— С чего это они не могут? — искренне удивился Укай, схватил листы из моих рук, все проверил и опять поглядел на меня. — В чем проблема, Бокуто? Личные какие-то дела? Семейные? Это нас не касается. Дома свои разборки оставляйте. — Он шлепнул мне списками по груди, и я, перехватив листы, поднял глаза на Акааши.
Думал, он вновь будет насмехаться, но нет. Его лицо было серьезным, и когда все понемногу разбрелись по комнатам, я отдал рюкзак Куроо и вышел. Спрятавшись за зданием, вынул сигареты и закурил. Здесь была терраса с выходом в сад, и я встал у стены. То, что ко мне кто-то шел, уловил сразу, раздраженно вздохнул, и оглянулся. Рядом со мной, облокотившись на перила, остановился Акааши. Я видел, как он перебирает пальцами — значит, нервничает.
— Ты только недавно пообещал не помогать мне, а уже хотел поменять комнаты, — проворчал он в явном непонимании.
Я посмотрел на него. Солнце было еще высоко, но сюда падала тень. Листва ласково шептала на ветру. От Акааши пахло лотосами. Снова. Я сглотнул. Его глаза были такими глубокими — не видно дна. Я утопал в них. Это потрясло меня. Моргнув, я наверняка покраснел, отвернулся и бросил на ходу:
— Если тебе так нравится с ним, то я…
— Котаро.
Он вцепился в мое плечо, не давая уйти, перевесился через перила, вот-вот мог грохнуться вниз, и я, уронив сигарету, инстинктивно подхватил его подмышки. Акааши повис на мне как ребенок. Обвил вдруг ногами, задорно рассмеявшись, и мы ожидаемо упали. Я неслабо так ломанулся о землю, весь воздух вышибло из легких, а он уселся сверху и все смеялся, и смеялся. Так звонко, чисто, и его улыбка была такой… такой… Мои глаза наполнились слезами. Я не мог моргнуть. Смотрел на него совсем иначе. Я не узнавал Кейджи. Юный, веселый, искренний парень.
Смех оборвался, потому что мои руки неожиданно потянулись к его лицу, и Акааши покраснел до корней волос. Он не шевелился, когда я завис на полпути, а потом схватил его за талию и сбросил с себя. Озадаченный своими странными чувствами я пошел подальше от этого места. Мои ладони зудели, глаза щипало, все лицо пылало. Дыхание было прерывистым, колени — ватными. Я был чертовски зол. Да, блять, я злился, потому что Акааши, сидя на мне своей задницей, наверняка почувствовал это. Не мог не почувствовать. Мой член стал тверже. И я не признаю этого, даже если он проорет мне свои обвинения прямо в лицо. Ни за что. Я не такой, как он.
========== V. “Не пытайся привлечь мое внимание таким образом…” ==========
Вечеринка у нас была знатная, надо сказать. Я удивился, как все «спелись», и уже к вечеру гурьбой собрались у костра. Поскольку рёкан, где мы разместились, стоял немного на холме, а кругом его обступал густой лес, это пляжное место было словно оазис — светло и у самого моря. Левее, примерно в двух сотнях метров, раскинулся пляж. В отличие от большинства других пляжей, здесь песочек был желтым, поэтому многие из наших ребят носились вдоль кромки воды, радуясь как малышня. Брызги летели в разные стороны, отовсюду доносился смех и визг. Так продолжалось до тех пор, пока учителя не скомандовали всем собраться поближе к огню, чтобы провести время, как планировалось.
Мы с Тетсуро и Атсуму Мия устроились на влажном от морского воздуха бревне и перешептывались о том, как бы свалить — хотелось курить. Наших отличить можно было по темно-зеленым спортивным костюмам с белыми футболками, но лично я с удовольствием снял бы это барахло и нырнул в воду. Было жарко. Как раз поэтому уже гремела приближающаяся гроза. Учителям было все равно — план ведь. Так что все сидели и косились на тяжелое небо. Стало заметно темно. Кто-то отшучивался, мол, не придется выдумывать ужасы, сейчас накроет, и всем конец. Укай заткнул «умника», а за дело взялся внезапно Китогава. Куроо покосился на меня, но я проигнорировал, уставившись на Томэ, который стал рассказывать какую-то чушь про свою древнюю бабулю. Из меня так и рвались язвительные комментарии, однако я упорно молчал, тонкой сухой веткой тыкая в песок. Потом случайно перехватил пристальный взгляд Маямото. Она слегка улыбнулась, чуть расправила плечи, и белая майка натянулась на ее сочных грудях. Я увидел, как выпирают соски. Сглотнул. Спустя несколько минут Юна что-то шепнула своей подруге, встала и улизнула в сторону леса. Я занервничал. Куроо, трепавшийся с Атсуму, ничего не заметил. Некоторое время я сидел тихо, но внутри росло напряжение. Последней каплей стало то, что я заметил мелькнувшую в темноте белую футболку, понял — Юна ждет меня, и шепнул другу:
— Прикрой, если что, я скоро.
