========== VI. “Почему так больно, когда он с Китогавой?” ==========

Конечно же, Укай позвонил моей матери. Он сообщил ей, что у меня высокая температура, и она уже к обеду следующего дня была в Камакуре. Забрала сразу и меня, и Акааши. Мы с ним сидели сзади и каждый смотрел в окно со своей стороны. Молчали. Мама косилась на нас в зеркало, но не комментировала то, что видела, а она наверняка заметила — мы не разговариваем. И без того не особо общались, однако напряжение витало в воздухе, поэтому атмосфера становилась все тяжелее. В таком состоянии мы доехали до дома. Мама вновь помчалась на работу, а я отправился к себе. Меня страшно клонило в сон, я вымотался с этими событиями, да еще и наговорил того, чего не следовало. Поэтому теперь мне было не по себе видеть Акааши. С каждым разом все хуже и хуже. Я буквально не выносил его присутствия. Проспав до позднего вечера, я сходил в туалет, снова завалился на кровать и проспал до утра, только тогда и увидел — мне писала Маямото. Тошнило от нее. Все случилось из-за этой дуры. Да, впрочем, из-за меня тоже. Повелся на нее.

В понедельник, как и во вторник, а потом в среду я был с головой погружен в подготовку к проверочным тестам. Ребята вернулись из поездки воодушевленные, кое-кто даже начал встречаться после этого, а я все старался забыть события той роковой ночи.

Мы с Тетсуро, когда закончился последний урок, торопливо шли вниз, чтобы переобуться и бегом отправиться на тренировку. Сенсей, наконец, позволил нам явиться. Мы опаздывали — староста задержал — вот и ломанулись как лошади, перепрыгивали через несколько ступенек, а Куроо вовсе проехался по перилам. Внизу, как раз когда я переобулся в кроссовки, школьные «тенниски» оставив в шкафчике, за нашими спинами прошел Акааши и Козуме. Тетсуро легонько пнул меня ногой по щиколотке, мол, взгляни, и я проследил за парнями взглядом.

— Что? — не понял я.

— Слепой? У двери ждет Китогава.

Я стиснул зубы, отмахнулся от друга и, прихватив мягкий мешок на завязках, где лежала моя форма, двинулся к выходу. Мы с Тетсу прошли мимо троицы, полностью их игнорируя — по крайней мере я не смотрел на них — и синхронно с другом махнули Атсуму, который попрощался с нами.

Последующие два часа сенсей стремился сломать нам все кости, не иначе. Он выкручивал мои мышцы, натягивая связки до такой степени, что я рычал в голос и бил рукой по полу, и это была только разминка. Что уж говорить о самой тренировке. Отрабатывая приемы в паре с Куроо, я обливался потом, и в конце концов рухнул. Мне было дурно. Видно, еще не отошел после того, как едва не утонул. Страх охватывал до сих пор. Я чертовски боялся воды, а тут такое. В общем, меня точно ожидали кошмары по ночам, я не сомневался.

— Хорошо поработали, — хлопнув меня по плечу, заявил Тетсуро, когда мы шли к станции. — Покурим?

— Ага, — согласился я только со второй частью предложения, но уточнять не стал.

Мы спустились под мост, сели на траве у реки, закурили. Тогда Куроо и начал этот разговор. Впрочем, я ждал.

— Слушай… — проговорил он, и я покосился на него. Куроо умолк, потирая пальцем глаз. — Ты как уехал, я две ночи с Маямото… Ну, ты понял, да? — Куроо поглядел на меня, и я кивнул. — Не в обиде?

— Нет. Чего еще от нее ждать?

— Угу. Просто я никогда раньше не предавал тебя, Ко. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь — как к брату. А тут эта девчонка. Она сексапильная, скажи?

— Да. И ты не предал меня, — улыбаясь, убедил я, — мне все равно плевать на нее. Думаю, тебе тоже.

— Ну…

Мое тело напряглось, все мышцы натянулись, когда я увидел, как Тетсуро отвел глаза, устремив взгляд вдаль. Только не это, не говори мне, что ты втрескался в нее.

— Тетсу? — позвал я мрачно. — Ты всерьез хочешь с ней встречаться?

— Ага. Не проблема?

— Не проблема, но почему?

Я правда не понимал его. Это же мой друг Куроо Тетсуро, который эгоистичен, самовлюблен, свободолюбив. Что за шутки?

— Ты не подумай… ничего такого. Просто вдруг понял, что меня страшно бесит, когда она с тобой. Я не могу скрывать это от тебя, вот и говорю. Попробую, если тебе на нее плевать — сам же сказал. Если будет бегать за тобой, ну и хрен с ней.

