О чем он говорит? Я изучаю его лицо – волевой подбородок, прямой нос, мягкие губы. Какая-то незнакомая смелость заставляет меня поднять руку к его лицу. У него мягкая кожа. Он идеальный. И я точно знаю, что буду чувствовать, когда это лицо уткнется мне в шею, а это тело будет над моим…

Он подносит руку к моему лицу и касается моей щеки, но мое внимание привлекает отметина на внутренней стороне его запястья. Руна, которую я никогда раньше не видела, татуировка, которая точь-в-точь совпадает с моей.

Я опускаю руку и отшатываюсь. У меня татуировки нет. И я никогда не была с Себастьяном. Я не знаю, откуда взялась эта мысль. Но Себастьян притягивает меня к себе и заключает в объятия, прежде чем я успеваю отойти слишком далеко. И я позволяю ему это сделать.

Прошлое и настоящее, мечта и реальность – все упорядочивается и встает на свои места.

Он теплый, с ним безопасно, и я не хочу от него уходить. Мне так надоело быть одной. Поэтому я тону в его объятьях, в его тепле. Я чувствую, как его сердце бьется у моей щеки, и мне хочется плакать. Я хочу плакать, потому что это всего лишь сон. Потому что это не по-настоящему. Мне хочется плакать, потому что когда-то я была достаточно глупа, чтобы поверить, что это было на самом деле.

Все по-другому. Теперь я знаю, каково это – отнимать жизнь и терять свою собственную. Я знаю, каково это – вонзить клинок в сердце короля и не испытывать угрызений совести. Я знаю, каково это – умереть и вернуться к жизни с помощью мучительной магии священного волшебного зелья. Каково это – испытывать сильнейшую любовь и быть преданной этой любовью.

Завтра я снова буду бежать. Я все равно буду одна. Себастьян все равно меня предаст.

– Я думала, это было на самом деле, – шепчу я в его мягкую хлопковую рубашку. – Ты заставил меня поверить, что любишь меня.

– Я действительно тебя люблю.

Я качаю головой, потому что это сон, и во сне Себастьян всегда будет любить меня. Всегда будет меня защищать. И никогда бы меня не предал.

Он отстраняется, поднимает мое лицо к своему и долго смотрит мне в глаза.

– Ты имеешь полное право злиться, – говорит он. – Мне так жаль. Так жаль, что я не нашел другого способа.

Я напрягаюсь. Я не хочу продолжать этот разговор. Я хочу притвориться, что никаких извинений не требуется и что ничего этого никогда не было.

Но…

– Мне нужно было самому отправиться за тобой. Но я не смог, а теперь… – он качает головой. – Как ты связана со двором Диких фейри? Кто отвез тебя туда?

Я могу только смотреть на него. Это сон, но не обычный сон.

– Приходи ко мне, во дворец короля Неблагих. Обещаю, ты будешь в безопасности. Я не знаю, что задумала моя мать, но боюсь…

– Ты посещаешь мои сны.

Он улыбается, медленно и неуверенно.

– Я же наполовину Неблагой.

– Я не хочу, чтобы ты приходил, – выдыхаю я.

В его глазах я вижу невероятную боль. Душевную боль, которую я слишком хорошо понимаю. Я чувствую ее всем сердцем, а оно и так разбито на мелкие кусочки.

– Бри…

– Убирайся.

Я отталкиваю его. Отталкиваю и руками, и разумом, пока он не исчезает, а я не остаюсь одна, погруженная в другой сон.

Позже во сне ко мне приходит Финн, но я выпихиваю его прежде, чем он успевает сказать хоть слово.

Я не стала пить тоник, но все равно крепко проспала много часов.

Когда я просыпаюсь, сквозь щель в занавесках пробивается свет. Я прижимаю ладони к глазам, и с моих губ срывается недовольный стон. Мне категорически не нужны связи с ещё одним двором фейри. И дело даже не в моих сомнениях в нейтралитете Миши. Они с Амирой работали с Финном, спасая Неблагих беженцев из лагерей королевы. Да, зная это, мне проще доверять Мише и легче его уважать, но это также значит, что у него есть связи с Финном и теми, кто хочет видеть его на Троне Теней.

Тем временем Себастьян является ко мне во сне и просит прийти к нему во дворец Неблагих. Он занял трон? Не уверена, что теперь, когда у него есть корона, что-то может ему помешать. Даже не представляю, что он сделал такого, чтобы вчера я испытала такую боль.

Я сажусь на кровати и опускаю ноги на прохладный каменный пол. Комната идёт кругом, и я на мгновение закрываю глаза. У меня всё ещё совершенно нет сил, я смертельно устала. Миша сказал, что дело в том, что я потратила слишком много энергии после того, как выпила зелье, и мне нужно отдохнуть. Но я всё ещё невероятно вымотана, совсем как в худшие дни моей человеческой жизни. Возможно, энергия и жизненная сила не приходят к тем из нас, кто стал фейри благодаря зелью. Может быть, эти дары предназначены для тех, кто был рожден фейри.

Я иду в уборную, а вернувшись в спальню, вижу у моей кровати незнакомую женщину в ярко-голубом платье. С ее вытянутых, словно она приносит подношения, рук свисают тяжелые юбки.

– Кто вы? – спрашиваю я.

– Дженни. Я услышала, что вы встали, и подготовила ваш наряд на ранний ужин. – Она улыбается, как будто мое пробуждение – лучшее, что случилось с ней за весь день. – Вы позволите помочь вам одеться? – спрашивает она, делая шаг ко мне.

Я указываю на платье:

– Только не это.

Больше никому не позволю заставлять меня носить тяжелые юбки и утягиваться корсетами, от которых невозможно дышать. Хватит с меня хлипкой обуви и тонких тканей. Я устала, что меня контролируют.

– Вы предпочитаете другой цвет? У нас есть много вариантов, из которых вы…

– Штаны. – Я пытаюсь улыбнуться, чтобы смягчить резкость, с которой было произнесено это слово. – Пожалуйста.

– Как пожелаете, миледи. – Она бросает платье на кровать, подходит к шкафу и распахивает дверцы. Внутри находятся пышные платья всех цветов радуги. Жаль, что я не могу отправить их Джас. Мои губы растягиваются в улыбке, когда я представляю, как она разрезает их и использует ткани для своих собственных творений. Но улыбка меркнет, когда я понимаю, что, возможно, больше никогда не увижу, как она загорается, задумав свое очередное творение.

Ах, если бы я могла снова стать человеком. Если бы я могла вернуться в Элору и забыть об этом кошмарном мире.

– Чья это одежда? – спрашиваю я.

Дженни бросает на меня вопросительный взгляд через плечо.

– Что?

– В шкафу полно вещей. Чья это одежда?

– Ваша, миледи.

Я хмурюсь и рассматриваю платье, которое лежит на кровати. Я его не узнаю, но в Золотом дворце у меня было больше платьев, чем я успела бы надеть за всю свою жизнь. Я никогда не обращала на это особого внимания и позволяла выбирать одежду Тесс и Эмме.

– Из Благого двора? – спрашиваю я.

– Нет, миледи. Это новая одежда, купленная для вашего пребывания в наших краях. Его величество попросил нас приготовить ее для вас, пока вы спите.

Как они смогли сделать это так быстро? С помощью магии? И как я не услышала, что все заносили это сюда? Но я даже не пытаюсь задавать эти вопросы. Меня не покидает ощущение, что все это – ложь. В этом королевстве все – ложь.

– Конечно, мы внесем коррективы, – говорит она, – теперь, когда нам известно, что вы предпочитаете штаны платьям.

Выдвинув ящик, она достает пару светло-коричневых кожаных штанов для верховой езды и белую блузку и кладет их на кровать рядом с платьем. Затем она открывает ящик и достает комплект нижнего белья.

– Я в состоянии одеться сама, – говорю я, когда она достает из шкафа пару сапог для верховой езды.

– Разумеется, миледи. Как пожелаете. Я подожду в коридоре и, когда вы будете готовы, провожу вас на обеденную террасу. – Она слегка склоняет голову.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Даже после нескольких недель, проведенных в Золотом дворце, где меня баловали и обслуживали, мне все еще некомфортно иметь прислугу. Я так привыкла быть служанкой, что мне вряд ли будет комфортно кому-то приказывать.

– Спасибо.

Она поворачивается к двери, но останавливается, положив руку на ручку.

– Это я должна вас благодарить, – шепчет она.