Моя магия, кажется, бесконечна, всякий раз, когда я хочу зачерпнуть ее, она не иссякает. Но меня захлестывает усталость – такая, словно я вот-вот потеряю сознание. Но я не останавливаюсь. Пока у меня есть силы помогать и освобождать детей, я буду продолжать это делать.

Время идет, у меня на лбу выступают капельки пота, я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться. С помощью своей силы я останавливаю стражника за стражником, и все больше и больше детей выбегает из клетки, но стражники выскальзывают из моей хватки почти так же быстро, как я ловлю их в ловушку.

Вдруг меня хватают за шиворот и поднимают наверх.

– Вы только посмотрите.

Меня поворачивают слишком быстро, моя шея выгибается назад, и я смотрю прямо в мутные карие глаза орка из гостиницы. Мое плечо пронзает острая игла, и по венам разливается боль – горячая и тяжелая. Я пытаюсь набросить на него свою магию, но теперь вместо того, чтобы черпать из бесконечного источника силы, я пытаюсь наполнить стакан из пустого кувшина. Там ничего нет.

В следующее мгновение я теряю сознание.

– Я ее нашел.

– Ты бы ее не нашел, если бы Крэлли не сказал тебе, откуда исходит магия.

– Ну, я ее остановил. Значит, первым стреляю я.

– Ты? Она отправила меня в недра преисподней. Я хочу увидеть, как она будет истекать кровью.

– В недра преисподней? Ты что, правда так боишься темноты?

– Заткнись. Ты даже не представляешь, каково это – подобным образом превратиться в ничто. Самый большой плюс того, что проклятие больше не действует, то, как приятно будет вонзить клинок в ее сердце. Мерзкая Неблагая.

– Только троньте ее, прежде чем капитан допросит ее, и вам придется отвечать перед ним.

Я на земле, и все мое тело ноет от боли. В мои запястья врезаются металлические кандалы, но я не двигаюсь и держу глаза закрытыми, слушая разговор стоящих рядом со мной мужчин.

– Ты когда-нибудь видел Неблагую мразь с такими волосами?

– Она похожа на Хендиши из долины теней.

– Я никогда не видел Хендиши ниже меня ростом. Быть того не может.

– Наверное, у нее там рога.

– Предлагаю убить ее. Он никогда не узнает.

– У тебя есть другой способ объяснить, что там произошло? – проворчал кто-то себе под нос.

Я тянусь к своей магии и ничего не нахожу. Это все равно что пытаться сделать вдох и обнаружить, что у тебя в легких нет места для воздуха. Я пытаюсь снова и снова.

Ничего.

Меня охватывает паника, и я пытаюсь вырваться из своих оков.

– О, смотрите. Она просыпается.

Они что-то со мной сделали. Каким-то образом украли мою магию.

Инъекции.

Я двигаю ногами, проверяя их. Они не скованы. Но на моих запястьях железные кандалы, и везде, где металл касается кожи, она горит.

Стараюсь, не поднимая головы, насколько это возможно, осмотреть местность. Над нами ухает одинокая сова, насекомые наполняют воздух своей ночной песней. В трех футах от меня потрескивает костер. Рядом с ним бездельничают два орка. Они как будто бы разбивают лагерь на ночь. Третий нависает надо мной.

– Она очнулась. – Удар ботинком в живот заставляет меня вскрикнуть. – Поздоровайтесь с этой мразью, мальчики.

– Оставь ее в покое и сядь на место, – говорит один из его товарищей. – Ты сможешь с ней «пообщаться», когда с ней поговорит капитан. А пока отойди.

Раздается шорох гравия, и в поле моего зрения появляются ботинки. Мужчина останавливается, когда его лицо оказывается в нескольких дюймах от моего. Его дыхание пахнет гнилью и разложением, а два его кривых зуба блестят в свете камина.

– Готова встретиться с нашим капитаном? Я сделаю тебе одолжение, девочка. Скажи ему, с кем ты работаешь и кто тебе помог, и больно будет совсем немного.

– Не говори ей этого, – говорит один из бездельничающих орков. – Я хочу послушать, как сучка будет кричать.

Как только придет капитан, я пропала. Мне надо сбежать до его прихода, но я едва держусь на ногах. И даже если бы я не цеплялась за сознание, что я могу сделать без своих сил и со связанными руками?