Он лгал. Я видел, как дрожали его пальцы. Блять, Куроо, как ты мог в такое вляпаться? Повелся на ее сиськи? Тоже мне… Да мы оба с тобой хороши, дружище, трахаемся с одной и той же девчонкой, а сейчас сидим и обсуждаем, кто из нас двоих будет с ней в отношениях. Мудаки, разве нет?

Тяжело сглотнув, я ответил:

— Ладно. Раз ты так хочешь, пусть. Только реально не ломай мне нос, если она опять увяжется за мной. Я могу не сдержаться. Все-таки она классная.

Я встал, отряхнул брюки, спустился ниже, где была дорожка, скамейки и мусорные урны, и в одну из них выбросил докуренную сигарету. Дождался Тетсуро, и мы отправились по домам. Конечно, этот разговор слегка подорвал мое доверие к другу. Он сам не так давно утверждал, что ничего такого не случилось, что Юна — просто шлюха, потом бросился в драку, а сейчас и вовсе втюрился в нее. Идиот. Прямо как я, когда сох по ней. Сейчас, получив эту девчонку, я понял, что ничего такого в ней и нет, кроме умелого манипулирования пацанами.

Дома было подозрительно тихо, но горел свет. Я снял обувь и крикнул:

— Мам! Я вернулся!

Никто мне не ответил. Пришлось плестись на кухню, откуда доносились тихие звуки — какие-то приглушенные переговоры и, кажется, всхлипы. Меня охватил страх и дерьмовое предчувствие. Мама сидела за столом, а напротив нее — Кейджи. Он не поднимал головы, сжавшись, словно сотворил нечто смертельно ужасное, и мама уставилась на меня. Ее глаза были красными от слез, нос припух, и стоило только увидеть меня, как она снова заплакала. Моя сумка упала на пол слишком громко. Акааши вздрогнул. Я понял вдруг, что именно с него не свожу своих глаз. Буквально заставил себя посмотреть на маму.

— Что такое, ма? — выдавил я.

Мама накрыла рот ладонью. Так она сидела несколько долгих минут, а я все ждал, и тогда мама заговорила.

— Томэ целовал твоего брата в нашей гостиной. Я застала их.

Помещение накренилось. Кровь прилила к моей голове, и я привалился спиной к стене, как хорошо, что я стоял здесь, а не рядом с Акааши. Мои руки сжались в кулаки. Я вновь уставился на него и не выдержал.

— На меня смотри! — выкрикнул так громко, что голос стал неузнаваемым, а мама вскочила на ноги.

Она немедленно выросла между ним и мной, разделяя нас, а Кейджи, тихо встав, поднял на меня глаза. Холодные васильковые глаза. Ни капли эмоций. Мать плачет, а ему похуй. Я мог вот-вот снести его к черту одним ударом. Все мои мышцы налились свинцом, колени потяжелели, а правая рука медленно поднялась, и я ткнул в сторону Акааши пальцем.

— Ты… маленький мудак… что себе позволяешь? — цедил я, дрожа от ярости, и, клянусь, спасала только мама, которая поглаживала меня по груди, бесстрашно стоя передо мной. Она знала, я не оттолкну ее. Ни за что. Она была как стена между нами. Я держался ради нее. — Свали наверх. Потом поговорим.

Странно, однако Акааши бесприкословно послушался. Как только он ушел, я смог выдохнуть и обнял маму, говоря:

— Расскажи мне, как это случилось?

Мама не могла. Она не выдавила ни слова, пока не проплакалась, потом я подал ей стакан воды, отвел в гостиную, где на столике увидел учебники и конспекты. Еще парочку банок газировки и чипсы. Заниматься, значит, пришел, сукин сын, а в итоге…

— Я пришла, услышала возню, — забормотала мама, немного успокоившись. — А тут это… Кейджи сопротивлялся. Я видела. А Китогава… Я ударила его по лицу, Котаро. Шлепнула со всей дури. Думаю, заявлю в полицию. Я ждала тебя, чтобы вместе принять решение. Как лучше, сынок, сообщить родителям или же сразу…

— Мам, подожди, — перебил я, напрягшись, — не звони в полицию.

Она заметно растерялась. Хлопала ресницами, таращась на меня изумленно.

— Ты что? Котаро, что ты говоришь? Он дарит нашему Кейджи странные вещи, домогается его… Как же так? — едва не сорвалась мама на крик, и мне пришлось вновь ее обнять.