Куроо кивнул, отмахнувшись от меня, и я, согнувшись, прошмыгнул за спинами одноклассников. Дальше меня поглотила тьма. Я шел к ней с тяжело бьющимся сердцем, в области паха стало туго. Небо над морем разрезала яркая молния. Я оглянулся, остановившись у ближайших деревьев, и кто-то тут же вцепился в меня и втянул в лес. Здесь пахло мхом, но от воды заметно тянуло йодом. Моя кожа была потной от тяжелого воздуха, когда я нервно стаскивал олимпийку. Юна бежала впереди меня, ориентируясь в темноте так, словно всю жизнь провела в этих местах. Она, признаться, была слегка пугающей. Впрочем, как и Кейджи. Ох, какого черта я подумал о нем прямо сейчас? Это было плохо. Мне вдруг стало немного стыдно. Но почему?
Ответа не было, да и не хотел я этого знать. Мы трахались с Юной в кустах, недалеко от тропы. Я вжимал ее задницу в шершавый ствол дерева, опять торопился, не хотел быть застуканным, а она стонала мне в шею, облизывая мою покрытую испариной кожу. В конце концов мои руки затекли, я больше не мог держать ее. Отпустил, постелил свою олимпийку, буркнул: «Ложись», и когда она раскинулась передо мной, стянул свои спортивки пониже, наклонился и вошел в нее. Гроза была прямо над нами. Поднялся сильный ветер. Нас уже не было слышно, поэтому я, держа Юну за плечи, приближался к оргазму, чувствуя, как ее бедра свело от удовольствия. Кайфово, что она так хорошо меня принимает. По сути, Маямото была моей второй девчонкой. Опыта у меня огромного не было, просто Юна любила секс и кончала каждый раз так, словно мы в порно снимаемся. Мне это безумно нравилось. Додрочив ей на живот — презервативов с собой не захватили как-то — я облегченно выдохнул, натянул боксеры, штаны и упал на траву. Первые капли дождя ударили по лицу. Юна полезла ко мне целоваться, я ответил, но коротко. Сразу же вынул сигареты и прикурил, не давая девчонке шанса на нежности. Ничего такого я к ней не испытывал, просто она была хороша физически. В остальном…
— Пора возвращаться, — сонно пробормотала она, и я кивнул.
Докурил, встал, отряхнулся и повел ее к дороге. В лесу находиться было опасно. Вот-вот могло прилететь по голове. Поэтому, доведя Маямото до полосы пляжа, я увидел, что наши ребята уже расходятся. Вернее даже, разбегаются. Мы с Юной влились в толпу незаметно, и на меня кто-то налетел. Это оказался Козуме. Он, поняв, что это я, схватил меня за плечи и в суматохе выкрикнул:
— Где тебя носит, придурок? — Я опешил. — Ты за нами должен приглядывать, разве нет?
— Да, но…
— Тогда где ты был, Бокуто-сан? Акааши ушел в лес, а нам сказали возвращаться в рёкан! Ты видел его?
— Как ушел? — не понял я. — Куда?
— Если бы я знал, куда, я тебя спрашивал бы? — Логично прозвучало. — Китогава, этот псих, позвал Кейджи, и они оба так и не вернулись!
У меня оборвалось внутри. Волна гнева, страха и… вины накрыла меня. Я попятился от Кенмы, который покачал головой, глядя на меня с укором, словно я в самом деле накосячил, и, прибавив: «Найди Акааши», побежал за остальными. Я оглядел черное как сама ночь море, и оно было таким страшным, что у меня завязало желудок. Тело от ужаса покрылось мурашками. Развернувшись, я рванул обратно в лес. Во-первых, меня убьет администрация школы, если Акааши не найдется. Во-вторых, мама уничтожит меня наверняка раньше директора школы. В-третьих, я испугался за самого Акааши. Он в лесу ночью в ураган с Китогавой. С самым ублюдком из всех ублюдков. Я бежал по тропе, почти ни хрена не видя, ориентировался только благодаря ярким вспышкам молнии, и это было жутко. Казалось, вот-вот налечу на дерево и расшибу свою тупую башку. Мои мышцы ныли от напряжения, дыхание было тяжелым и, остановившись в эпицентре бури, я заорал во все горло:
