
— Ага. Хотел нормально поесть дома. К тому же на тренировку должен был идти, вот и не ел перед этим.
— Но не пошел? Почему?
На этом вопросе появился Акааши. Я сразу же налетел на еду.
— Просто…
— Мама, я хочу сегодня пойти к Кенме. Ты не против, если я пропущу работу в ресторане? — нагло перебил Акааши, и я замер, взглянув на него. Он как раз сидел справа от меня. Пальцы сжались на металлических палочках. Я сейчас прибил бы его. Что за хрень вытворяет этот идиот сегодня? Почему нарывается? — Постараюсь не задерживаться.
— Хорошо, — кивнула мама, и теперь я вылупился на нее. — Кто там будет? — Монотонно жуя пищу, я снова покосился на Кейджи. Он пожал плечами. — Как обычно, Хината, Козуме, я и еще Маямото. Она подтягивает нас по тригонометрии.
Конечно же, я окаменел. Девчонка, за которой я ухлестывал и которая посчитала меня не в ее вкусе, вдруг занимается с Акааши. Пиздец просто.
— И давно ты с ней тусишь? — забыв о том, что здесь мама, бросил я.
Опять этот чертов взгляд, будто я ничтожество.
— Маямото-семпай сильна в тригонометрии, она помогает нам с начала года, — спокойно ответил Кейджи, отвернулся и продолжил есть.
Я не мог понять, почему он так сильно меня выводит. Именно сегодня. Что со мной или с ним не так? Возможно, меня подорвала новость о том, что добиваться Маямото Юну бесполезно. Ей нравится Тетсуро.
Тяжело вздохнув, я больше не стал говорить с Акааши, зато мама болтала от души. Одно я точно знал, дома сегодня не усижу. Так и случилось.
Когда был уже поздний вечер, бросив матери, что иду на пробежку, я незаметно сунул в карман толстовки пачку сигарет и зажигалку. Присел, чтобы обуться, но мама перехватила меня. В буквальном смысле. Поймала за капюшон, натянув его, и перегнулась через меня. Я вскинул на нее глаза, смотрел вверх тормашками, и эта прекрасная женщина улыбалась.
— Сын, что с тобой происходит? Не хочешь поговорить со мной?
— А что со мной? — прикинулся я дурачком, мама, присев рядом, вздохнула.
— Малыш, — она часто меня так называла, я видел, как иногда ухмылялся Акааши, услышав это обращение, — я ведь твоя мать, родной тебе человек, чувствую твое состояние. Это из-за Кейджи? Вы поссорились?
Я тяжело сглотнул. В самом деле проницательная. Мама видела меня насквозь.
— Акааши здесь не при чем, — отмахнулся я, отворачиваясь, и свесил руки с колен, опуская голову. — Просто… — Давай же, брат, ты можешь признаться собственной матери в том, что твое сердце разбила девчонка, отвергнув твои ухаживания. Мама поможет. Наверняка. — Просто… это… — шмыгнул я носом, смущаясь, слегка покраснел и выпалил: — Да мне нравится одна девушка, вместе учимся, а тут…
— Маямото Юна? — удивила мать. Я уставился на нее пораженно, и она расхохоталась. — Ну правда, Ко, ты оскорбляешь меня своим отношением. Думал, я не понимаю вас с Кейджи? Все ясно как белый день: твой брат занимается с Юной, тебя это злит. Верно? — Мое лицо было все еще вытянувшимся. Надо же. Все так очевидно? Я кивнул уже с искренним любопытством. — Предлагаю вам поговорить друг с другом откровенно.
— С кем? — не понял я.
— С братом, разумеется. Юна, я так понимаю, знает о твоих чувствах? — Опять кивнул. — Отлично. Но, выходит, она не приняла их, так?
— Не приняла.
— У нее есть парень?
— Тц, — я нервно потянул за шнурки толстовки, поправил капюшон и встал. — Ей нравится Куроо. Говорит, я ей не подхожу, но сама не раз липла ко мне. Это все видели. Да и на Тетсу она переключилась позже.
Мама тоже поднялась, одернула подол домашнего халата, и уперев руки в боки, предложила:
— Пойди, малыш, побегай, — похлопала она меня по груди, и ее теплые карие глаза засияли, — остынь и подумай, как следует, вот над чем: нужна ли тебе девушка, которая с такой легкостью переключается с одного парня на другого? — Мать выгнула темную бровь, многозначительно глядя на меня, а я задумчиво сощурился. — Понял?
— Ты, конечно, умная и заботливая, — ухмыльнулся я с явным самодовольством, — но не подумала, может, она мне не так уж и нравится. Что если я хочу ее проучить? — подмигнул маме и тут же увернулся, потому что она возмущенно воскликнула и шлепнула меня полотенцем по плечу.
— Негодник! Что за воспитание? — продолжала шлепать она, едва сдерживая смех, но когда попытался выскочить за дверь, схватила за руку и добавила с совершенно серьезным выражением лица: — Малыш, не поступай так, слышишь? Никогда так не делай. Обещай мне, что не будешь таким бессердечным.
Я мягко ей улыбнулся, наклонился и поцеловал в лоб. Эта маленькая женщина родила меня, вырастила, стойко держалась после смерти моего отца — по крайней мере при нас с Акааши никогда не плакала — а сейчас я, вымахавший почти под сто восемьдесят пять сантиметров*, стою и смею шутить так глупо и необдуманно.
— Прости, я обещаю не мстить Юне за ее выбор. — Обнял маму. — Если только чуть-чуть.
— Прочь! — опять замахнулась она, и на этот раз мне удалось шмыгнуть за дверь.
Как же потрясающе пахло. Вечерний воздух был прохладен и хорошо остужал мою перегруженную ерундой голову. Я медленно двинулся по нашей всегда спокойной улице, решил добежать до парка, который будет проходить Акааши. Он точно должен там идти, потому что это единственный путь от станции. Сейчас он был где-то севернее нашего района, потому что Кенма жил, насколько я знал, не так далеко от нас. Его я знал чуточку лучше, чем того рыжего. Как Кейджи назвал его? Хината, кажется.
Закурив, я плелся по дорожке мимо скамеек, слушая, как в кармане булькает телефон. Это в общем чате дурачились одноклассники. В частности, близнецы Мия и Куроо, но, взглянув на это одним глазком, я удивился. К ним присоединился Ойкава. Он иногда играл с нами в баскетбол, хотя сам имел отношение к волейбольному клубу. Тоору был хорош в обоих видах спорта. Иногда он зарывался и даже зазнавался, перебарщивая со своими едкими высказываниями, но на него имелся Иваизуми Хаджиме. Так что в целом у нас собралась крутая банда. Я любил этих придурков и считал, что нам повезло оказаться в одном в классе на этом последнем году учебы. Особенно радовал предстоящий выезд с малышней за город с ночевкой (мы так звали всех, кто младше нас хоть на полгода). Вот малышня напрягала как раз-таки, но потусоваться на берегу моря хотелось. Хорошо бы еще Танака Рюноске не поехал, иначе как обычно с кем-нибудь сцепится, и случится драка. Этот болван… О нем, кстати, я и написал в чат, когда увидел, что речь пошла о предстоящей поездке. Отойдя в тень деревьев, дабы не привлекать внимание старших — впрочем, мне все говорили, моя внешность не соответствует возрасту, что совсем не работало с продавцами в магазинах — я настрочил: «Эй, а Саёко поедет? Если да, то за Рю можно не бояться». Ожидаемо откликнулся Танака, написав гневное: «Че сказал, говнюк? По роже хочешь схлопотать?». А следом написала и его сестра: «Бокуто, я еду, не бойся, мой брат тебя не тронет». Написано было с явной иронией, и за этим полетели ржущие эмодзи, на что я закатил глаза и, сунув мобильник в карман, пригляделся. Надеюсь, не прозевал Акааши.