«Спи, Абриелла».

Нет, я не могу.

Но голос в моей голове звучит как голос моей матери.

«Спи. Пусть тени играют».

Зов слишком сладок, а мое тело слишком слабо, чтобы сопротивляться. Я закрываю глаза и засыпаю.

«Пора бежать».

Я резко открываю глаза. Передо мной потрескивает вчерашний костер, а сквозь деревья пробиваются первые лучи утреннего солнца. В воздухе какой-то странный запах. Я сажусь, тру глаза скованными в кандалы руками – и замираю.

Когда я смотрю на своих похитителей, мой живот сжимается. Орки все еще вокруг костра, но вместо того, чтобы рычать на меня, как прошлой ночью, они… мертвы.

Это просто ужасно. Их окровавленные внутренности лежат на лесной подстилке. И на земле передо мной лежит мой кинжал – тот, который я держу завернутым в тень на бедре, но он обнажен и окровавлен.

Я с трудом встаю и, едва переставляя ноги, отступаю назад. Повсюду кровь, но на мне ее нет. Я все еще в оковах и слаба. Так кто же убил стражников? И почему меня оставили в живых?

Вдалеке слышен стук копыт. Он становится все ближе. Они едут. Капитан едет.

Я босая – должно быть, с меня сняли ботинки, – и в мои ступни впивается гравий. Я чувствую, как по ногам течет что-то горячее и влажное, но все равно бегу. Мои лёгкие болят так, что, кажется, могут разорваться на части, я убегаю от звука копыт.

Я задыхаюсь, по моим ободранным ступням стекает кровь, ноги онемели, но я не останавливаюсь.

Гравийная дорожка выходит в поля. Яровая пшеница хлещет меня по ногам и лицу, когда я пробираюсь сквозь нее, но я продолжаю бежать. Я вижу впереди конюшню и, собрав оставшиеся силы, пробиваю двери скованными руками. К тому времени как я забиваюсь в угол конюшни, последние лучи ночи почти покинули небо, и я едва держусь на ногах.

Я приваливаюсь к стене, закрываю глаза и погружаюсь в глубокий сон – в котором все равно продолжаю бежать.

У меня в голове проносятся образы.

Глаза цвета морской волны, глаза Себастьяна, когда он обещал, что у меня будет дом, руна на моей коже, прямо над сердцем, символизирующая наши узы, железные прутья огромной клетки, где королева заперла Неблагих детей.

Я бегу в каждом сне, мимо каждого воспоминания. Сердце бешено колотится, легкие сжимаются, ноги болят, но я бегу.

Теперь это моя жизнь.

Теперь я все время бегу, окружённая врагами, и не могу остановиться.

Эта мысль захватывает меня, когда я погружаюсь в сон и выныриваю из него. Я хочу повернуть время вспять. Вернуться в Элору до того, как Джас продали в рабство, до того, как я узнала, что Себастьян – принц фейри. Я хочу вернуться к тому одинокому, утомительному существованию. Тогда было не так уж много людей, которым было на меня не плевать, но, по крайней мере, они не притворялись, что я им небезразлична. По крайней мере, я верила, что то немногое, что у меня было, было реальным.

– И это та исключительная красавица, за которую боролись сыновья Оберона? – спросил мужчина.

– Ей не нужна красота. Огонек – отличная воровка, она крадет сердца так же просто, как драгоценности, – ответил смутно знакомый голос.

«Баккен? Что здесь делает Баккен?»

Я слышу презрительное фырканье.

– Не сомневаюсь.

Я пытаюсь открыть глаза, но у меня не получается. Веки словно склеены, а рот как будто набит песком.

– Она выглядит так же отвратительно, как неубранные конюшни. А пахнет еще хуже, – говорит мужчина.

Я пытаюсь сесть, но каждый мускул в моем теле протестующе ноет.

– Проснись, принцесса Абриелла. Пришло твое спасение.

Меня охватывает настолько сильное отвращение и раздражение, что мне наконец удается открыть глаза. Первое, что я вижу, – блестящие ботинки, зашнурованные на мускулистых, обтянутых кожей ногах. Я поднимаю голову и вижу, как очень большой, очень высокий фейри с оливковой кожей ухмыляется мне сверху вниз. На его лбу, сквозь копну густых темных волос, виднеются пульсирующие серебряным светом изломанные линии.